А.Джордж в своей работе “Власть как компенсаторная ценность” расширяет теоретические рамки общей гипотезы Лассуэлла. С точки зрения А.Джорджа, все политические лидеры являются “стремящимися к власти”. Один из возможных случаев образования потребности во власти связан с наличием страха пассивности, слабости, страха чужого доминирования. В другом случае, мотив власти может сформироваться при наличии агрессивных и деструктивных черт личности. Поэтому власть может быть желанна по многим причинам, причем у одного и того же человека в различное время эти причины могут быть разными. Условно можно выделить три типа причин, по которым политический лидер жаждет власти:
· доминировать над другими и/или ограничивать действия других;
· избегать чужой власти над собой и/или вмешательства в свои дела;
· осуществлять политические достижения.
То есть, мотив власти может быть не только и не столько компенсаторным, сколько инструментальным: “Власть может быть желанна для удовлетворения других личностных потребностей, таких как потребность в достижении, в уважении, в одобрении, в безопасности”. Иногда цель, чтобы над политиком никто не доминировал, может быть главной и более высоко ценимой, чем другие.
Таким образом, преобладание этого мотива можно рассматривать как следствие дефицита позитивных психосоциальных связей личности, ее общности с другими людьми. С этим часто взаимосвязано одностороннее, гипертрофированное развитие индивидуалистических или эгоцентрических амбиций. Дефицит эмоционально-позитивных отношений – любви, сочувствия – в раннем детстве может стать первичным звеном всей этой цепочки причин и следствий и превратить, в конце концов, страсть к власти в доминирующий мотив личности. Неблагополучие в родительской семье – типичная черта биографий наиболее властолюбивых и авторитарных политиков.
Впрочем, для объяснения этой черты не всегда нужно обращаться к детским годам. Участие в борьбе за политическую власть нередко бывает результатом неудовлетворенного самолюбия вполне взрослых людей, отсутствия успеха и низкого профессионального статуса в первоначальной сфере деятельности. Такими людьми в значительной мере наполнялась партноменклатура КПСС, а в годы перестройки в политику хлынули профессора и доценты, научные работники и инженеры, не сумевшие по тем или иным причинам получить признание и выйти на первые места в своей области. Конечно, среди них были люди с различными мотивами, но та легкость, с которой впоследствии многие из них меняли свои политические позиции, показывает, что чисто “статусная” карьерная потребность была достаточно типичной для этого поколения российских политиков.
Подводя итог вышесказанному, мотив власти можно определить как заинтересованность в получении влияния, контроля, воздействия на других людей, группы или мир в целом; желание впечатлять, иметь престиж, вызывать сильную эмоциональную реакцию. При достижении власти и пользовании ею политический лидер уменьшает напряжение. В ряде случаев он испытывает чувство эйфории, которое служит для компенсации некоторых компонентов низкой самооценки, от которых он страдает.
Мотив власти у политических лидеров является сложной психологической характеристикой для анализа, поскольку может проявляться в деятельности по-разному, в зависимости от доминирующего образа власти, от наличия разного рода “болевых точек”, комплексов неполноценности, жизненного пути и многого другого.
Можно выделить следующие индикаторы стремления к власти:
· заинтересованность в получении влияния, контроля, воздействия на других людей, группы, или мир в целом;
· сильные действия в отношении других людей, групп или мира в целом;
· контроль и управление другими;
· старание влиять, доказывать, убеждать, аргументировать;
· помощь и советы, даже когда о них не просят;
· жажда престижа;
· желание производить впечатление и вызывать сильную эмоциональную реакцию;
· желание изобретать и навязывать организованные системы функционирования другим действующим лицам на политической арене;
· нежелание разрешить другим разделить с ним действительную или предполагаемую власть;
· нежелание получать советы относительно своих функций;
· нежелание делегировать другим решение задач, которые, как убежден политический лидер, принадлежат к его прерогативе власти;
· нежелание консультироваться относительно собственного функционирования с теми, кто хотел бы разделить с ним власть;
· нежелание информировать других относительно своего функционирования при осуществлении действительной или предполагаемой власти.
В образах, содержащихся в текстах политического лидера, мотив власти проявляется в заботе о влиянии на других лиц или страны посредством властных действий, возбуждении сильных эмоций у других, заботе о своей репутации. Это имеет прямое отношение к “образам” власти в текстах речей и документов – описанию прошлых событий только в сочетании с инструментальной деятельностью - преодолением кризиса, достижениями и стремлением к экономическому успеху, свободе и демократии. В речи описанные особенности мотивации власти могут проявляться, например, следующим образом:
· Сильные действия, которые призваны влиять на других людей. Например: Я предлагаю новую политику, которая изменит жизнь людей.
