Совершенно очевидно, что ни свободная рыночная экономика, ни вообще реально существующие демократические порядки просто невозможны, немыслимы без того, чтобы не утвердились, не вошли в жизнь в виде незыблемых начал вот эти, гражданско-правовые постулаты, если угодно, "устои свободы" - юридическое равенство лиц, их юридически обеспеченная способность самим, своей волей и в своем интересе определять свое поведение там, где людям "дано быть" свободными.
А теперь еще об одном моменте, которому обычно не придается должного значения (а если и придается, то порой со знаком минус), - о том, что гражданское законодательство касается какой-то "мелочевки", нашей повседневной жизни, казалось бы, мелких, по большей части сугубо личных дел - покупок в продмагах, сделок на базарах, заказов в мастерских, обмена квартир, приобретения дачного участка, возмещения ущерба при авариях автотранспорта, страхования, наследования и т.д. и т.п. Какая уж тут "великая миссия"?
Между тем, именно здесь нужно видеть незаменимую силу гражданского законодательства! Через повседневность, бытовые дела, повторяющиеся изо дня в день мелкие рутинные поступки и операции обыденной жизни в неукоснительную привычку, в плоть и кровь всего населения входят начала свободы, самостоятельности личности, ее высокого, защищенного положения в обществе.
Так что эффект от отработанного гражданского законодательства сказывается не сразу, не через год-другой. Нужно, чтобы прошло время, и, наверное, немалое, для того, чтобы принципы и ценности гражданского права через нашу повседневность, ежедневные дела прочно вошли в жизнь.
И когда, скажем, Германия в 50-60-е годы стала на путь процветания и благополучной жизни большинства населения, то здесь, по моему мнению, решающую роль, наряду с удачными эрхардовскими реформами, сыграло то обстоятельство, что правовое поведение, отвечающее требованиям свободной рыночной экономики, прочно вошло в образ жизни людей, стало непреложной жизненной нормой (ведь даже в обстановке гитлеровского рейха и просоветского хоннекеровского тоталитарного режима действие Гражданского уложения продолжалось, не подвергалось сколько-нибудь существенным коррективам).
ВЕРНЕМСЯ к той обстановке 90-91-го годов, когда в России начала развертываться работа по подготовке российского Гражданского кодекса.
Остроту этой обстановке придало то обстоятельство, что с января 1992 года в России были "отпущены цены", т.е. введена в действие самая что ни на есть радикальная мера, призванная на месте плановой экономики "создать рынок". И вот такого рода суперкардинальные преобразования совершались, как это ни покажется поразительным, при отсутствии развитого отработанного гражданского права. То есть при отсутствии условий, которые даже при неблагоприятных обстоятельствах того времени, порожденных огосударствленным обществом, давали бы известный шанс на успех преобразований.
Понятно, что здесь, в изменении правовой обстановки, необходимой для проведения рыночных преобразований, не могли помочь одни лишь отдельные, казалось бы, радикальные "рыночные" законы (о собственности, об акционерных обществах, о земле и т.д.). Для успешного осуществления реформ требовалась принципиально новая правовая атмосфера, новый "дух права", выражающий твердо провозглашенную и юридически обеспеченную экономическую свободу, свободу личности, ее верховенство над властью и одновременно - защиту общества от злоупотреблений в ходе реформ. А этого можно добиться одним путем - введением в жизнь отработанного современного гражданского законодательства, построенного на началах частного права.
ЗДЕСЬ УМЕСТНО сказать несколько слов об этой самой категории - "частное право".
Выражение "частное право", которому коммунистической пропагандой был придан крайне неодобрительный оттенок, действительно может создать впечатление как о чем-то эгоистически-личном, противостоящем обществу и другим людям, недопустимом и позорном. Именно такие интонации слышались в словах В. Ленина (сказанных им - внимание! - как раз в связи с подготовкой в 1922 году Гражданского кодекса) о том, что "мы ничего частного в области хозяйства не признаем".
Между тем, частное право относится к самой первооснове права как особого и высокозначимого социального феномена. Более того, право как особый социальный феномен начало формироваться в силу потребностей и логики жизни (в том числе для обеспечения товарно-рыночных отношений, собственности) как раз с таких спонтанно складывающихся юридических форм и институтов, которые и могут быть обозначены в качестве "частного права".
