Руководящая сила
Хоть рабочий класс является и передовой частью общества, ему всё равно необходима направляющая его руководящая сила. Этой силой является партия, которая вооружена революционной и другой теорией и помогает её усвоить рабочим. Она проводит с ним идейную работу. Так же и с остальным обществом. Ему необходимо разъяснять особенности и задачи текущего момента. Для этого тоже нужна реальная сила, которая будет этим заниматься. По логике вещей, это должна быть партия, традиционно считающаяся социально-ориентированной. Такая партия на политическом спектре России есть – это КПРФ. Но эта партия находится в кризисе, как и всё левое движение. Кроме этой партии, в стране есть ещё левые силы, по крайней мере, так себя позиционирующие, но они не проводят с народом никакой сколько-нибудь значащей работы.
Нужно разобраться, в чём суть кризиса главной партии, которая радеет за народ, что следует из её риторики. По этому поводу Борис Кагарлицкий пишет, что на протяжении 1990-х и первой половины 2000-х годов КПРФ неуклонно теряла влияние, утрачивая членскую базу, избирателей, депутатов. Комическое сочетание коммунизма и антикоммунизма, «державности» и ритуального повторения революционных лозунгов, оппозиционности и лакейского оппортунизма закономерно вело к упадку даже эту мощную организацию, пользовавшуюся впечатляющими ресурсами и снисходительным покровительством власти. «Патриотизм» официальной оппозиции оборачивался ее отказом от принципиальной борьбы с властью, не говоря уже о социально-политической системе. Правящие круги прекрасно знали цену оппозиционности официальных «коммунистов». Ритуально повторяя в программных документах слова о государственной собственности, деятели КПРФ старательно избегали любого радикализма в практической политике (если, конечно, не принимать за политику уличный «народный референдум» 2005 года – сбор подписей граждан под петицией к власти с просьбой отменить саму себя, а заодно и существующую систему). В те самые дни, когда деятели КПРФ призывали людей ставить подписи под бланками «народного референдума», журнал «Эксперт» поощрительно сообщал, что лидеры партии становятся либеральными «и даже в какой-то мере буржуазными». Понятно, что при таких обстоятельствах рост недовольства неолиберальной политикой среди населения России никоим образом не мог способствовать укреплению влияния партии. Как раз наоборот. По мере того, как число людей, недовольных либеральным курсом, множилось, влияние КПРФ падало. Если в середине 1990-х годов партия получала 35–40% голосов, то в начале 2000 годов – уже 15–18%. После того, когда Ельцина на посту президента сменил Путин, кризис старой оппозиции стал очевиден. Разговоры о великой России ничуть не мешали власти проводить либеральную реформу образования или принимать антирабочий Трудовой Кодекс. Как заметил известный политолог Борис Славин, «с приходом Путина Зюганов оказался ненужным: кто скажет, что Путин не болеет за державу?».
Созданная администрацией президента новая партия власти – «Единая Россия» оказалась гораздо удачнее своих прототипов 1990-х годов именно потому, что сумела вполне в духе дореволюционной царской бюрократии соединить авторитаризм и показной патриотизм с политикой, направленной на укрепление капиталистических отношений.
КПРФ свою социальную миссию и идеологическое содержание давно потеряла, превратившись в бессмысленный механизм, работающий по инерции. А то и еще хуже: она стала выполнять заказ буржуазного общества, против которого она должна бороться. Несмотря на заверения лидера партии Г. Зюганова, что он выведет на улицы людей в случае чего, он тесно сотрудничает с правящим режимом. Зюгановская КПРФ, которая представляет себя как оппозицию, была готова бороться против власти лишь в той форме, какую разрешала сама власть, и лишь по тем вопросам, которые сама власть ей поручала. Да и тем более, тезис, рассмотрению которого посвящена моя курсовая работа, произносил и сам Г. Зюганов.
Однако, проблема состоит не в постепенном отмирании КПРФ, оставшейся обществу в наследство от ушедшей эпохи, связь с которой сама партия утратила. Упадок зюгановской партии на протяжении длительного времени не компенсировался возникновением сколько-нибудь значимой новой оппозиции на левом фланге. А все те силы оппозиционные, которые существуют в стране, постоянно находятся между собой в конкуренции. Без объединения и пересмотра действий всех оппозиционных сил, хотя бы одних левых, народ будет продолжать оставаться без руководящей силы, которая бы разъясняла ему текущую ситуацию и поднимала его на конкретные действия.
