Итак, цивилизация «буржуазна» по своей природе. Ее отличает «механичность» и «техничность», «машинность». Подобные черты цивилизации противоположны «органичности», «космичности», «вечности», «духовности» любого другого бытия. Цивилизация обнаруживает господство экономизма, а значит, человека-собственника, буржуа. А дух буржуа - дух мещанский, он не любит вечности, стремится к вещам «тленным» и «преходящим».
Не жалует цивилизацию С.Булгаков и характеризует ее в»Вехах»так: «... Воссияла цивилизация, т.е. просветительство, материализм, атеизм, социализм ... самообожествление европейского мещанства одинаково как в социализме, так и индивидуализме, - представляется отвратительным самодовольством и духовным хищением, временным притуплением сознания...» и т.д. (35, 43).
Духовная опора европейского мещанства уходит корнями, по мнению С.Булгакова в «просветительство», которое сделало «наиболее радикальные отрицательные выводы из посылок гуманизма» и пришло к скептицизму и атеизму в области философии, к утилитаризму и гедонизму в области морали. Это «продукт разложения реформации» (им является и материалистический социализм), которым «вдохновлялась Великая французская революция и большинство революций XIX века» (35, 41).
Н.Бердяев также крайне скептически, если не отрицательно, относится к результатам Великой французской революции, отмечает «лживость всей идеологии французской революции». Ярый поборник свободы человека не сумел по достоинству оценить вклад французской революции, в том числе и Декларации о правах человека и гражданина в ниспровержение произвола абсолютизма - механизма, перед которым личность была полностью беззащитна. Декларация базировалась на учении Ж.Ж.Руссо о неотчуждаемости суверенитета, принадлежащего народу, на теории разделения властей Ш.Монтескье.
Бердяев в своей работе «Философия неравенства» (1923 г.) обрушивается на учение Руссо, в котором видит самоистребление человека. В этой теории общество и государство, как считает Бердяев, потеряли органическую целостность (что, собственно, характерно для средневековья) и человек перестал быть органической индивидуальностью. С одной стороны, гражданское общество не знает границ своим притязаниям, «оно готово забрать человека целиком», а с другой - государство спасает человека от коллективизма, поглощающего личность. Здесь Бердяев непроизвольно выделяет предпочтительность государственного начала как спасительного фактора для человека. Гражданин политического государства стоит выше человека как члена гражданского общества.
Можно сделать вывод, что становление человека как члена гражданского общества видными философами не замечено, а то и просто проигнорировано. Такой подход имеет много точек пересечения с концепцией раннего Маркса, которую так изобретательно и справедливо критикуют религиозные философы (см. например С.Булгакова (23).
Характеристики, данные В.Соловьевым и Н.Бердяевым гражданскому обществу, почти текстуально совпадают с марксовой.
Маркс, как юрист, в отличие от представителей русской философии, весьма чувствителен к конституционно-демократической проблематике права. У значительного числа русских философов, особенно религиозного направления, нередко проявлялось высокомерное отношение к европейской политико-юридической культуре Нового времени. Эту характерную черту отмечает известный юрист Б.А.Кистяковский: «Русская интеллигенция никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности; из всех культурных ценностей право находилось у нее в наибольшем загоне»(35,123).
Дефицит правосознания в отечественной философии связан, как справедливо заметил современный философ Э.Ю.Соловьев, с этикоцентризмом и проповедью абсолютного нравственного подхода к жизни.
Итак, можно отметить точки пересечения, совпадение взглядов на природу буржуазного общества, права человека и гражданина у представителей различной мировоззренческой ориентации. Их объединяет антибуржуазность, концепция целостности человека, якобы имевшая место в период, предшествующий установлению капиталистических отношений. Но мотивы, составляющие существо таких подходов, были различны.
К.Маркс отрицал капиталистическое общество ради утверждения социалистических отношений, могущих, по его мнению, преодолеть атомизм человека и человечества. Русские философы желали преодолеть современную им цивилизацию ради религиозного возрождения, предполагающего, по В.С.Соловьеву, внутренне свободное соединение, синтез всех сфер и степеней общественного организма, т.е. «цельную жизнь».
Существенная разница между двумя подходами заключается в выборе способа реализации этой цели. Один вариант предполагает насильственный путь, путь политической революции; другой - нравственное совершенствование, сознательное и свободное служение этой общей цели.
Автора данной работы не удовлетворяют предложенные варианты достижения цели, но второй путь более предпочтителен. Можно согласиться с текстом Н.Бердяева: «Политика должна занять второстепенное место, должна перестать определять критерии добра и зла, должна покориться духу и духовным целям»(12,277).
Этот путь, хотя и спорный, остается более предпочтительным и не таким трагичным.
Какими бы мотивами не руководствовались социальные мыслители, но достижение «цельной жизни» предполагает преодоление дуализма человека и гражданина. Практическое воплощение этой мысли привело к тому, что частное, особенное, индивидуальное было поглощено всеобщим, государственно-политическим. Осуществление подобной политики привело к драматическому упрощению структуры, а значит, и к обеднению его функциональных возможностей.
Социологическая мысль давно отметила огромную прогрессивную роль социальной дифференциации. Эта органическая дифференциация соответствует функциональной дифференциации социальной жизни. При исследовании истории сословий в России В.О.Ключевского поразил «движущийся калейдоскоп» сословных разрядов. Для него даже возникла определенная трудность в составлении полного и точного их перечня. Социальная дифференциация не только не останавливалась, но и шла все более усиленным ходом; переходные слои становились основными, выделялись в свою очередь новые переходные слои и т.д. В последующие этапы российской истории социальные краски не поблекли, а становились все ярче.
Сословный состав населения России в конце XIX в. представлен в виде дворянства потомственного, дворянства личного и служащего; городских сословий; сельских сословий; военных сословий; иностранцев. Организация городских сословий включала, к примеру, купцов, мещан, цеховых и рабочих людей.
Увеличение числа социальных делений свидетельствовала о достижении достаточно высокого уровня цивилизованности в России, развитых форм гражданского общества. Обратимся к понятию «гражданин» и производным от него в словаре В.Даля. Гражданин - городской житель, т.е. купец, мещанин или цеховой. Интересно, что «бюргер» в немецком языке означает одновременно и «гражданин» и «буржуа». Гражданин может иметь звания «именитого», «почетного». Дворянское сословие пребывало как бы в догражданском состоянии.
Другое значение гражданина - быть членом общины или народа; лицом, человеком, составляющим народ, землю, государство. Дуализм сохранялся. Фиксировалось различие и единство противоположных сторон - особенности и всеобщности. В.Даль приводит пример использования категории «гражданский», характерной для полноценного бытия: «Гражданские обязанности двояки: к правительству и к ближнему». Государственное начало не находится в антагонистическом (в марксистском понимании) противоречии с частным, эгоистическом существовании индивида.
«Гражданское» противополагается «правительственному», также «военному», «духовному или церковному» в смысле частного, домашнего, мирского, житейского. Россия, таким образом, приобретала черты функционально дифференцированного общества, где хозяйство, политика, воспитание, религия и искусство достигает автономного вычленения и выполняет свои функции. Индивидуум становится субъектом экономики, политики, культуры, т.е. субъектом гражданского общества и правового государства.
В толковом словаре живого великорусского языка дается определение такого уникального социального явления, как «гражданская смерть человека», т.е. «состояние лишенного, по приговору суда, «гражданских прав». В социалистической России «гражданская (политическая) смерть» (по словарю С.Ожегова) объявлена устаревшим понятием. И само понятие «гражданин» в ожеговском словаре по сравнению с далевским претерпевает существенное изменение. Все население государства - граждане, все они члены политического государства. Тем самым снимается вопрос о гражданине как члене гражданского общества. Это и не удивительно: гражданского общества нет, оно растворено в государстве, частное приобрело статус всеобщего.
Советская система создала особый язык описания действительности, в котором отражается планомерно уничтожаемое с 1917 г. гражданское общество в России. Язык тоталитарной системы показал, что общество становится по преимуществу безсубъективным. Советская структура оказалась критически усеченной по сравнения со структурой цивилизованного общества, что лишало ее возможности к самоорганизации. Данная ситуация подпадает под общее положение, сформулированное В.Ключевским: чем резче сословное неравенство, тем проще сословное деление, и наоборот.
Возвращение к современной цивилизации восстановит, без сомнения, гражданский язык российского гражданского общества.