Руссоистский взгляд на «рассеченное» общество и человека, на свободную целостность был в максимальной степени использован Марксом и доведен до своего логического конца в социалистическом мире, где произошло тотальное огосударствление всех сторон жизни и где общий интерес возобладал над всеми остальными.
Гегель подчеркивал, что у Руссо «общая воля должна быть скорее разумной волей» (42, 399). Такое понимание воли является, по Гегелю, переходом к философии Канта.
Философские учения И.Канта (1724-1804) о праве и государстве содержатся в трудах «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», «К вечному миру», «Метафизика нравов в двух частях и др.
Кант определяет государство как объединение множества людей, подчиненных правовым законам. Такая трактовка государства через право есть отражение интересов «третьего сословия», обоснование идей либерализма, свойственных классу буржуазии.
Кант, придерживаясь принципа холизма, считает государство единым, органическим целым, где «каждое звено в таком целом должно, конечно, быть не только средством, но в то же время целью и, содействуя возможности целого, в свою очередь, должно быть определено идеей целого в соответствии со своим местом и своей функцией» (68, т. 5, 400).
Опираясь на эту идею, Кант углубляет теорию Монтескье о разделении властей в государстве, но не поддерживает идею последнего о равноправии властей. «В каждом государстве, - пишет философ, - существуют три власти, то есть всеобщим образом объединенная воля в трех лицах: верховная власть (суверенитет) в лице законодателя, исполнительная власть в лице правителя (правящего согласно закону) и судебная власть (присуждающая свое согласно закону) в лице судьи (68, т. 4, 233-234).
Законодательная власть содержит в себе всеобщую (объединенную) волю народа. В выражении всеобщей воли могут участвовать только самостоятельные лица, т.е. лица, владеющие собственностью. А собственность составляет фундаментальную основу свободы. С точки зрения свободы, по Канту, верховная власть не может быть ничем иным, кроме самого объединенного народа. При этом Кант делает различия объединенного народа от массы людей как подданных. Через всеобщую волю право достигает соответствия требованиям морали и категорического императива.
«... В том, что касается внешнего мое и твое, воля законодателя ... безупречна» (68, т. 4, 237). Идея свободы личности, очень важная для Канта, наталкивалась на серьезное противодействие в феодально-монархической Германии, где распространенной традицией являлось доминирование государственного начала над личностью. Защищаемая философом автономия воли могла оградить личность как от своеволия, эгоистического начала, так и от произвола общественного целого, государственных структур.
Акцентирование Кантом необходимости для государства опираться на право дает основание считать мыслителя одним из основателей концепции правового государства, хотя такого термина Кант не употреблял. Его заменяет термин «республиканское устройство» и «чистая республика».
Человек поставлен перед альтернативой: автономия или гетерономия, под которой Кант понимает подчинение извне приходящим нормам. Автономии соответствует принцип правового государства, гетерономии - патерналистское государство. Правовое государство, граждане которого «совершеннолетние» и ответственные личности, противопоставляется патерналистскому строю, где власть «отечески» заботится о благе «детей» - подданных. Установка на «счастье» неизбежно завершается, по мнению Канта, государственным деспотизмом, ибо только патерналистская власть знает, в чем состоит истинное благо подданных.
Эти и другие размышления немецкого философа послужили основой того, чтобы отнести Канта к сторонникам теории «минимального государства».
Оригинальным мыслителем - представителем немецкого Просвещения был Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835), труд которого «Идеи к опыту, определяющему границы деятельности государства» (1792 г.), при жизни автора полностью так и не был издан. Гумбольдт, придерживаясь линии на дифференциацию общества (гражданского общества) и государства, развиваемую социальной философией XVIII в., довел ее до четких, логически выстроенных конструкций. Дифференциация затрагивает такие стороны как систему национальных учреждений (организаций, союзов, служб) и государство; экономические институты (разные отрасли ремесел, земледелия, промышленности, торговли и т.д.) и государственные институты; «естественное и общее право» и «позитивное право», издаваемое государством; «человек» и «гражданин». Благо общества - та цель, которая определяет истинный объем деятельности государства. Поэтому общество и государство это не равноценные величины. Общество с его частными интересами гораздо значимее государства, человек как представитель общества несравненно внутренне богаче гражданина государственного союза.
