Глубинной причиной негативного отношения к проникновению предпринимателей во власть является перспектива возникновения "частной власти", которая однозначно квалифицируется как нелегитимная, разрушающая зафиксированную в культуре границу между частным и публичным. Власть и политика как ее новая "демократическая эманация" располагаются полностью внутри публичной сферы и образуют ее ядро. Размещение власти (а затем и политики) в границах публичной сферы — одна из самых устойчивых черт европейской культуры, лишающей частную власть над людьми, как и использование власти в частных интересах, культурной санкции и легитимности. Эта культура в целом характерна и для России.
Разрушение границы, отделяющей "ядро" публичной сферы (власть) от частной, посягает на одну из базовых характеристик культуры. Перспектива появления в публичном поле социальных фигур, символизирующих "частные интересы", при том, что процесс их легитимизации в культуре еще не завершился, вызывает в обществе отторжение. Сами предприниматели вполне отдают себе отчет в том, что их политические притязания не имеют общественной поддержки 1
Это позволяет сделать вывод: как особое политическое образование внутри сообщества бизнеса "олигархия" не существует. Бизнес-элита - лишь составная часть нового истеблишмента. Самостоятельно она не способна претендовать на власть в стране. Но если в составе предпринимательского сообщества "олигархии" нет, то почему о ней так много говорят в связи с политической активностью бизнес-элиты? Правда, в последнее время предпочитают вести разговор не об "олигархии" как таковой, а об отдельных "олигархах" большого российского бизнеса. Это слово явно оказалось востребованным, но само по себе взаимосвязей в новом истеблишменте не проясняет. Для ответа на этот вопрос необходимо проанализировать генезис взаимоотношений посткоммунистического режима с новыми и старыми элитами. Начнем с эволюции взаимоотношений бизнес-элиты с российским государством.
От иерархии — к десубординации
Начавшее формироваться в недрах союзных структур слабое российское государство остро нуждалось в расширении политической базы в обществе, включая поддержку со стороны нарождающегося российского предпринимательства. (Руководители ряда союзов и ассоциаций были включены в состав Координационно-консультативного совета при Президенте Ельцине - предшественника нынешнего Президентского Совета. В качестве противовеса Совету по предпринимательству при Президенте СССР была создана аналогичная структура при Президенте России и т.д.2.)
Распад прежнего общественного порядка и образование институционально-правового вакуума стимулировали бурное развитие примитивных форм и типов отношений,
свойственных скорее традиционному, чем современному обществу. Центральное место среди них заняли патронаж и клиентела - разновидность иерархических отношений, предполагающих обмен покровительства "патрона" на лояльность "клиентов"3.
Сближение государства и капитала проходило по линии установления привилегированных связей с наиболее крупными финансовыми структурами, способными взять на себя функцию агентов государства или высшего политического руководства. Основными вехами этого процесса стали учреждение института уполномоченных банков (для измерения этого процесса О. Крыштановской был предложен специальный показатель - "индекс уполномоченности"), акционирование ОРТ в 1994 году (тогда пресса впервые заговорила о "большой восьмерке" - по числу акционеров) и залоговые аукционы 1995 года. Обычно такого рода связи принимали форму патронажа со стороны конкретных государственных чиновников достаточно высокого ранга.
Бизнес-структуры, ставшие объектами бюрократического патронажа, часто занимали устойчивые рейтинговые позиции или переживали периоды бурного роста (подобные периоды имелись, например, в истории банка МЕНАТЕП, ОНЭКСИМбанка, Альфа-банка, Национального резервного банка, Уникомбанка). В качестве могущественных "бюрократических патронов" в прессе чаще других упоминались фигуры начальника Службы безопасности Президента А. Коржакова, управляющего делами Президента П. Бородина, первого вице-премьера правительства О. Сосковца, заместителя министра финансов А. Вавилова.
Первое время "политические патроны" прочно удерживали свои позиции, а сами отношения сохраняли иерархический характер. Между политической и экономической элитами оставалось и определенное социальное отчуждение. Поначалу попытка отдельных представителей российского большого бизнеса выйти за рамки патронажа и перейти к более равноправным отношениям к успеху не приводили. Стремление главы группы МЕНАТЕП М. Ходорковского и руководителя "Интерпрома" М. Юрьева" в начале 90-х годов занять министерские посты не увенчались успехом, и попытки председателя совета Мост-банка Б. Хаита войти в состав президентских структур в 1994 году также закончилась неудачей (назначению помешала служба Коржакова).
