Главным основанием для оптимизма россиян является не столько несколько сократившееся отставание от передовых стран мира по уровню жизни населения в начале XXI в. (по данным ООН на ноябрь 2006 г., Россия занимает 65 место в списке из 177 стран мира (92)), сколько природные богатства страны. Россия располагает самыми крупными в мире запасами газа, питьевой воды, леса, пахотной земли. Ее доля — 2,6% в населении Земли, 14% территории суши в мире, 35% мировых природных ресурсов (93).
По данным Министерства природных ресурсов Российской Федерации, представленным на выставке «Национальное достояние России» в ноябре 2005 г., к настоящему времени в России открыто и разведано 20 тысяч месторождений различных видов полезных ископаемых, около 40% из них введено в промышленную эксплуатацию. Валовая потенциальная ценность разведанных запасов полезных ископаемых в России на начало третьего тысячелетия оценивается в 30 триллионов долларов, а прогнозируемый потенциал — в 150 триллионов. По этим данным РФ значительно опережает США, геологические запасы ископаемого сырья которых оцениваются в 8 триллионов долларов (94). При суммарной оценке приходящихся на долю России мировых энергоресурсов (35%) и стратегического сырья (50%), каждый гражданин России оказывается в 3–5 раз богаче американца и в 10–15 раз — любого европейца (95). Однако преодоление нынешнего экономического кризиса и новый устойчивый рост экономики возможы лишь при качественном изменении сырьевой структуры российской экономики на инновационную (96). «Кризис поставил нас в такие условия, когда мы должны будем принять решение по изменению структуры экономики, иначе у нашей экономики нет будущего» (97).
Достижение объективного и достоверного знания о прошлом возможно при сочетании различных подходов к изучению и разных оценочных критериев в отношении событий, явлений, личностей. Это позволяет рассматривать и представлять отечественную историю XX в. как летопись многоцветной советской и российской цивилизации. Оценки роли личности в истории, как правило, тоже неоднозначны. К примеру, Сталин, с точки зрения государственности, — великий герой, с точки зрения прав человека, — душегуб и злодей. При этом полагаем, что огульное осуждение прошлого, борьба с ним в традициях «школы Покровского» не только бессмысленно, но опасно. В данном случае актуален А.С. Пушкин, сказавший в свое время: «Уважение к минувшему — вот черта, отличающая образованность от дикости. Гордиться славою своих предков не только можно, но и нужно»(98). Уместно помянуть в этой связи У. Черчилля, который предупреждал: «Если мы будем сражаться с прошлым, мы потеряем будущее» (99).
По мнению американского политолога С. Хантингтона, автора книги «Столкновение цивилизаций и передел мирового порядка» (1993), в современном мире, после разрушения СССР и, соответственно, крушения биполярной системы «холодной войны», формируется новая мировая система. Ее субъектами являются цивилизации, различия между которыми определяются в первую очередь религией. Столкновения между ними представляются неизбежными (100). Российские ученые, в частности, академики Н.Н. Моисеев, Л.В. Милов, Е.М. Примаков (101), находят такую категоричность безосновательной. Они полагают, что особенности цивилизаций диктуются прежде всего условиями жизни, особенностями территории, природно-климатическим фактором. Религия государствообразующих народов оказывает огромное влияние на развитие цивилизаций. Однако она, как и системы взглядов, именуемые «национальными идеями», обычно гораздо моложе цивилизаций. «Цивилизации выбирают религию и адаптируют ее к своим традициям, оправданным историческим опытом» (102). Это утверждение справедливо в отношении не только западной, но и любой из национальных идей. Столкновение цивилизаций не предопределено их различиями. Его не произойдет при условии, если наиболее могущественная из цивилизаций перестанет претендовать на то, чтобы вырабатывать «правила поведения государств на мировой арене» и возьмет курс «на приспособление к реальной перспективе многополярного мира» (103). В этой связи особую актуальность приобретают призывы А.А. Зиновьева о необходимости решительного отпора европо- и американоцентризму («западнизму»), выдающему себя на словах за «глобализацию» на базе «общечеловеческих ценностей», но на деле отождествляющему западную цивилизацию с общечеловеческой, а прогресс — с всемирной вестернизацией (104).
