Апофеозом периода повышенного внимания Москвы к международным институтам можно считать саммит «Большой восьмерки» в Санкт-Петербурге (июль 2006). Хотя формат встречи, прошедшей под председательством России, не предусматривал серьезного обсуждения чего-либо, даже символическое значение форума вполне окупало вложенные в его подготовку средства. К тому же периоду относятся пик попыток присоединиться к Всемирной торговой организации (ВТО), максимальный интерес к началу переговоров о заключении нового базового соглашения с Европейским союзом и активизация России в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Но кооперативный подход не оправдал ожиданий Москвы. Это объясняется рядом конкретных причин. Прежде всего, тем, что внешние партнеры России к тому времени окончательно стали подходить к международным институтам и правилам с инструментальной точки зрения. И стало уже невозможно не замечать, что США и Европа пытаются интеграционные устремления для получения односторонних выгод.
В какой-то момент данный принцип взяла на вооружение и российская дипломатия. Москва разочарована в возможности отстаивать национальные интересы, опираясь на универсальные или действующие в рамках конкретных организаций международные правила. По мнению России, которое де-факто оформилось в 2007-м, необходимо либо пересматривать существующие правила с учетом новой расстановки сил, либо не настаивать на обязательности их соблюдения.
В качестве альтернативной модели, к которой начинает прибегать и Россия, рассматриваются наиболее результативные в последние годы adhoc-коалиции – специально созданные отдельными государствами форматы для решения конкретных проблем: «шестерка» по северокорейскому урегулированию или «пятерка» по иранской ядерной программе.
Напротив, попытки задействовать существующие институты, не приводили к заметному прогрессу. Например, конференция ОБСЕ, созванная по требованию России весной 2007 года, чтобы обсудить перспективы ДОВСЕ, закончилась ничем. Безрезультатными остаются и попытки перевести тему ПРО в общеевропейский формат и привлечь к ее обсуждению партнеров США и России из НАТО и Европейского союза. Большинство стран – участниц этих организаций заинтересованы в том, чтобы вопрос решался на двустороннем уровне между Москвой и Вашингтоном, и не хотят брать на себя даже часть ответственности.
Многополярный мир воспринимается рядом участников международных отношений как благо, поскольку многие беды последних лет связываются с попытками установить доминирование одной державы. Но мало учитывается тот факт, что многополярность, формирующаяся в условиях распада институтов, отнюдь не означает возвращения к стабильным многосторонним форматам. Скорее есть основания ожидать дальнейшего ужесточения противодействия «всех всем» с возникновением ситуативных краткосрочных объединений для решения конкретных проблем.
В результате размывания понятной структуры международных отношений нарастает общая нервозность. Ее неожиданным индикатором стала реакция ведущих западных стран на символический шаг России летом 2007 года, когда в ходе глубоководной экспедиции триколор был установлен на арктическом дне в районе Северного полюса. Никто из российских официальных лиц даже не упоминал о том, что данное действие само по себе может иметь какие-то международно-правовые последствия. Тем не менее, последовал всплеск резких заявлений под общим лозунгом: «Дать отпор российскому экспансионизму!» Более того, дискуссия об изменении климата, уже несколько лет интенсивно ведущаяся в Европе, внезапно приобрела не свойственный ей ранее геополитический оттенок – на заседании Европейского совета (март 2008 г.) говорилось о том, что оттаивание вечной мерзлоты стимулирует рост конкуренции за арктические ресурсы.
Одновременно все заинтересованные страны немедленно приступили к развертыванию различных программ с целью гарантировать свой суверенитет в Арктике. Ведь острые противоречия в этом регионе существуют не только с Россией, но и между рядом союзников по НАТО.
Подобные настроения подтверждают неготовность сторон реализовать естественную с точки зрения рациональной логики «большую сделку» – улучшение возможностей доступа компаний стран ЕС к энергетическим ресурсам РФ в качестве платформы для создания стратегического союза России и Европы. Как, собственно, и неготовность решать на взаимовыгодной основе другие – зачастую не менее важные – вопросы двусторонней повестки дня.
2.3 Восточный направление, как доминирующий вектор во внешней политике
Визит президента РФ Владимира Путина в страны Персидского залива показал, что Россия меняет вектор внешней политики. Об этом на пресс-конференции по итогам визита российского президента в станы Ближнего Востока заявил президент Академии геополитических проблем Леонид Ивашов:
«Визит нужно рассматривать в контексте «треугольника» Дели – Мюнхен – Ближний Восток. Он (визит) показал, что Россия разворачивается в сторону Востока».
Также он пояснил, что в Мюнхене Путин заявил о взглядах на ход мировой политики, а на Ближнем Востоке в центре внимания оказались государства, традиционно находившиеся в сфере контроля США. «Таким образом, – сказал Ивашов, – от подчиненного положения, в котором Россия находилась по отношению к США и Европе, Россия начала играть самостоятельную роль в большой политике».