В итоге
Таким образом, все выше разобранные факторы приводят к тому, что люди становятся забитыми, апатичными, и с подконтрольным сознанием. Как пишут С. Барзилов и А. Чернышов в книге «Безумство власти», «произошло появление случайного человека. Случайного в профессии, поскольку ее легко можно утратить; в учреждении, которое может быть закрыто; в своей социальной группе из-за возможной безработицы. Массово случайными стали браки, знакомства, привязанности и антипатии. Человек стал случайным, не имея глубокой привязанности ни к семье, ни к государству, ни к обществу. Случайный человек тот, содержанием адаптации и социализации которого становится приспособление и выживание. Случайный человек – не образ, не субъект определенного действия и не носитель определенной функции, а социологическая квалификация определенного уровня и организации жизни. Это своего рода социальный стандарт, величина измерения социальных настроений и ориентации в обществе с позиций власти и применительно к отдельной социальной единице. Тип случайного человека – это наименьшая фигура в социальном и идеологическом манипулировании обществом со стороны господствующего политического режима.
Это психологическое состояние, переживаемое в современных условиях многими, дорога в сторону слепой и благоговейной покорности власти, и в направлении неспонтанного бунтарства, и к рафинированному, циничному конформизму. Человек случайный глубок и последователен в своих комплексах. Он способен и на самопожертвование, и на убийство. Вседозволенность и непредсказуемость – его стихия. Подвиг, если это еще применимо для нас, может быть сделан спонтанно, между делом. Великое может твориться случайно, мерзкое – обосновываться концептуально, высокими соображениями, законами нравственной логики и диалектики. Русский характер, возможно, связан с тем крайним случаем, о котором писал американский философ Э. Хоффер: «Люди, кусающие руку, которая их кормит, лижут сапоги, которые их бьют»».
Революционное народное движение, даже мелкие подвижки, до сих пор не начались из-за распространения человека случайного и постепенного его утверждения, который стал таким в силу влияющих на него факторов, рассмотренных в этой главе.
Революция, по крайней мере, бунт – возможен
Не вызывает сомнений, что правящая страной федеральная бюрократия не способна на какие-либо компетентные действия в случае проведения масштабных реформ, затрагивающих немалую часть населения, особенно неимущую. Подтверждением этому служит нашумевшая монетизация льгот. Тогда на улицы вышли, в общей сложности, с января по июнь 2005 года почти 2,5 миллиона человек. Большинство митингов были несанкционированными. В них участвовали кроме пенсионеров и те категории граждан, которых реформа не коснулась. Люди перекрывали дороги, устраивали митинги там, где они хотели, на Сахалине, в городе Холмске более 200 пенсионеров ворвались и захватили здание администрации. Волна протестов не стихала. Милиции было запрещено вмешиваться в акции протеста, кроме тех случаев, когда они могли перейти в беспорядки. В это время группа депутатов из партии «Родина» во главе с её лидером Д. Рогозиным устроила голодовку в стенах Государственной Думы. Народу очень понравился этот шаг депутатов. И представители правящей бюрократии, пишет М. Делягин, звонили Рогозину с требование того, чтобы он не выводил народ на улицы. Настолько власть была обеспокоена накаляющейся ситуацией. Остановить массовые протесты стало возможным только благодаря огромным суммам денег, спешно и беспорядочно выброшенным населению.
Эта ситуация, вполне могла перейти в иные формы борьбы – массовые беспорядки, выражающиеся в повальных штурмах администраций городов, перекрытий дорог и т.п. Тогда бы против этого были применены силы милиции. Но это бы ещё больше обострило ситуацию, которая могла бы перерасти в бойни между милицией и народом. После того, как были бы первые арестованные пенсионеры, их дети бы пошли их вызволять. Начались бы митинги и у зданий милиций, которая бы милиция спешно начала разгонять, что переросло бы в ещё большие столкновения. В городах, охваченных беспорядками, начались бы волнения на других почвах. Власть стала бы вводить внутренние войска, что ещё усилило бы восстания. Воспользоваться ситуацией могли бы различные силы в своих интересах. Вдруг бы у коммунистов проснулась совесть, и они бы вспомнили, что они коммунисты и стали бы выводить больше народу на улицы, организовывать его, привлекая для этой работы молодых людей из союза коммунистической молодёжи. В регионах бы протестующие люди перекрыли бы Транссиб, что прервало бы грузооборот. При такой ситуации нарушаются хозяйственные связи страны. Регионы, оставшиеся без поставок необходимых вещей прибегают к помощи иностранных государств, в частности Китая. Так может и создаться угроза сохранению единства страны. В Москве собирается самая большая в стране манифестация, значительно превосходящая силы карательных отрядов власти. Из толпы раздаются призывы идти на Кремль. И так далее.