Смекни!
smekni.com

Экономика торга (стр. 1 из 5)

О "крахе" либеральных реформ в России

Общее место оценок развития России после 17 августа 1991 года - поражение либерализма. Этот тезис активно используют в своей пропаганде левые и центристы, впрочем, не очень утруждая себя аргументацией. Мол, и так все ясно. С этим не согласны политики, концентрирующиеся на правом фланге российского политического спектра.

Собственно, речь идет о том, как оценивать либеральные реформы в России.

Да и были ли они? Сегодня свой ответ на этот вопрос дает ПЕТР АВЕН, президент Альфа-банка, а в 1991-1992 годах министр внешнеэкономических связей в правительстве Егора Гайдара. Автор приходит к выводу, что либеральной экономики в России так и не было. Притом что только она дает России шанс остаться в ряду развитых стран.

За мифом - миф

Советская экономическая наука по большей части являла собой набор мифов и сказок. Собственно, вся политэкономия социализма была одной большой сказкой - рассказом об экономических законах, действующих в виртуальной стране. Разоблачение общепринятых мифов стало модным занятием "передовых" экономистов в 70-е и 80-е годы. Так, активно разоблачался миф о "командной экономике", о плане-приказе и доказывалось, что командной экономики в СССР давно нет, а есть "экономика торга", в которой плановые задания, материальные ресурсы, деньги распределяются между хозяйствующими субъектами на основе многочисленных вертикальных и горизонтальных торгов - согласований.

Разоблачались и другие, более "специальные" мифы.

Увы, развал советской системы привел к появлению новых, требующих разоблачения мифов, популярность которых прямо влияет на принимаемые сегодня решения.

Самый распространенный из них: в России была либеральная экономическая реформа и она потерпела крах. Соответственно, после 17 августа следует отказаться от либерализма, монетаризма, усилить государственное вмешательство в экономику, напечатать побольше денег.

Либерализм и "либералы"

В основе мифа о либеральной реформе в первую очередь лежит самоназвание тех, кто отвечал за экономическую политику начиная с 1991 года. Желание слыть либералом не было удивительным: либерализм являлся наиболее ясной антитезой тоталитаризму, в профессиональной среде (и на Западе, и в Восточной Европе) доминировала либеральная идеология "чикагцев", именно явно либеральные экономисты получали наибольшее число Нобелевских премий (и среди них самые известные - фон Хайек, Фридмен, Бьюкенен). Поэтому и определение "чикагские мальчики" льстило, а не задевало, вполне соответствовало господствующей моде.

С другой стороны, оппоненты эксплуатировали образ либерала, сложившийся в коммунистической печати,- образ слабака-интеллигента, космополита и антигосударственника.

Желание быть либералом никуда не ушло - никто из тех, кто делал реформы, не поставил под сомнение их либеральный характер. Поэтому и обвинения (учитывая результаты) по-прежнему адресуются либерализму. Справедливо ли? В чистом виде либерализм - это философия свободы. С точки зрения экономики чем меньше запретов на деятельность хозяйствующих субъектов, чем меньше помех свободе конкуренции - тем более либеральной является экономическая система. Если следовать классификации Виталия Найшуля, то коммунисты пытаются вмешиваться в частную жизнь, левые социал-демократы оправдывают (и пытаются организовать) вмешательство в общественное производство, правые социал-демократы считают правильным перераспределять произведенное (не влезая в само производство), а либералы, по возможности, хотели бы вообще не вмешиваться в экономику.

Как и во всякой классификации, в приведенной есть элемент упрощения. Однако не вызывает сомнения, что с "большим либерализмом" связано относительно меньшее перераспределение валового внутреннего продукта через бюджет и, как условие этого: меньшие налоги; меньший объем субсидий и централизованных кредитов; большая свобода внешнеэкономической деятельности, в том числе меньшие экспортные и импортные тарифы, меньшая зависимость предприятий от органов власти любого уровня и т. д.

Посмотрим, как обстояло дело со всем перечисленным с 1992 года.

Начнем с перераспределения. Существует легенда, что доходы нашего государства крайне малы. Отсюда - постоянные истерики власти и ежегодная смена руководителей Госналогслужбы. Собираем мы, однако, совсем не мало.

Доходы расширенного правительства (консолидированный бюджет плюс внебюджетные фонды) в 1992-1997 годах колебались от 35 до 40% ВВП. Это действительно меньше, чем было в Советском Союзе, меньше, чем в наиболее успешных постсоциалистических странах Восточной Европы - Чехии, Венгрии, Польше (где собирают около 50% ВВП). Однако больше, чем во всех государствах бывшего Союза, за исключением Эстонии. Больше, чем в странах, близких к нам по уровню экономического развития,- Бразилии, ЮАР, Турции, Таиланде и т. п.

Впрочем, никаких доходов не хватит, если расходовать деньги так, как это пытаемся делать мы. Расходы расширенного правительства в 1993-1997 годах колебались в диапазоне 42-50% ВВП. Это существенно больше, чем в подавляющем большинстве развитых стран, особенно если сравнивать с теми, чья экономика считается либеральной (США - 36-37%, Япония - около 35%).