По мнению экспертов, Россия сегодня имеет больший потенциал на Ближнем Востоке, чем США, поскольку она может быть посредником во всех конфликтных вопросах, в разных частях Большого Ближнего Востока, а, кроме того, Россию там ждут и в качестве надежного экономического партнера.
По словам президента Академии геополитических проблем, в экономической области «газовый ОПЕК» имеет большие перспективы, так как его можно использовать в качестве инструмента для поддержания мира и стабильности в регионе.
«Недавний визит президента в Саудовскую Аравию, Катар и Иорданию может иметь исторические последствия, если Россия выдержит взятый курс», – заключил Леонид Ивашов.
Еще один участник пресс-конференции – вице-президент Академии геополитических проблем Владимир Анохин отметил, что «на фоне усиления американской группировки в районе Персидского залива, громких заявлений об опасности со стороны Ирана для всего мира визит Путина ярко диссонировал с политикой США в регионе. Визит и его итоги показали, что арабские страны не могут сориентироваться в политике США, а Россия создает условия для развития предсказуемой ситуации в регионе.
2.4 Взаимоотношения с основными центрами экономической мощи Россия и ЕС
Взаимоотношения России и Европейского союза, несомненно, играют и будут играть важную роль не только для этих субъектов, но и для мировой политики в целом.
С вхождением в 1995 г. Финляндии в Европейский союз Россия и ЕС стали соседями. После нынешней волны расширения Европейского союза и присоединения к нему государств Балтии, Центральной и Восточной Европы протяженность общей границы заметно увеличится. Это еще более сблизит Россию с центром процессов европейской интеграции. Однако различия между Россией и Европейским союзом достаточно велики. Если Россия является в основном индустриальным обществом, то страны ЕС уже вступили в постиндустриальную фазу. Достаточно отметить, что один из наиболее амбициозных проектов российского руководства на рубеже ХХ–ХХI вв. состоял в том, чтобы добиться ежегодного прироста внутреннего валового продукта не менее чем на 8% и за 15 лет достичь современного уровня душевого валового внутреннего продукта Испании и Португалии –
государств, отнюдь не являющихся экономическими лидерами Европейского союза. Нельзя не признать, что российско-финляндская граница сейчас одна из самых контрастных в современном мире. Естественно, и проблемы по обе ее стороны существенно (порой даже разительно) отличаются[10].
Приход к власти Владимира Путина совпал с началом определенной стабилизации. Этому благоприятствует и хорошая для России конъюнктура мировых цен на нефть. Важно подчеркнуть, что Путин пытается двигаться дальше, чем его предшественник, в проведении реформ, в том числе и в тех сферах, реформирование которых в 90-е годы практически не осуществлялось. Если в исполнительной и представительной власти после принятия Конституции 1993 г. наблюдались кардинальные изменения – произошел практически полный разрыв с советской системой, то положение дел в судебной системе сохранилось почти прежним. Администрация президента внесла в Госдуму серию законопроектов по приведению судебной системы в соответствие с нормами Совета Европы и добилась их принятия. Готовится серия законопроектов о местном самоуправлении (в большинстве регионов России оно существует только формально или ведет минимальную деятельность). В ходе их разработки также учитываются нормы Совета Европы. При изменении рядазаконов (таможенных правил и т.д.) брались в расчет нормы, существующие в Европейском союзе и Всемирной торговой организации. Предпринимаются шаги по модернизации образования, включению российской высшей школы в интеграционные процессы, идущие в мире, и в первую очередь в европейское образовательное пространство. В то же время проведение структурных реформ экономики в основном откладывается. Усилилось влияние государства на средства массовой информации, особенно на телевидение. Значительная часть российской элиты не понимает нового места России в мире, живет представлениями о сверхдержаве. Определенные круги готовы идти еще дальше и призывают к «реакции», пытаясь реабилитировать в общественном мнении не только Дзержинского, но и ближайших сталинских сподвижников Берию и Кагановича, единодушно осуждавшихся всеми с конца 50-х годов. Внутри правящей элиты в последние годы также произошло определенное изменение в соотношении сил. В конце90-х годов федеральная власть заметно ослабла. Президент Борис Ельцин постоянно находился в конфронтации с Госдумой, где большинство принадлежало коммунистам и националистам. Резолюция об импичменте, выдвинутая оппозицией в мае 1999 г., не получила необходимого числа голосов, но, даже по признанию советников Ельцина, стала политическим поражением первого президента России. Резкое ухудшение экономического положения после дефолта 1998 г. подорвало авторитет федерального Центра и усилило центробежные тенденции в регионах, особенно в тех, где были заметны тенденции к установлению этнократии. Местные элиты на практике поставили под свой контроль и часть аппарата федеральной власти, испытывавшего постоянный недостаток финансирования из государственного бюджета. Попытки Ельцина играть на противоречиях между региональными элитами, вступать с ними в особые отношения (договоры о распределении полномочий) также не дали ожидаемого результата. В этих условиях президент и его окружение искали опору у финансово-промышленных групп («олигархов»), чье влияние на государственную политику заметно возросло[11].