Гумбольдт допускает совпадение условий жизни человека и гражданина при условии сохранения своеобразных качеств человека, его естественного образа. «Но, - пишет исследователь, - упомянутое совпадение полностью перестает быть благотворным, когда человек приносится в жертву гражданину» (52, 60). Для Гумбольдта цель человека - полное, неограниченное развитие его потенций, проявляемых в различных сферах: хозяйственном преуспеянии и общественной карьере, нравственном и физическом здоровье, образе жизни , личном счастье и т.д. Государственное вмешательство в частную жизнь должно свестись к минимуму. Целью государственного управления и содержанием его деятельности должно стать «обеспечение безопасности как от внешних врагов, так и от внутренних раздоров» (52, 53).
Идеи государственной регламентации частной жизни были неприемлемы для Гумбольдта, поэтому рассуждения Платона из «Государства» вызывают у него внутреннее сопротивление. Платон настаивал на подчинении индивида государству, как части целому. Он предполагал контроль и подчинение государству личной жизни подданных для их же пользы. «Правителем, - писал Платон, - потребуется у нас нередко прибегать к лжи и обману ради пользы тех, кто им подвластен. По-видимому, это уместнее всего будет при заключении браков и деторождении... Наше небольшое стадо должно быть самым отборным» (130, т. 3, 257).
Для Гумбольдта, вслед за Руссо, трактат Платона является трактатом не о государстве, а о моральных ценностях человека, о воспитании, которое носит государственный характер. В этом пункте размышлений об истории государственного устройства философ делает удивительно точное и верное замечание: «В старых государствах почти все учреждения, относящиеся к частной жизни граждан, носят политический (выделено мною. - В.К.) характер в полном смысле этого слова» (52, 27).
Таким образом, у марксовых положений о политическом бытии элементов гражданского общества в далеком и не столь далеком прошлом были прямые предшественники.
Сокращение политического бытия в той же степени ведет к возрастанию свободы, к расширению гражданского общества. Вмешательство государственных институтов в частную жизнь влечет за собой, по мысли Гумбольдта, извращение сущностных начал человека. Этот основной тезис аргументируется следующим образом:
1). Многообразие и деятельность есть высшее благо, которого может достичь только общество, где формируются разносторонние и сильные характеры. Государственное же вмешательство может привнести лишь однообразие, лишенное противоречий и способное превратить людей в машины. 2). Вторым вредным последствием чересчур пространной заботы государства о гражданах является «ослабление силы нации». Люди теряют самостоятельность, ослабевают воля и энергия, с большими трудностями преодолеваются препятствия; люди становятся бездеятельными, духовно нищими. Человек в этом случае «считает себя не только свободным от всех обязанностей, за исключением тех, которые государство прямо на него налагает, но и от всех попыток улучшить свое собственное положение; часто он даже боится этого, опасаясь, что тем самым государство обретет новую возможность извлечь для себя выгоду» (52, 38). Острота этих наблюдений не поблекла за 200 лет и продолжает сохранять свою актуальность в России 90.х гг. не XVIII, а XX столетия. 3). Внутренние ощущение, внутренняя цель движет человеком; необходимым условием такого движения является свобода. То, что навязывается человеку извне, государством, для него становится чуждым и механическим. 4). Четвертый вред скорее связан со вторым. Недостаток самостоятельности ведет к неоправданному увеличению произвола государственных служащих, порождает бюрократию, что в конечном счете ограничивает свободу подданных. 5). В последнем пункте своих размышлений о вреде чрезмерной заботы государства философ возвращается к мыслям о подлинном достоинстве человека. Человек испытывает не только наивысшие всплески сил и энергии, но и противоположные чувства, которые государство не имеет право отнимать у человека.