"Частного" потому, что юридические формы и институты сориентированы здесь на обслуживание частной инициативы и частных интересов; и вследствие этого инициатива и интересы отдельных лиц лежат в основе юридического регулирования и юридической защиты. С точки же зрения закона, это означает ни что иное как ранее указанные начала отработанного гражданского законодательства - неприкосновенность собственности, безусловную защиту прав и - что не менее важно - юридическое равенство лиц, возможность лиц самим, своей волей определять условия своего поведения (вот оно - "частное право"!), недопустимость вмешательства власти и каких-либо других лиц в складывающиеся по воле частных лиц юридические отношения. Все то, что открывает простор для инициативы, предприимчивости и одновременно защищает от произвола, злоупотреблений (в результате которых и произошло сказочное, травмировавшее общество обогащение небольшого слоя ново-русской компрадорской буржуазии, в основном выходцев из партийно-комсомольской номенклатуры).
Конечно, мы в данном случае сталкиваемся с поразительным явлением. Государственная власть как бы отстраняется от складывающихся юридических отношений и в то же время она же, та же самая государственная власть призвана своей принуждающей мощью защищать, обеспечивать такого рода частные правовые отношения, не допускать злоупотреблений и произвола. Но именно тут, в этом удивительном парадоксе, раскрывается сама суть права как своеобразного социального феномена.
К сказанному нужно добавить, пожалуй, только вот что. С давних времен частное право противополагается публичному праву. "Публичным" оно называется потому, что охватывает сферу государственных дел - собирание налогов, административное управление, уголовное преследование правонарушителей, осуществление правоохранительной деятельности, в том числе правосудия. При всей важности юридического регулирования в этих областях жизни общества, оно все же представляет собой специфическое продолжение государственной деятельности со всеми ее характерными чертами - императивностью, односторонней властностью (хотя в общественном мнении с понятием "право" по большей части связывается именно эта сторона юридической системы).
Но, как бы то ни было, важно иметь в виду, что, во-первых, в развитой правовой системе присутствуют оба ее наиболее крупные подразделения, точнее даже - сферы: и публичное, и частное право (своеобразие того и другого лучше всего постигается при их сопоставлении), а во-вторых, развитие частного и публичного права при нормальном демократическом режиме происходит во взаимодействии и, что особо существенно, во взаимном влиянии, даже во взаимопроникновении (что особо наглядно демонстрирует правосудие).
Приходится в этой связи высказать сожаление на тот счет, что разработки, направленные на восстановление частного права, были восприняты отдельными специалистами в области управления и государственных дел как акции, умаляющие роль публичного права в обществе и демократическом развитии. Между тем, из существа упомянутых разработок ничего подобного не следует. Напротив, возрождение частного права - необходимый элемент к воссозданию публичного права как высокозначимой и "истинно правовой" сферы. И именно в единстве и во взаимодействии с частным правом публичное право оказывается способным выполнить свою, незаменимую миссию в прогрессивном развитии общества, в утверждении демократических начал общественной жизни. Впрочем, все эти вопросы - особые, требующие специального рассмотрения. Здесь они только упомянуты в связи с подготовкой в России 92-97-го годов Гражданского кодекса, построенного на началах частного права.
3. Противостояние
ПОРА СКАЗАТЬ О ТОМ, что подготовка и прохождение проекта Гражданского кодекса через государственные инстанции происходили в острой борьбе. Борьбе по большей части подспудной, коридорно-аппаратной, лишь порой выплескивавшейся наружу. Тем не менее именно острой, жесткой, по марксистскому лексикону - прямо-таки классовой.
Противодействие принятию современного Гражданского кодекса основывалось, понятно, на том, что ГК был выразителем, мощным инструментом и, если угодно, символом последовательно демократического направления реформирования российской экономики, всего общества. И для всех социальных сил, кругов, деятелей, не приемлющих перспективу действительно демократических перемен в российском обществе, ГК был принципиально враждебен.
Были тут и серьезные объективные предпосылки нашего реального бытия.
Первые шаги по формированию свободной конкурентной рыночной экономики в 92-96-м годах не привели к ожидаемым результатам, экономическая жизнь России оставалась во многом огосударствленной и потому не очень-то нуждающейся в том, чтобы на практике доминировали частноправовые начала. Вдобавок к этому и в науке (и тем более в чиновничье-научных подразделениях) крепкие позиции продолжали занимать сторонники хозяйственного права - той, напомню, теории планово-социалистического толка, которая отвергала рыночное хозяйствование и не только оправдывала, но и возвеличивала систематическое и всестороннее государственное командование в экономике. И хотя по понятным причинам идеи хозяйственного права в их исконно-социалистическом виде в новой обстановке не могли быть приняты обществом, приверженцы хозяйственного права, главным образом, стремились, судя по всему, к тому, чтобы не допустить принятия Гражданского кодекса, а взамен дать ему альтернативу в виде документа, близкого к Хозяйственному кодексу - Торговый кодекс или Предпринимательский кодекс, или Кодекс хозяйственного оборота.