Стремление к захвату новых рынков сбыта и сфер влияния, межимпериалистическая конкуренция, некоторые особенности внутриполитического развития подталкивали Соединенные Штаты к активной экспансии на Азиатском континенте в межвоенный период времени. Несмотря на то, что в начале этого периода азиатские проблемы по своей важности для интересов американского империализма не могли сравниться с вопросами европейской и латиноамериканской политики, к концу рассматриваемого отрезка времени азиатский узел противоречий приобрел такую значимость и остроту, что послужил причиной вовлечения США во вторую мировую войну.
Американские буржуазные авторы считают, что определяющим фактором в поведении США в Азии были геополитические соображения, а экономические, дипломатические, религиозные и моральные интересы занимали подчиненное положение.
Конкретной реализацией принципов геополитики на доктриальном уровне американские ученые считают концепции «ясного предначертания» и «открытых границ», которые, по их мнению, управляли американской внешней политикой не только в XIX в., но и в нашем столетии. В свою очередь концепции «явного предначертания» и «открытых границ» воплощались в практику в двух основных формах – доктринах.
Монро и «открытых дверей». Как подчеркивает Т. Смит, отличие двух этих доктрин друг от друга заключается даже не в том, что они были выдвинуты по отношению к различным регионам – Латинской Америке и Дальнему Востоку, а в том, что они имеют разный характер и самое главное – предусматривают разные методы действия: доктрина Монро предназначена для тех районов земного шара, где влияние США достаточно прочно и где они могут в случае необходимости пойти на применение силы против государств региона и своих империалистических конкурентов. «Доктрина открытых дверей» – для тех районов мира, где позиции США более слабы, предпочтительно использование методов экономической и культурной экспансии, В межвоенный период времени США – и в этом американские историки сходятся единодушно – отдавали приоритет «доктрине открытых дверей» на Дальнем и Ближнем Востоке, да и вообще на всем Азиатском континенте.
Характерной чертой американской буржуазной историографии является то, что она в апологетическом духе освещает внешнюю политику США и Азии и идеализирует действия американской дипломатии, называя ее «наивной», «нейтральной», «верной международным соглашениям» и даже «либеральным антиимпериализмом». Т. Смит так раскрывает содержание «либерального антиимпериализма»: уважение целостности территорий и суверенитета самоуправляющихся наций, оппозиция соперничеству великих держав из-за региональных проблем, обеспечение справедливых экономических отношений со странами региона. Однако амбиции местных политических лидеров, национализм, а также поиски великих держав якобы не давали Соединенным Штатам возможности для воплощения в жизнь этой «бескорыстной», «идеалистической» политики.
В межвоенный период к числу главных внешнеполитических проблем США в Азии относились дальневосточной конфликт и события на Ближнем Востоке, особенно палестинский вопрос. Причем, если первая проблема широко известна и достаточно полно освещена в американской историографии, то изучение второй сознательно тормозилось. У общественности создавалось ложное мнение в отношении существа вопроса и американской политики на Ближнем Востоке в указанный период. Вместе с тем в предвоенные годы в ходе войны существенно выросла стратегическая значимость для США таких, азиатских стран, как Турция, Иран и Британская Индия. Главным направлением азиатской политики США было дальневосточное. Однако экспансионистские устремления американского империализма сдерживались противодействием со стороны конкурирующих держав и ростом освободительного движения.
Слабость позиций США на Дальнем Востоке отражалась на конкретных особенностях американской дипломатии, принуждая к маневрам, демонстрации миролюбия, «сочувствия» к китайцам, корейцам и т.д. США часто прибегали к различным демагогическим приемам, с тем, чтобы создать у местных народов представление о себе как о «дружественной державе», резко отличающейся и по целям, и по методам действия от других империалистических государств. Наиболее последовательно придерживался подобной тактики В. Вильсон, который и в своей дальневосточной политике пытался применить «14 пунктов». Этот президент демонстративно вывел США из состава международного консорциума, занимавшегося эксплуатацией экономических и природных ресурсов Китая и потому вызывавшего особую ненависть китайского населения. Он публично осудил политику империалистических держав, направленную не только на экономическое закабаление Китая, но и на расчленение этой страны. В Вильсон произнес немало слов по поводу того, что США поддержат Китай в борьбе за независимость и обновление социально-экономической и политической структуры. Он же предложил великим державам создать специальную международную организацию для всесторонней помощи Китаю.
