ГЕОПОЛИТИКА УКРАИНЫ
1. Левый мондиализм и особая миссия "незалежной Украины"
В любом серьезном исследовании современной геополитической, национальной, экономической ситуации на территории бывшего СССР непременно фигурирует тема "точки отсчета", которой является развал единого пространства. Но если правящие круги предпочитают списывать это событие на безликую "логику истории", то подавляющее большинство идеологов "оппозиции" склонно намекать на те или иные конспирологические концепции. Однако, ни одна из этих концепций так и не прояснила пока следующую загадку. Если "развал Союза" носил исключительно деструктивный характер, то чем тогда объяснить нарастающую на протяжении последнего года пропаганду его "неоинтеграции", исходящую - что весьма интересно! - именно от тех политических персон, которые в 1990-91 гг. делали шумные заявления против "прежнего Союза", "тоталитарной империи", "Центра" и т.д.?
Очевидно, что здесь мы имеем некое глубокое принципиальное различие между государственными моделями организации Большого Пространства: той, которая существовала в СССР, и той, к которой призывают "неоинтегристы" (в ином случае последние несколько лет назад, напротив, всеми силами защищали бы статус-кво). Причем это различие настолько тонко, что не проявляется ни в территориальных трансформациях, ни в названиях социальных институтов, ни в радикальном изменении массового сознания. Тем не менее, на геополитическом уровне происходит внешне незримая, но коренная переориентация. И здесь слегка приоткрыл эту завесу небезызвестный Жак Аттали, президент Европейского банка реконструкции и развития. Еще осенью 1991 года он призывал сохранить единое пространство СССР, изменив лишь принцип его существования с политического на экономический, и предложив под замысел "новой организации пространства - континентального рынка" услуги своего банка.
"Экономикоцентризм", примат экономики над политикой, является характерным критерием, своеобразной лакмусовой бумажкой атлантистской геополитической ориентации, поскольку именно на Западе находятся рычаги управления возведенным в абсолют "мировым рынком". И напротив, евразийская ориентация всегда подразумевала строгую традиционалистскую иерархию: метафизика - политика - экономика, проявлявшуюся в социальной практике тем, что политика зависела от духовных констант и, в соответствии с ними, направляла экономическую жизнь государства.
Переворачивание этой иерархии (и соответствующую метаморфозу в геополитической ориентации) в нашей стране осуществляла команда Михаила Горбачева. И "процесс пошел" относительно плавно именно потому, что максимально преемствовал мировоззренческую "левизну" советского общества - в том ее аспекте, что всегда препятствовал полноценному проявлению духовных, традиционных, исторических идеалов, и давал возможность быстро встроить страну целиком в антитрадиционную систему "нового мирового порядка". Иными словами, левые мондиалисты, проводя свой курс, стремились как можно более заглушить именно почвенное, национальное, автохтонное ему противодействие.
"Августовский путч" в действительности спутал их карты лишь на очень короткое время. Сразу же избавившись от последних сторонников "прежнего (т.е. "традиционного") Союза", Горбачев постепенно перехватывал инициативу из рук пребывавшего в эйфории Ельцина и вел дело к организации ССГ - Союза Суверенных Государств. (К этому же времени, кстати, относятся и вышеупомянутые призывы Аттали, не скрывающего своих левомондиалистских убеждений.) И если бы этот их замысел удался, мы бы имели вполне централизованное государство, но - геополитически ориентированное в полной противоположности Советскому Союзу. Но тут неожиданно для многих разорвалась "украинская мина"...
Мы далеки от мысли о том, будто лично Леонид Кравчук, бросивший вызов Горбачеву, полностью представлял себе тогда сущность и геополитическую угрозу левого мондиализма. Разумеется, он оставался простым, но небездарным партийным секретарем, наделенным качествами интуиции и честолюбия. Однако, процессы, происходившие в украинском руководстве, несомненно свидетельствовали об имевшем там место влиянии евразийских геополитических сил. Ничем иным нельзя объяснить любопытной взаимосвязи факта искренней поддержки "имперского" (!) ГКЧП официальным Киевом (где всегда консервативно относились к горбачевской политике) с тем, что когда эта атлантистско-КГБ-шная "двухходовка" стала ясной, Украина моментально заняла жесткую и непримиримую позицию к новым московским "демократическим" властям, приведшую все-таки в конечном итоге к сбрасыванию Горбачева и срыву левомондиалистского плана.
Таким образом, "незалежная Украина", всполошившая все "мировое сообщество", отвергшая увещевания и угрозы всех западных друзей Горбачева, парадоксальным образом взяла свой реванш за поражение евразийцев в Центре и сделала единственно тогда возможный ход - выведение геополитической ситуации на республиканский уровень, вновь утвердившее политику над экономикой и блокировавшее поглощение всего советского Большого Пространства "новым мировым порядком". И этот результат только еще раз свидетельствует о некой недостаточно изученной особой миссии в недрах украинского руководства...
