После серии напряженных переговоров либерально–демократическим силам в органах исполнительной власти, Государственной Думе и СМИ удалось буквально в последнюю минуту убедить Ельцина отказаться от полномасштабного варианта договора и взамен подписать краткий, по которому не создается наднационального органа и на Россию не взваливается дополнительное финансовое бремя. Из Устава вычеркнуты особенно те пассажи, которые придавали новому образованию наднациональный характер. Такой обратный ход был, без сомнения, облегчен тем, что содержание договора однозначно противоречило ельцинскому пониманию интеграции, в соответствии с которым задача России — интегрировать вокруг себя страны «ближнего зарубежья», а не отказываться самой от части своего суверенитета. Подписанный в мае договор также оказался далеко не столь радикальным, как предполагалось ранее.
Представители либерально–демократического течения в политической элите России, как и большинство антилукашенковской оппозиции в Минске, ни в коей мере не являются противниками объединения двух славянских государств (в чем их часто обвиняют «национал–патриоты». Напротив, они выступают за углубленную интеграцию, о чем свидетельствует, например, подготовленный «Яблоком» альтернативный проект постепенного развития экономического сообщества. Правда, здесь речь идет об интеграции, которую определяет не национал–патриотическая склонность к эффектным акциям, а стремление партнеров обеспечить симметричное развитие демократии, норм правового государства и такой структуры, которая отдает преимущество социальному рыночному хозяйству и частной собственности перед государственным интервенционизмом. Политические репрессии в отношении демократической оппозиции, правовой произвол и возвращение к государственной экономике свидетельствуют, однако, что Белоруссия движется в противоположном направлении.
Успех либерально–демократических сил в российской исполнительной власти представляет собой лишь промежуточный результат. Российскому руководству еще долго придется преодолевать последствия того, что в ноябре 1996 г. оно однозначно приняло сторону Лукашенко в его борьбе со сторонниками демократического конституционного порядка. Белорусский президент был бы заинтересован в таком варианте союза, который в перспективе предоставлял бы ему шанс вмешиваться в российскую политику и создал предпосылки для слияния в конечном счете обоих государств, что сделало бы для него возможным стать президентом в «общем доме братских народов». Лукашенко, несомненно, и в отношениях с Россией будет демонстрировать те качества, которые неожиданно для политического истеблишмента в Минске и Москве, обеспечили ему в июле 1994 г. пост президента, в ноябре 1996 г. — единоличную власть. Это упорство и последовательность в достижении, казалось бы, безнадежной цели в сочетании с безграничной жаждой власти, демагогией и немалой долей того, что называют «крестьянской хитростью». Так что надежды Лукашенко на ведущую роль в едином российско-белорусском государстве не совершенно абсурдны, поскольку он находит широкую поддержку среди российских национал–патриотов правых и левых оттенков вплоть до правящей элиты, а как харизматический популист младшего поколения воплощает именно тот тип, которого до сих пор не могла выдвинуть из своих рядов антиельцинская оппозиция.
С точки зрения Запада политика долгосрочного объединения России и Белоруссии — дело свободного выбора обоих государств, постольку, поскольку оно соответствует принятым в ОБСЕ стандартам «свободного и честного» волеизъявления. В идеальном случае такая политика привела бы к положительным результатам, если бы влияние России на внутреннюю политику Белоруссии способствовало возвращению к демократии, плюрализму, свободе прессы и привело к оживлению структурной реформы и приватизации, к повышению компетентности.
1. Тиммерманн Х. На пути к авторитаризму? Мировая экономика и международные отношения. 1997 г., №7. с. 82–94.
2. Морозов П. Политические грабли. Аргументы и факты, 41 (866), 1997 г., с. 10.
3. Виркунен В. Чем «грозит» союз? Аргументы и факты, 22 (867), 1997 г., с. 5.
4. Угланов А. Союз умер, да здравствует Союз! Аргументы и факты, 22 (867), 1997 г., с. 4.
[1]Economic Survey of Europe in 1995-1996. Genf 1996, pp. 54, 68.