Т. Адорно выделил следующие черты современной авторитарной личности: преклонение перед властью, привычка и даже любовь к подчинению, никаких сомнений относительно правоты проводимой политики, нетерпимость к инакомыслию и действию нижестоящих. А. Адлер интерпретирует авторитарную личность в психоаналитическом духе. Влечение к власти - основная движущая сила поведения - уходит в бессознательное. Преклонение перед властью сочетается с отсутствием личной воли к власти, даже желания участвовать в осуществлении власти. Притязания на власть воспринимаются как нескромность. Самовыдвижение исключено. Чем скромнее, тем вернее карьера. Скромность переносится и на культ вождя. Для авторитарной личности независимость и достоинство - эфемерные понятия, инициатива исключена. Вырабатываются житейские правила политического поведения: инициатива наказуема, вести себя надо по правилам трамвая: передние места не занимать, из окон не высовываться. Авторитарная личность послушно идет отдавать свой голос кому положено, выбирает на собрании почетный президиум, подписывается на официоз. Человеку не положено знать, куда и как расходуется национальное хозяйство: верхи знают. Поэтому только в тоталитарном обществе люди не знают во что обходится военно-промышленный комплекс, число людей занятых в нем. Система секретности рассчитана не столько на тайну от иностранных служб, сколько на бесконтрольность внутри страны. Воспроизводство человека низводится до создания частички «общего дела», члена массовидных коллективов, корпораций. Чем дольше корпорация, тем проще деиндивидуализировать человека, свести его к какой-нибудь функции. Принудительность, тайная и явная, единообразие - таковы непременные черты такого коллективизма.
В обществе создается мнение о существовании сильной, всемогущей власти. Здесь произвол сочетается со своеобразным порядком. В России сильная власть утверждалась двумя путями, - прорывами произвола и перманентным бесправием человека. В первые годы советской власти новые суды руководствовались так называемым революционным правосознанием. В сталинские времена беззаконность проявлялась в массовых репрессиях, сплошной коллективизации. Во времена так называемой оттепели Хрущев мог вносить произвольные изменения в законы, передавать исторические российские земли другой республике, в одночасье перестраивать структуры управления. В брежневские времена диссидентов помещали в психиатрические лечебницы и «лечили». Одновременно складывался режим безропотного подчинения велениям властей. На партийных и государственных чиновников возлагалась особая ответственность за поведение масс. Попытка организовать неугодный властям митинг, демонстрацию, тем более забастовку, каралась жестоко.
Устанавливались несложные правила. Управляемый не должен «возникать» по собственной инициативе, активность допускалась только в рамках социалистических принципов. Отклонение от принципов было опасно. Задача управляющего - обеспечить требуемый верхами порядок, выполнение спускаемого сверху плана.
Неограниченность власти дает американскому политологу А. Янову считать, что и гитлеризм, и сталинизм являются лишь очередным тотальным наступлением государства на гражданское общество. С его точки зрения, тоталитаризм - теоретическая фикция. В действительности в СССР был старый, как мир деспотизм.
В такой оценке существенный момент истины. Но было бы упрощением свести проблему тоталитаризма к возрождению деспотизма. Деспотии характерны для традиционных обществ, тоталитаризм для обществ, переживающих социальное развитие. Тоталитаризм - это резкое возрастание наступательной власти и ее мобилизационного потенциала.
Мобилизационность означает, что деятельность всех подчиняется одним задачам, которые формируются вождем. Политическая система становится метасистемой, поглощающей все другие сферы жизни общества, превращая их в политические подсистемы. Особенно ярко это проявилось в нашей стране, где властными структурами планировалось почти все в экономике и образовании, кинематографе и пополнении системы рабства типа Гулага. Экономические ресурсы подчинялись целям, которые выдавались как великие стройки коммунизма, заводы-гиганты, соревнование в гонке вооружений, интернациональная помощь. Другой вопрос, что многие из великих целей оказывались ненужными, преступными, народные средства растранжиривались. Но ни одно конституционное государство в принципе не обладает таким мобилизационным ресурсом, каким обладает тоталитарный режим.
Одна из догм советского тоталитаризма состояла в выделении всеобщей воли как особой, стоящей над волей групп, коллективов, индивидов, как способ подчинения всех единым требованиям и принципам. При такой версии выделяется особая роль государства, как носителя всеобщей воли, способной противостоять любой частной воле, и политического руководства - как деятельность по обеспечению идейно- политического единства всего общества, в целенаправленном скоординированном развитии всех составных частей общественного организма.