2. Украина и имперская традиция
Исторически у Украины всегда были сложные отношения с российской имперской традицией, не раз приводившие к тому, что она становилась заложником чужой политики на нашем Большом Пространстве. Процесс разотождествления Украины с идеей Империи прошел по нарастающей через три стадии. С точки зрения современных украинских национал-радикальных сил они таковы:
1. Узурпация Москвой к ХIV веку статуса русского духовного, политического и экономического центра.
2. "Западническая" политика Петра, растворившая в имперской идее традиционную восточнославянскую идентичность.
3. Советский период тотальной денационализации.
У русских соответствующих сил, более владеющих знанием геополитических закономерностей, есть достойные контрдоводы по каждому из этих пунктов:
1. Москва, помимо чисто религиозного провиденциализма, занимала гораздо более удобное континентальное положение, нежели Киев, что позволяло ей быть действительным центром всех русских земель от новгородско-архангельского Севера до казачьего Юга, от сибирского Востока до балтийского Запада, и успешнее отражать любую экспансию извне.
2. Петровская идея Империи, по Константину Леонтьеву, только укрепила славянскую стихию в строгих православно-византийских рамках, что, собственно, и сделало возможным независимое существование русского Большого Пространства в контексте усиливавшейся западной экспансии. И хрестоматийный пример Полтавской битвы свидетельствовал как раз о том, что именно Украина, не пожелавшая принять этой исторической необходимости, с неизбежностью становилась объектом внешнего влияния (Швеции, Польши, Турции, а через них - Англии.)
3. Реконструированное Большое Пространство в облике Советского Союза, хотя и чрезвычайно исказило органичную имперскую традицию, было, тем не менее, единственным для восточных славян оплотом противостояния нивелирующему атлантизму. Любые же попытки отстранения от этого Пространства, исходившие из архаичного "малого национализма", не приводили ни к чему иному, кроме превращения этих территорий в "санитарные кордоны", подконтрольные геополитически враждебному Большому Пространству.
В сущности, многие украинские идеологи уже давно видели эти закономерности и не разотождествляли национальные интересы Малороссии с общеимперскими, указывая, в первую очередь, на духовное единство и единство общих корней русских и украинцев. Но возобладавший на Украине "доимперский" национализм с его подозрением к "москалям" только увеличивал взаимное непонимание и, с точки зрения геополитики, являлся безусловно негативным фактором.
Однако, если в современном мире, и особенно в актуальной ситуации, многое прежде однозначно позитивное извращается и приобретает негативный характер, есть немалые основания сделать попытку проследить и обратный процесс, когда прежние "негативы" подчас предстают в совершенно ином свете.
3. Украина и анти-Россия
Прежде всего, следует обратить внимание на тот значительный факт, что украинское сопротивление горбачевскому ССГ носило немондиалистский характер, чего нельзя сказать о ельциновском режиме, на который сделали "запасную" ставку стратеги другой версии мондиализма - правого. К декабрю 1991 года Киев не имел и малой доли включенности в те новые глобальные проекты, в которые уже тогда был посвящен российский "демократический" Белый дом.
Тем не менее, сыграв ключевую роль в разрушении зловещих замыслов Горбачева, Украина попала, что называется, "из огня да в полымя". Она оказалась лицом к лицу с новым государством - РФ, строящимся уже на совершенно иных принципах, нежели традиционная Россия, но пытающимся узурпировать традиционную экспансивную миссию.
Доктрина правого мондиализма предусматривает не только обязательный примат экономики над политикой, но и - что является ее наиболее тонким ходом - "освящение" этого примата спекулятивно привлеченными духовно-национальными ценностями. В этих условиях и сама экспансивная миссия приобретает новые черты: она производится исключительно в целях экономической интеграции в единую структуру "мирового рынка". Таким образом, уже в 1992 году Украина (да и большинство других бывших союзных республик) стала заложником проводимого Москвой курса на внедрение "свободного рынка" и монетаристской системы по чикагским рецептам Милтона Фридмана. Тем самым Киев для предотвращения тотального экономического краха (неизбежного при полном разрыве жизненно важных хозяйственных связей с Россией), был вынужден начать аналогичные "рыночные реформы", о которых вначале и мысли не было: в 1991 году речь шла лишь о необходимой стабилизации, учитывающей реальные социальные интересы народа. Но для правого мондиализма, в отличие от левого, основную опасность представляет уже не столько национальное, сколько социальное противодействие.