Ситуация стала постепенно меняться с появлением в составе правительства руководителей образованных в ходе экономической реформы акционерных обществ (президента АО "АвтоВАЗ" В. Каданникова, президента РАО "Высокоскоростные магистрали" А. Большакова). Однако окончательный перелом произошел позже, на президентских выборах 1996 года. Активная поддержка представителями новой экономической элиты кандидатуры действующего Президента Б. Ельцина на раннем этапе избирательной кампании способствовала преодолению прежнего политического недоверия4.
В ходе избирательной кампании новая экономическая элита установила прямые связи с высшим политическим руководством страны, а после выборов ее представители были включены в высшие этажи исполнительной власти. Банкир Потанин стал одним из первых вице-премьеров правительства, финансист Березовский -заместителем секретаря- Совета безопасности, руководитель крупного рекламного агентства "Видео интернэшнл" В. Лесин - главой нового управления Администрации Президента. Первый "призыв" представителей большого бизнеса во власть продолжался недолго, но ситуация кардинально изменилась. Во взаимоотношениях государства с бизнесом наступил новый этап. Патронаж уступил место "симбиотическим" отношениям ("сращивание", личная уния). В СМИ заговорили о "семерке" (или "семибанкирщине") - группе наиболее приближенных к власти крупных финансовых структур. Как правило, в этой связи упоминались имена Б. Березовского (ЛогоВАЗ, Объединенный банк, Сибнефть), В. Гусинского (Мост), В. Потанина (ОНЭКСИМ- банк), М. Ходорковского (МЕНАТЕП), А. Смоленского (СБС-АГРО), М. Фридмана и П. Авена (Альфа-групп). Ее все чаще стали отождествлять с "олигархией" [11, с. 137-141].
Но переход к установлению "симбиотических" отношений с властью подорвал иерархию, на которой прежде базировались взаимоотношения политической и экономической элиты. Достигнув своего пика в "сращивании", внеинституциональные формы взаимоотношения начинают исчерпывать свои возможности. Это было вызвано двумя основными причинами. Во-первых, патронаж и "сращивание" противоречат новым образцам (правовым, демократическим, рыночным), которые были признаны в качестве нормативных, но пока не способны стать основой нового общественного порядка. Статус клиентелы воспринимается многими как вынужденный, что делает его не вполне легитимным. Со своей стороны "личная уния" предполагает разную степень "близости" с властью и различные возможности. "Неравенство в симбиозе" также порождает противоречия и конфликты. При возникновении благоприятных условий участники стремятся к преодолению патронажа или разрушению "симбиотических" взаимоотношений с властью своих более удачливых соперников.
Во-вторых, активную роль в разложении и патронажа, и личной унии играет демократическая политическая среда. Она стимулирует противоречия между участниками этих отношений и освобождает заложенный в них конфликтный потенциал. Демократическая политическая среда предоставляет "клиенту" власти легальную возможность для увеличения своего политического веса и легитимизирует возможный конфликт с "патроном". Сохраняя свою организацию и политические ресурсы, предпринимательская группировка в принципе в любое время может пойти на конфликт с властью. Эти условия сохраняются и после преобразования отношений в личную унию.
Можно выделить три основных направления трансформации внеинституциональных взаимоотношений. В первом случае клиентела власти превращается в группу давления. Исходная патронажная форма взаимоотношений преобразуется в конфликтную - участники автономны, оказывают друг на друга взаимное давление, ведут торг, заключают соглашения по конкретным вопросам. Но иерархия во взаимоотношениях сохраняется.
Во втором случае бывшая клиентела становится частью системы власти. Патронаж уступает место симбиотическим отношениям. Происходит сращивание государства с бизнесом, точнее - высшей бюрократии с экономической элитой, поскольку круг участников привилегированных отношений по определению ограничен. Иерархия практически исчезает, фигуры патрона и клиента теряют свою определенность. "Ведущий" и "ведомый" постоянно меняются местами, и зачастую трудно определить, кто от кого зависит.