Для того, чтобы в определенной мере регламентировать отношения между государствами и попытаться отказаться от вооруженных конфликтов, в процессе истории государства стали вырабатывать для себя и других членов международного сообщества, определенные правила поведения на внешнеполитической арене, притом что эти правила одинаково распространяются на все государства, которые их принимают. Таких большинство, поскольку принятие определенной нормы чаще всего продиктовано целесообразностью данного правила. Другое дело - международное право, оно зафиксировано в определенных договорах, обязательствах, которые страна берет на себя и т.д. К соблюдению международного права международное сообщество не только призывает, но и обязывает государства, чаще действуя политикой «кнута», чем «пряника», поскольку, скажем, без привилегии можно обойтись, но терять не хочет никто (например оказаться под эмбарго), поэтому государства более или менее охотно действуют в рамках международного права. Хотя есть и политические лидеры, не признающие его как таковое, но в этих случаях в действие вступают международные организации (различные суборганизации ООН) или другие государства, наделенные/не наделенные определенными полномочиями.
Но при всем этом норма отличается от права и другим моментом: понятие «норма» гораздо ближе к категории морали, нежели к юридически закрепленным положениям. Поэтому и за ее несоблюдение такие строгие меры приниматься не будут, ведь что морально для одного, аморально для другого, что морально для простого человека, аморально для политика и наоборот (Макиавелли). Поэтому оценивать действия участников международных отношений с этической точки зрения еще сложнее, чем с юридической.
Несмотря на эту разницу в понятиях, авторы используют их для обозначения одного и того же процесса – становление нормативной системы международных отношений, некоторые употребляют словосочетания «примат права» и «верховенство права в МО», выяснив, что все-таки авторы подразумевают одни и те же явления, для некоторых цитат условно примем эти понятия как тождественные.
Итак, нормативная система международных отношений в отличие от силовой подразумевает «взаимодействие “национальных интересов, понимаемых в терминах легитимности”»[4], а не на основе силы, что проповедуют основоположники школы “real-politik”.
Нормативная система необходима, чтобы выйти из хаоса и анархичности, свойственных изначально международным отношениям вследствие невозможности учесть все национальные интересы, для того, чтобы любое применение силы против кого-либо находилось под контролем, а соответственно снижалось число мирного населения, вовлеченного в конфликты, и в принципе, для предотвращения этих конфликтов в целом. Нормы международного права просто не позволяют ситуации развиться до критической отметки, когда неизбежно столкновение.
При этом нормативная система международных отношений предполагает равноправие государств на мировой арене, которое, однако, не следует путать с равенством, поскольку в силу наличия абсолютно различных ресурсов в различных количествах есть государства бедные и богатые, слабые и сильные. Равноправие же предполагает систему, при которой у каждого государства будет по одному голосу, независимо от его статуса, когда международные отношения выйдут из контекста силы, поскольку перед законом будут все равны. Но, во-первых, пока нет такого международного закона, который признавали бы все страны, а не только несколько процветающих государств, нет и общего наднационального органа, который бы выработал этот закон и следил за его выполнением. Если только не пойти по принципу М.Каддафи, что общество может контролировать себя само, мы неизбежно придем к идее мирового правительства, которое в ближайшие десятилетия даже по самым оптимистичным прогнозам невозможно. А невозможно потому, что некоторые государства тормозят отход от силовой политики в сторону нормативной, потому что им это не выгодно, будучи достаточно сильными и имея за счет этого неизмеримое влияние в мире, разумеется, они не хотят этого терять. Но открыто они это выразить не могут, так как исконно считаются основоположниками идей нормативной системы. При этом ООН, которая должна продвигать нормы и следить за соблюдением правовых рамок, оказывается бессильной, поэтому и по поводу перехода к нормативной системе говорится гораздо больше, чем делается. В следующей главе рассмотрим историю возникновения ООН и ее первоначальные цели, чтобы далее проследить, насколько она к ним подошла почти за 60 лет своего функционирования.
2. ООН: задачи и принципы функционирования
Идея создания всемирного органа для обеспечения коллективной безопасности возникла задолго до появления ООН. После окончания I Мировой войны, в 1919г. такой орган был создан по проекту американского президента-демократа Вудро Вильсона, правда сами США так и не вступили в Лигу Наций, так как Сенат США отказался ратифицировать ее Устав. СССР пригласили вступить в Лигу только в 1934г. (а в 1939г. уже исключили за войну с Финляндией). Но самое удивительное – это то, что уже в сентябре 1926г. в связи с решением Локарнской конференции Лига Наций приняла Германию в свои члены с предоставлением ей постоянного места в совете. Таким образом, бывший агрессор получил возможность противодействия любым возможным заявлениям Лиги, направленным против него. Но таких заявлений и не поступало, поскольку главным врагом продолжал оставаться Советский Союз. Но когда в 1933г. Германия вышла из Лиги наций для открытой подготовки к будущей войне, забеспокоившиеся союзники пригласили СССР. И несмотря на то что им следовало уже беспокоиться по-настоящему в связи с Итальянской агрессией в Эфиопии, нарушением Германией Версальского и Локарнского договоров, итало-германской интервенцией в Испании, аннексией Австрии Германией и другими тревожными событиями, дальше обсуждения этих вопросов Лига не продвинулась. Это происходило из-за того, что западные державы стремились направить фашистскую агрессию против СССР, что и предопределило беспомощность Лиги Наций.
При этом необходимо упомянуть о фактах раздела колоний в 20-х гг. между государствами-победителями, происходившего в форме раздачи мандатов, под прикрытием Лиги Наций. Таким образом, с самого своего создания Лига Наций служила интересам экспансионистской внешней политики западных держав.
Г.Моргентау пишет, что в 1934г., в то время как Парагвай продолжал военные действия против Боливии в нарушение Статьи 16 Статьи Версальского договора об учреждении Лиги Наций, многие члены Лиги ограничили эмбарго на поставку оружия, изначально объявленного обеим воюющим сторонам, в пользу Парагвая. Далее он приводит еще два примера, когда члены Лиги Наций официально постановили необходимость применения санкций против государств, нарушивших Статью, но так этого и не сделали. Так было в 1937г. при нападении Японии на Китай. Моргентау также пишет, что меры, принятые против СССР в 1939г. за войну с Финляндией – исключение из Лиги Наций – далеко не соответствовали тем коллективным действиям, которые должны были быть применены по Статье. А в отношении Итальянской агрессии в Эфиопии в 1935г. Лига Наций приняла вовсе чересчур мягкие меры в отношении агрессора – не было ни эмбарго на нефтяные поставки ни закрытия для Италии Суэцкого канала, – что явно способствовало выработке у агрессора чувства вседозволенности[5].
Организация, формально существующая для обеспечения коллективной безопасности и поддержания мира, не достигла никаких существенных результатов и бессильно наблюдала за ходом II Мировой войны.