Однако политика В. Вильсона на Дальнем Востоке была далеко не последовательной и не такой уж бескорыстной, как это пытался утверждать американский президент. На словах он выступал за территориальную целостность Китая, а на деле – финансировал вместе с Англией различные группировки китайских милитаристов, натравливая их против Японии и гоминдановского правительства на юге страны. Некоторые американские историки сами отмечают, что выход США из консорциума был обусловлен не желанием помочь Китаю, а стремлением развязать себе руки в конкурентной борьбе с другими империалистами, тем более что в тогдашних условиях торговля в Китае не была особенно выгодной. На отсутствие последовательности в китайском вопросе указывает историк У. Коэн, который отмечает, что США нередко высказывали свои симпатии к Китаю, но почти никогда не следовали своим принципам на практике. Китайцы чувствовали наличие «двойного стандарта» в поведении США и потому не доверяли своим новоявленным «доброжелателям».
На Парижской мирной конференции американская делегация потерпела серьезное дипломатическое поражение и была вынуждена подписать мирное соглашение на невыгодных для США условиях, что позже предопределило провал ратификации Версальского договора американским сенатом. В. Вильсон пошел на уступки и в дальневосточных вопросах, в частности допустил переход бывших германских владений в Китае в руки Японии. Американские историки утверждают, что президент совершил этот шаг из чисто «идеологических» соображений – ради перемирия с Японией по региональным проблемам. При этом они не говорят о том, что США в тот момент не имели ни дипломатических, ни военных средств, чтобы воспрепятствовать японской экспансии в Китае. Как бы то ни было, все американские исследователи оценивают период правления В. Вильсона как время резкого ослабления влияния США на Дальнем Востоке.
Межимпериалистические противоречия, несколько приглушенные решениями Вашингтонской конференции, итоги которой высоко оцениваются в американской историографии, всплыли на поверхность весьма в скором времени. Япония не желала лишаться территориальных приобретений в Китае и всячески саботировала решения об их возврате китайскому правительству. Американцы, провозгласившие «политику открытых дверей», весьма энергично оттесняли торговцев других стран от китайского рынка и вдобавок ко всему проводили протекционистскую политику в отношении импорта иностранных товаров на внутриамериканский рынок.
Более того, США продолжили расистскую по своему характеру иммиграционную политику: в 1924 г. американский конгресс принял закон о высылке японских иммигрантов из США, что привело к резкому обострению отношений между двумя государствами.
Формирование американо-японского узла противоречий было несколько замедлено китайской революцией 1925–1927 гг., перед лицом которой империалисты были вынуждены забыть на время о своих разногласиях и объединиться, США принимали участие в военных экспедициях против революционных войск, вместе с другими империалистами предъявили ультиматумы китайскому правительству, финансировали и вооружали различные группировки милитаристов – одним словом, непосредственно вмешивались во внутренние дела Китая. Американские историки традиционно квалифицировали эти действия США как «ответ на подъем китайского национализма», создавшего угрозу «национальным интересам» Соединенных Штатов.
После поражения китайской революции и стабилизации позиций империалистических держав в этом регионе с новой силой вспыхнули противоречия между США и Японией.
С начала 1930-х гг. Япония резко активизировала свои экспансионистские усилия в Китае: в 1931 г. она оккупировала Манчжурию, поставив остальные державы, в том числе и США, перед свершившемся фактором. Однако и тогда США не имели достаточной силы для того, чтобы воспрепятствовать японской агрессии на Дальнем Востоке. США ограничились принятием так называемой "доктрины непризнания" от 7 января 1932 г., которая осуждала оккупацию Манчжурии, действия Японии по нарушению статус-кво на Дальнем Востоке и заявляла о непризнании происшедших территориальных изменений.
Так как «доктрина непризнания» не оказала видимого эффекта на японцев, Г. Гувер приказал американскому военному флоту приблизиться к Шанхаю и в случае необходимости обеспечить защиту американских граждан. Американские историки отмечают, что поведение Г. Гувера, в отличие от других президентов, было более уверенным и он позволял себе даже пойти на риск конфронтации с Японией, включая и демонстрацию военной мощи, по той причине, что к тому времени усилились позиции исполнительной власти в системе государственных органов США. Президент теперь имел возможность иногда действовать в области внешней политики без оглядки на конгресс. Вместе с тем в случае с манчжурским кризисом Гувер предпочитал опираться на моральные и юридические аргументы, а не на военную силу, так как последней явно не хватало, да и по внутриполитическим» соображениям на войну пойти было невозможно.