Только в странах традиционной социал-демократии (Швеция, Дания, Австрия) соответствующий показатель превышал или был близок к российскому.

Правда, существует аргумент, что развитые страны нам не указ. Мы намного беднее, поэтому если относительно ВВП будем тратить столько же, то в абсолютном выражении ни на оборону, ни на образование, ни на науку нам хватать не будет. На самом деле все наоборот. Давно доказано, что большие государственные расходы ограничивают экономический рост. Богатым это не страшно: они свое построили. Бедным же надо расти, умеряя сегодняшние претензии. Однако, если сравнить наши расходы с расходами все тех же близких по уровню развития (ВВП на душу населения) стран, можно увидеть, что наши - существенно выше. Обычными являются расходы на уровне 30% ВВП, 36% - абсолютный предел.

И совсем удивительный пример: государственные расходы социалистического Китая составляют 16-18% ВВП. Не в этом ли одна из главных причин огромных, по нашим понятиям, темпов экономического роста КНР? Кстати, если по объемам перераспределения ВВП через бюджет наша экономика вряд ли может быть отнесена к либеральным, то и с классификацией наших правительств по "уровню либерализма" тоже все обстоит не вполне тривиально.

Так, наибольшие государственные расходы имели место при "самом либеральном" правительстве Гайдара (по разным оценкам, от 65 до 71% ВВП). Данные по 1992 году требуют коррекции ввиду резкого роста реального курса рубля, и все же именно в этом году целевые кредиты, выданные внутри страны, составили гигантскую сумму 13,8% ВВП, а импортные субсидии - 10,5% (позже и те и другие, к счастью, были практически изведены). Я пока не обсуждаю причины подобных трат - просто привожу цифры.

Теперь о налогах. Тема всем надоела, но нельзя не отметить, что, по расчетам Андрея Илларионова (см.Вопросы экономики, N11, 1998), в нашей стране "либеральных реформ" эффективная налоговая ставка (потенциальный доход от всех начисленных налогов, соотнесенный с правильно посчитанным ВВП) составляет 60% валового внутреннего продукта.

Это, кажется, самая высокая ставка в мире. Отсюда и обреченность любого руководителя налогового ведомства - столько собрать нельзя. Даже если кампания по сбору налогов окончательно заменит приснопамятную битву за урожай.

И вновь неувязка с общепринятой классификацией наших либеральных правительств: при в целом немаленьких ставках самая высокая ставка НДС (28%) действовала с января 1992 года (снижена в 1993 году); максимальная ставка подоходного налога (60%) тоже введена в январе 1992 года (уже летом сокращена до 40%).

Замечательный же либерал Сергей Кириенко и вовсе собирался увеличить налоговое бремя в среднем на 13%, доведя эффективную налоговую ставку до 68% ВВП.

Это уж точно мировой рекорд.

О внешней торговле. Конечно, если сравнивать наш внешнеторговый режим с советской госмонополией внешней торговли (а точнее, с монополией одного министерства), то либерализм полный. Трудно, однако, назвать либеральной систему, где большую часть экспорта осуществляют только спецэкспортеры (мне не надо напоминать, кто принимал решение об институте спецэкспортеров, почему оно было принято - чуть позже). Отменили спецэкспортеров, ввели валютный контроль в формах, давно изжитых в либеральных экономиках.

Действующие импортные тарифы тоже не вполне подтверждают особый либерализм нашей внешней торговли. В 1997 году средневзвешенная ставка тарифа в России составляла 13,4%. Это намного больше, чем в Европейском Союзе (5%), США (4,2%) и Японии (2,7%). Ладно, внутренний рынок этих стран можно уже особенно и не защищать. Но наши средневзвешенные ставки близки (или выше) аналогичным ставкам многих развивающихся и постсоциалистических стран, в том числе и вовсе не претендующих на звание "либеральных" (скажем, Украина - ставка 7,2%, Чехия - 5,9%, Венгрия - 10,9%).

К обычным протекционистским барьерам у нас, кроме того, добавляются специфические налоги на внешнеэкономические операции. Скажем, налог на покупку наличной валюты или экспортный налог, вытекающий из обязательной продажи части валютной выручки (и растущий по мере роста инфляции). Кстати, именно внешнеторговые - самые антилиберальные - налоги увеличило "ультралиберальное" правительство Кириенко (таможенные пошлины - на 3%, налог на покупку валюты - до 1%).

Наконец, именно в области внешней торговли отчетливо проявилась фундаментальная антилиберальная особенность нашей экономической системы - эксклюзивная поддержка отдельных предприятий властью. Действительно, либеральная экономика означает, что, с одной стороны, не мешают работать мне, с другой - не создают преимуществ моему конкуренту. Иными словами, существует свобода конкуренции. Ничего менее соответствующего духу свободной конкуренции, чем льготы по внешнеэкономической деятельности, придумать было нельзя.