По всей вероятности, им известно было также аббатство, описанное в книге Рабле, с его правилом: "делай, что хочешь". Такая жизнь предполагает изобилие, а при всеобщем изобилии такое правило жизни само собою разумелось бы. Так в горных округах, при изобилии родников и ключей, само собою разумеется неограниченное и бесконтрольное пользование водой, в то время как в безводных равнинах, где с водой приходится бережно обращаться, может потребоваться работа, и здесь обычай, вероятно, установил бы границы для свободного пользования даже водой.
"Гуманисты" знали все это и намеревались выступить в качестве пропагандистов с целью распространения идей, которые они считали правильными. Они отказывались преклониться перед мнениями невежественных и слепых меньшинств, но их усилия оказались безрезультатными. Мне не ясно, придерживалась ли таких же взглядов другая группа "Друзья народа" в 1842 году, которую орган рабочих ассоциаций "L'Atelier" резко критиковал и назвал ее "достойною господина Прудона, анархиста". Во всяком случае, этот свободный коммунизм захирел и уже не был более представлен в ежедневной парижской печати и литературе _в 1848-1851 годах когда, особенно с марта до июня 1848 года, каждый оттенок социалистической мысли представлен был публике в печати или в речах ораторов. Я просмотрел довольно значительное количество этих материалов и не встретил никакого отражения взглядов "гуманитарных" групп. Кроме того, известно, что Ж. Ж. Мей умер уже к тому времени, пав жертвою африканского климата в качестве солдата, сосланного в Африку после нескольких лет изгнания, проведенных в Англии.
В те годы лишь очень немногие доходили до идей свободного коммунизма. До некоторой степени это сделал независимый фурьерист Эдуард де Помпери, в единственном вышедшем номере его газеты "L'Humanite" (25 октября 1845 года), где он описывает общество, в котором изобилие продуктов сделало бы ненужными все ограничения, предусмотренные фурьеризмом.
Никогда, однако, в те годы во Франции анархизм Прудона не связывали с законченной формой коммунизма — ни в литературе, ни в устной пропаганде. Это было сделано лишь М. Гессом в его знаменитых очерках "Социализм я Анархия" и "Философия действия" в немецком эмигрантском издании в Цюрихе (июль 1843 года), а также Карлом Грюном в немецких журналах 1844 года. Кроме того, в противоположность авторитарному коммунизму немецкого портного Вейтлинга и его товарищей (1843—1845) Вильгельм Марр и его товарищи проповедовали среди немецких рабочих в Швейцарии свободный коммунизм, соединенный с антигосударственными идеями Прудона и с атеизмом, противопоставлявшимся библейским симпатиям многих авторитарных коммунистов. Период преследований устранил эту пропаганду летом 1845 года, и хотя Марр оставался активным и даже напечатал историю этого движения (1846), однако настоящая пропаганда никогда уже больше не возобновлялась, даже Гесс и Грюн изменили свои взгляды в 1843 и 1844 годах. Прекрасные мысли в этом духе встречаются в произведении Рихарда Вагнера "Искусство в будущем" (Лейпциг, 1850 г., стр. 216—218) и в других его произведениях.
* * *
Каждый может легко убедиться в том, что, анархизм, ясно изложенный в теориях индивидуализма и мутуализма, а также коммунистический вариант этой теории до 1848 года и в произведениях 50-х годов, упомянутых выше, был мирным учением, сознававшим, что перед ним стоят огромные трудности в смысле преодоления воспитанного в массах предубеждения, и пренебрежительно относившийся к завоеванию власти авторитарными методами, с помощью которых можно добиться послушания, но нельзя добиться убежденности и сознательности. "Мирный революционер" — таково было название первого индивидуалиста, "Гуманист" — было имя первых коммунистических, анархических газет 1833 и 1841 годов.
Ожесточение и обострение революционных настроений были вызваны в этом мирном течении, не сходившем вначале с путей опыта и убеждения, грубыми преследованиями, главным же образом — бойней, учиненной над парижским пролетариатом на баррикадах восстания в июне 1848 года.
Эти события преобразили никому неизвестного художника и декоратора Жозефа Дежака. В начале 1848 года мы видим его связанным с наиболее умеренной из этих групп и пишущим стихи в газете. В июне он стал борцом, а потом заключен был в тюрьму на продолжительное время. Он был, пожалуй, первым революционным анархистом. Ничто не может превзойти крайности тех способов, которые он проповедовал в своей книге "Революционный вопрос", написанной им в 1852-1853 годах в Джерси и прочитанной им в 1854 году в одном нью-йоркском французском обществе, а затем и напечатанной в том же году. Он разработал очень полную теорию коммунистического анархизма и изложил ее в утопии "Мир человечества, анархическая утопия", напечатанной в 1858-1859 годах в его газете "Libertaire," орган социального движения, (Нью-Йорк, 1858-1861) 27 номеров чрезвычайно тщательно изданной анархической газеты, написанной по большей части им самим. Даже он, готовый пустить в ход самые прямые разрушительные методы, примирился с необходимостью постепенной эволюции, в ходе которой прямое законодательство народа было бы мостом от распада существующего общества к обетованной земле будущего. Дежак, живя в изгнании в Джерси, в Лондоне, в Новом Орлеане, в Нью-Йорке и опять в Лондоне в начале 60-х годов, оставил по себе след и бросил вызов Прудону, как слишком умеренному мыслителю. Однако, Дежак едва ли имел друзей, стоявших на высоте его энтузиазма и преданности делу. Он всегда был очень беден и измучен заботами и умер в результате расстроенного здоровья или умственного переутомления в Париже в 60-х годах. Начиная с 1889 года я усиленно пытался найти сведения о его жизни, и мой первый очерк теории анархизма рассматривает Дежака, как "предшественника коммунистического анархизма" (в газете Моста "Фрайгайт", Нью-Йорк, январь-февраль 1890 года). Однако, даже путем бесед со старыми друзьями Дежака в Лондоне я не мог восстановить историю ни первых его шагов, ни его конца. Но главный период его деятельности с 1848 года до 1861 года ясно описан в его редких произведениях и других источниках.