Задача народов состоит не в том, чтобы «модернизироваться» по образу и подобию «десятки западных стран», а в том, чтобы разумно использовать особенности своей цивилизации, своего природного и человеческого потенциала, устраивать свою жизнь и взаимоотношения с соседями как можно лучше и справедливее. Россия — самоценный мир, самостоятельная (в не меньшей степени, чем, например, германская, китайская, японская) цивилизация. Надо не только догонять, и уж явно не во всем, но, учитывая тенденции мирового развития, идти на опережение, определяя свой собственный путь. «Идущий по следу никогда не обгонит», — говорил Леонардо да Винчи (105). Р.Л. Бартини, выдающийся российский авиаконструктор, занимавшийся помимо авиации космогонией и философией, задаваясь в свое время вопросом о том, может ли отстающая система превзойти в своем развитии передовую, отвечал: может. При этом вовсе не обязательно гнаться за лидером по намеченному им пути. В своих разработках, на десятилетия опережающих свое время, конструктор действовал по принципу: «Если не удается обогнать, то иди наперерез, так быстрее» (106).
Важнейшую роль в истории нашей страны играл национальный фактор, ее многонациональность. Трудами многих исследователей показано, что «советский империализм» был более гуманен, чем его западные классические образцы. В некоторых аспектах он давал «младшим» партнерам даже большие возможности, чем западные модели. Трудно представить, например, индийца премьер-министром Соединенного Королевства, а вьетнамца президентом Французской республики. В Советском Союзе из семидесяти лет его истории значительная часть приходится на годы правления, когда лидерами страны были лица нерусской национальности. История национальной политики большевиков с первых лет советской власти была историей постоянного преодоления возникающих в многонациональном государстве трудностей усилиями прежде всего русского народа, что существенно сдерживало потребление в РСФСР произведенной продукции (107), замедляло рост уровня жизни. В результате уже к моменту первой послевоенной переписи населения в 1959 г. русские утратили численное преобладание в составе населения «империи», и этот факт тогдашнему руководству страны пришлось скрывать (108). Судя по нынешней демографической ситуации в России, новая российская власть в этом отношении оказалась еще менее состоятельной, чем советская.
Тем не менее, на протяжении истории СССР прослеживается определенная эволюция представлений о нации, о роли русского народа в отечественной истории, о национальном и государственном патриотизме. Прослеживаются и соответствующие изменения в национальной политике. Общее направление этих изменений — уступки «истинного интернационализма», обрекавшего нацию на истощение, национальному патриотизму, предполагающему ее сохранение и развитие.
Важнейшими вехами на пути этих уступок были: 1925 г. — выдвижение лозунга о расцвете национальных культур при социализме вместо его категорического отрицания большевиками в дореволюционный период; 1930 г. — отнесение времени появления «зональных» исторических общностей, якобы приходящих на смену социалистическим нациям, за пределы победы социализма в одной стране; 1934 г. — возведение патриотизма, любви к Родине в ранг высшей доблести советского человека; восстановление отечественной истории в правах учебной и воспитательной дисциплины в школе; 1935 г. — осуждение национального нигилизма в предшествующей деятельности коммунистической партии; 1936 г. — возведение русского народа в ранг великой передовой нации вместо ее поношения в 1920-е гг. как «бывшей угнетающей нации» и воплощения отсталости; конец 1937 — изобретение для русского народа привлекательной роли старшего брата, безвозмездно оказывающего помощь младшим (отставшим в историческом развитии) народам-братьям (109). В этом же году была создана новая версия истории, где СССР выступил продолжателем всего самого хорошего и здорового, что было в дореволюционной России (110).
Национально-государственный патриотизм оказался одним из самых мощных факторов победы в Великой Отечественной войне. Превращение войны в отечественную, национальную, а не классовую, с позиций коммунистического фундаментализма было вынужденным и временным отходом от идей революции и пролетарского интернационализма, неким «идеологическим нэпом», как тогда говорили (111). Однако ставка на патриотизм и «национализм» оказалась абсолютно необходимой и единственно верной. Безудержная эксплуатация русского национального духа, национал-патриотизма во многом обусловила коренной поворот в ходе войны и, в конечном итоге, саму Победу. Как позднее написал И.Л. Солоневич, «разгром Гитлера есть, конечно, результат национального чувства, взятого в его почти химически чистом виде» (112).