Общей чертой всех тоталитарных режимов является пронизанность идеями, которые мобилизуют, унифицируют. Примечательно, что в СССР и Германии было проявлено удивительное сходство официальных художественных вкусов: предпочтение огромным зданиям и скульптурам, помпезности, бодрости в пенях, героизму в музыке.
Тоталитаризм по своей сути - закрытая самодостаточная система. Все чуждое ей изгоняется, подавляется, уничтожается. Система нетерпима к инородному. Сосуществование с чем-либо ей противоположным гибельно для всей системы. Отсюда характерное для тоталитарных обществ идеологическое и даже четкое политико-психологическое деление всех на «мы» и «они», «друзья» и «враги». Тоталитарная система ресурсов власти такова, что она как бы возвращает человека в традиционное общество. Сходство в том, что у человека нет варианта не согласиться, противостоять, сохранить свою независимость. Можно только выскочить из системы, умудриться сбежать. Общество развитого тоталитаризма напоминает колонию Кафки, его структура настолько целостна, что даже управитель, будь в его голове много новых идей, никак не сможет изменить сложившийся прядок.
Выпадение одного из звеньев сложившейся системы неизбежно ведет к деградации тоталитаризма. Так, критика культа личности Сталина оказалась судьбоносной для советского политического строя, началом конца КПСС, СССР, развала тоталитарной системы в целом.
Общей чертой тоталитаризма является агрессивность, авантюризм, особенно в период своего формирования и утверждения. Агрессивность проявляется в постоянной активности идеи борьбы с враждебным и чужим. В России вначале особенно жестоко обошлись с партиями, которые, казалось бы, близки к большевикам по целям и идеалам. Потом начались поиски врагов народа. Ими оказывались лидеры придуманных партий, кулаки, придуманные вредители среди интеллигенции. Борьба велась против вредных течений (морганистика в биологии, кибернетика, космополитизм) во имя чистоты рядов, нравов, последовательности принципов.
Авантюризм также неотъемлемый спутник тоталитаризма. Абсолютность, мобилизационность власти меркнут, если их постоянная необходимость не подтверждается. И перманентно ставятся новые задачи, даже если они не обоснованы и не выполнены предыдущие. Германский нацизм проявил сою агрессивность в основном во внешней политике, сталинизм - и во внешней и во внутренней. И. Сталин бросил клич: «Нет тех крепостей, которых не могли взять большевики». Путь решения сверхзадачи - построение социализма и коммунизма - становился понятным. Через любые жертвы и самопожертвование, но обязательно штурм, и задача будет решена.
Авантюризм и агрессивность оказываются эффективным способом отвлечь от провалов в политике, экономике переключить недовольство в русло ненависти к какой-либо группе.
На основе общих черт тоталитаризма выстраивается логика всех формализованных признаков тоталитаризма. Монополия одной партии на власть, господство одной идеологии, монополия на массовую культуру и средства массовой информации - все эти признаки выражают общие признаки тоталитаризма. Все они так или иначе обеспечивают абсолютность власти, мобилизованность, закрытость системы.
Модель тоталитаризма не является универсальной для общей характеристики общественного строя. Поэтому свести оценку СССР к понятию «тоталитаризм» было бы упрощением. С помощью понятия «тоталитаризм» раскрывается только один аспект общественного устройства - отношения власти и человека, принципа функционирования власти, альтернативного принципу конституционализма. Но понятия «тоталитаризм» не достаточно для социоэкономической, социокультурной характеристики любого общества, где последовательно развивалась практика тоталитаризма и тем более только элементы тоталитарных режимов. Сталинская и постсталинская практика в целом и является и тоталитарной, и коммунитарной. В трудовых коллективах, массовом сознании воспроизводились общинность, солидарность, активность нематериальных стимулов. В советском обществе ленинско-сталинский коммунитаризм оказался модернизированной формой реанимации традиционной общинности. Корпоративизм, насаждавшийся в Германии, Италии, Испании, был результатом политики внеэкономического снятия противоречий интересов собственников и работающих по найму.
Тоталитаризм на первых этапах выглядит только деформацией функционального характера, выражающей увлеченность, абсолютизацию национальных идей. Но утвердившись, тоталитаризм начинает самовоспроизводиться, деформации выливаются в органическое вырождение. Чем дольше общество оказывается в плену тоталитаризма, тем больше общество деградирует. Сущность деградации в том, что ненормальные, патологические общественные явления становятся привычными и воспринимаются как нормальные и, более того, как должные. Люди живут в двойном измерении: среди мифов и реальностей.
Тоталитаризм если эффективен, то только в решении отдельных вопросов. Мобилизуя все силы на отдельных направлениях, власть обрекает общество на рывки, неравномерности, авантюры, невосполнимые потери.
Тоталитаризм объясним, но не оправдан.