· Контроль и управление с помощью сбора информации, проверки других людей. Например: Мы стараемся определить, нуждаются ли они в нашей финансовой помощи.
· Попытки влиять, убеждать, доказывать свою точку зрения. Например: Мы постараемся убедить его в важности этих переговоров.
· Забота о славе, престиже, репутации. Например: К сожалению, престиж нашей страны низок.
Кроме того, показателем мотива власти в поведении политического лидера является занятие позиции, дающей формальную социальную власть. Такой политик может мало заботиться о конкретных достижениях (о росте экономического благосостояния граждан, повышении конкурентоспособности государства на мировой арене и т.п.) и тяготиться необходимостью общаться с другими политиками, тем более с оппозицией. Главное – приобретение и сохранение источников власти.
Как правило, лидеры, ведомые мотивом власти, структурируют свои способности таким образом, чтобы преодолевать сопротивление остальных членов общества. При этом на первое место выдвигаются способности монологического стиля общения. В межличностных отношениях типа “торга”, наиболее часто встречающихся в политике, такой лидер склонен к эксплуатации других людей, особенно в ситуации, когда от партнёра ожидается кооперативное поведение. Он воспринимает партнёра как соперника, игрока. Политические лидеры с высоким мотивом власти конфликтны, склонны к манипулятивным действиям и огромным затратам военных усилий. Однако авторитарное общение неизбежно ограничивает возможности творческого управления.
Если путь политического лидера разделить на три наиболее существенных отрезка, то можно выделить этап выдвижения на роль “лидера”, этап адаптации и, наконец, этап творческой самореализации в этой роли. Лидеры, ориентированные на власть, достигают наибольших результатов на первом этапе. В период адаптации к роли эти результаты существенно снижаются, а на этапе творческой самореализации достижения таких лидеров уже уступают место просчетам и упущениям.
Политики, воплощающие подобную мотивацию в “чистом” виде, обычно легко распознаются общественным мнением (или хотя бы наиболее проницательной его частью), ибо таких деятелей отличают явные черты поведения: цинизм, вероломство, неразборчивость в средствах, жестокость. В политологии и политической психологии их относят к макиавеллическому типу лидеров. Был даже разработан коэффициент измерения уровня макиавеллизма, основанный на таких показателях, как слабая роль эмоций в межличностных отношениях, пренебрежение конвенциональной моралью, отсутствие идеологических убеждений, наслаждение, получаемое от манипулирования другими людьми.
Наиболее благоприятными для проявления макиавеллизма считаются ситуации, в которых политик обладает относительной свободой действий в определенной сфере, например, если он возглавляет ведомство, обладающее относительно высоким уровнем автономии в государственном аппарате. Ситуации, благоприятные макиавеллизму, легко обнаружить в условиях тиранических, абсолютистских и тоталитарных режимов, а также в обстановке крупных революционных катаклизмов, когда разрушены старые и еще не возникли новые “нормы-рамки” политической деятельности. Достаточно вспомнить о таких отечественных примерах как Сталин, Берия. Именно специфика и ограниченность исторических (или административно-управленческих) условий, в которых проявляются деятели макиавеллического типа, показывают, что гипертрофированное властолюбие не может рассматриваться как единственно возможная мотивация лидерства. Макиавеллизм, по-видимому, представляет собой синдром отношения власти, не являющийся сам по себе ни необходимым, ни недостаточным условием для сильного мотива власти.
Однако важно иметь в виду, что политика – далеко не единственная и даже не самая благоприятная сфера для удовлетворения этой потребности. В демократическом “рыночном” обществе власть промышленного и финансового магната или менеджера крупной кампании во многом не уступает, а по показателю устойчивости превосходит власть политического лидера. Люди, посвятившие себя политике, прекрасно знают, что лишь немногие из них достигнут верхних этажей политического здания, где индивид (президент, премьер, партийный лидер, губернатор) является носителем реальной власти; даже члены высших законодательных органов обладают лишь властью коллективной, вряд ли способной удовлетворить сильное личное властолюбие. Все это подтверждает многообразие и сложность мотивации политиков вообще и политических лидеров в частности.