Меня привлекал даже другой забытый французский коммунист-анархист того периода — Эрнест Кердеруа (1825-1862) из Авалона в Бургундии, сын врача и сам врач, работавший в большом госпитале в центре Парижа, куда привозили раненых на июньских баррикадах 1848 года. Выходец из буржуазной среды, Кердеруа с этого времени почувствовал в своем сердце ожесточение против современного строя и стал искать силы, способной разрушить его. Он был очень активен в 1848-1849 годах в деле защиты республики против угрожавшего ей бонапартистского заговора и принял участие в попытке поднять народ на восстание 13 июня 1849 года. Он был наказан за это пожизненным изгнанием, во время которого он близко присмотрелся к честолюбию, интригам, неспособности авторитарных вождей — республиканцев и социалистов. Две брошюры и 4 книги, написанные в 1852-1855 годах, представляют собой литературный труд, относящийся к периоду его определенно анархических воззрений. Наиболее замечательные части его произведений заключаются в двух томах книги "Дни изгнания" (Лондон 1854-1855, 300 и 577 стр. Перепечатано, с приложением подробной биографии, мной, Париж 1910-1911, в 3-х томах) и в чрезвычайно любопытной и, вместе с тем, чрезвычайно редкой, как и другие его произведения, его книге "Ура, или казачья революция" (издано на французском Языке в Лондоне, октябрь 1854, XI+437 стр.).
Кердеруа дает уже вполне отчетливое предвидение свободнейшего коммунистического анархизма и очень едкую революционную критику современного социального рабства. Влияние его произведений, запрещенных всеми сторонниками власти и их последователями, было ослаблено его настойчивым выдвиганием гипотезы, подсказанной ему, главным образом, его неверием в существование подлинно революционных сил в обществе, подчиненном власти правительства и буржуазии. Он надеялся на разрушительное завоевание Западной Европы казаками Николая I, на всеобщее разрушение, на смешение рас, на возникновение последнего бунта из крайней нищеты и на обновление и возрождение разложившегося современного общества. Здесь не хватает двух его намеченных, может быть, написанных произведений (т.е. они не были напечатаны): "Казачья революция" должна была последовать за книгой "Революция личности" и "Социалистическое преобразование". Только отчаяние и мысль о сходстве современности — с периодом падения древнего мира и нашествия варваров привели его к этим взглядам, которые он изложил, между прочим, в письме к Александру Герцену (напечатано в "Сборнике посмертных статей", Женева, 1870). И Дежак, и Кердеруа, также и Бельгарриг, хотя иногда и цитировавшиеся мимоходом там и здесь, были совершенно не известны анархистам Интернационала и позднее, в 60, 70 и 80-х годах. Они были вновь открыты только коллекционерами и любителями, случайно пришедшими в соприкосновение, главным образом, в Лондоне и Женеве, с очень немногими лицами, знавшими о них. Коммунистический анархизм, упоминающийся на стольких страницах книг и газет 50-х годов, был совершенно не разработан и не мог дойти до людей 60 и 70-х годов — Бакунина, Кропоткина и других. Это — небеспочвенное предположение, я его доказал в отношении названных трех писателей и положительным и отрицательным способами настолько основательно, насколько это оказалось возможным, начиная с 90-х годов, когда многие, ныне ушедшие от нас, были еще живы.
Можно сказать, таким образом, что, начиная с "Гуманиста" 1841 года и до Жозефа Дежака 1861 года, коммунистический анархизм, хотя и полностью продуманный и изложенный талантливо и с пламенным энтузиазмом, не имел дальнейшего распространения какими бы то ни было известными путями, за исключением случайных бесед отдельных мирных людей в тех редких случаях, когда им приходилось говорить с активными людьми, интересовавшимися историей. Именно эти люди и рассказали Бенуа Малону об этих забытых авторах и дали ему возможность посвятить им страницу в его "Истории социализма", куда лишь очень немногие анархисты заглядывали и где эти авторы вновь были похоронены и забыты. Еще один анархист должен быть отмечен в этом периоде 1848—1851 годов — Элизе Реклю (1830-1905). Относительно Реклю рукопись, помеченная 1851 годом, дает возможность с точностью установить факты. Эта рукопись содержит следующие слова: