Автор признает, что нарушил один из основных принципов научности – субъективную беспристрастность, но невозможно говорить о сегодняшней власти, не обращаясь к болезненным проблемам современности и не давая нелицеприятных оценок тем, кто их заслуживает, будучи повиненным в этой болезненности. Поэтому, следуя беспристрастности, автор смог бы представить проблему в однобоком ракурсе, чего, естественно, делать не хотелось.
Специфика настоящего исследования заключается еще и в том, что сложно подобрать какой-либо один дискурс, строго определенную парадигмальную область, которая в полной мере отвечала бы целям данной работы. Если мы скажем, что это политика, тогда будем не совсем правы. Естественно, политика – основной вопрос, краеугольный камень, атомарное ядро, вокруг которого вертятся электроны других областей, затронутые в данном исследовании. И эти электроны здесь необходимы, потому что политика не в ее идеалистическом, а непосредственно практическом (видимом для глаз, а не только присутствующем в мыслительных конструкциях) истолковании не сводится только к политике (как ни парадоксально эта фраза звучит). Рассматривая ее суть, следует также обратиться к дисциплинарным областям, смежным с ней. Если мы скажем, что данный труд написан по философии (точнее, по политической философии), то истина снова скроется от наших глаз, так как философский аспект выполняет скорее методологическую роль, с помощью которого придается максимальная объективность и обоснованность высказываемым идеям. Если мы предположим, что настоящая работа касается в первую очередь проблематики социальной психологии, то снова не избежим ошибки, поскольку данные психологии и социологии здесь необходимы, но вместе с тем их функция носит вспомогательный характер; да и вообще, нельзя изучать явления, касающиеся как общества, так и индивида, не прибегая к помощи соответствующих наук. В общем, признаемся в том, что этот труд в первую очередь политичен, но не только политичен, равно как и не только научен. Обращаясь к текстам авторов из разных областей знания (в том числе и публицистов), я искал верный путь не только изложить свои идеи, но предоставить убедительную аргументационную базу и показать глубину анализируемой здесь проблематики. Насколько хорошо это удалось, пусть судит читатель. Сознательно не претендуя на роль глашатая истины в последней инстанции, автор предлагает читателю возможность сотворчества и соучастия в научном поиске, возможность взглянуть на факты под новым углом зрения и выработать свою, личную точку зрения на феномен современной власти и власти вообще.
Сразу скажу, что стиль моего письма наполнен категоризмом и местами в нем прослеживается бескомпромиссность, что, наверное, идет вразрез с только что сказанной фразой по отношению к читателю о возможности выработать личную позицию. Однако прошу эти недостатки интерпретировать скорее в стилевом, нежели в смысловом аспекте (не клеймя автора в том, что он предлагает два подхода к проблеме – свой и неправильный). Говоря о содержательных недостатках книги, отмечу то, что некоторые из них вызваны широтой охвата материала, в какой-то степени выходящего за пределы моей компетенции. Кроме того, недостатки по части содержания вполне могут быть следствием присущей мне предвзятости и погрешимости. Я буду чрезвычайно рад любому суждению научной критики, которая, возможно, заставит меня пересмотреть какие-то положения. А что касается предрассудков, исходящих из лона так называемого общественного мнения…, то я отнесусь к ним терпеливо, следуя либеральному принципу «пусть говорят, что хотят». За недостатки следует ругать меня, а за достоинства – хвалить тот самый дискурс, которому я обязан – дискурс несогласных.
Предвыборная кампания… И снова мы видим радостные улыбки на лицах избирателей, горящие глаза, активность как представителей электората, так и самих кандидатов. Проявление активности со стороны кандидатов, то есть избираемых, понятно – без нее невозможно проведение качественной агитации. А что касается электората, то есть избирателей, то с чего бы, спрашивается, им ее проявлять? Неужели массам так сильно промыли мозги, что не участвовать в выборах они просто не могут? Неужели из них сделали зомби, которые совершенно не понимают, что их голоса ровным счетом ничего не значат? Да, к сожалению, так оно и есть. Фиксация мнения электората – не более, чем пустая формальность в контексте выборов. Вместе с тем правительству важно понимать настроения общественности, чтобы знать, чего можно ожидать от народа. Ведь если люди по большей части пассивны, то возникает неизвестность в отношении их намерений и желаний, а если они, практически не задумываясь, ставят свой голос за какого-то конкретного кандидата, то автоматически правительству становится понятным их мнение. Провоцирование субъектности – вот как называли эту ситуацию Д.Г. Гусев и соавторы[1], но об этом мы поговорим позже. Здесь можно провести прямую аналогию с психоаналитическими сеансами и с христианскими исповедями, посредством которых также фиксируются некогда потаенные мысли и желания реципиента, узнается то, чем он дышит и чего хочет[2]. А что такое выборы? «Выборы» – совещания в Кремле по вопросу о том, сколько партий и какие именно пустить в эту нотариальную контору «следующего созыва»»[3] – пишет Б. Суварин.
Но сейчас разговор пойдет не об анализе предвыборных кампаний, являющихся [в том числе] средством выуживания необходимой информации из человека. Речь пойдет о методах работы конкретной политической партии, о репрессивной деятельности организации, имя которой – «Единая Россия». То, каким образом «Единая Россия» проводит свою предвыборную кампанию, говорит само за себя. Их даже партией-то трудно назвать. Традиционно считается, что партия – это некая консолидация людей, объединенных одной идеологией и выражающих права какой-то конкретной категории населения. Какая же идеология у «Единой России»? Ее нет. Единственное, что можно назвать их идеологией, – это стремление быть у власти, находиться рядом с кормушкой путем отсечения широких масс от пирога. И чьи права она выражает? Только свои. Она решает лишь те вопросы, которые интересуют узкий круг лиц – партийных лидеров, и совершенно не учитывает интересов широкой общественности. И зачастую эти решения осуществляются за счет народа, а не во благо народа. То есть она имплозивна, замкнута на себя, на свою клановость, представлена как «вещь в себе». Поэтому наиболее приемлемый для нее эпитет – не партия, а корпорация. Само название «единая», возможно, специально придумано для создания иллюзорной видимости наличия идеологии, объединяющей всех под свое крыло, некоего объединения. Благодаря звучанию такого названия у обывателя создается мнение о существовании строгой идеологии, ментальная квазирепрезентация ее присутствия. Скорее стоит говорить не о идеологии и даже не об ее симулякре, а об ОТСУТСТВИИ.
Нет этой идеологии и у проправительственных организаций, которые формально отделены от «Единой России», но функционально от нее неотделимы. Сюда относятся всякие наиглупейшие и при этом социально одобряемые молодежные движения типа «Наши» (нашисты), «Молодая гвардия Единой России» или «Идущие вместе». И какая у них могла быть идеология, если основная цель сводилась к пресечению оппозиционной активности и к поддержке своего покровителя – «Единой России», – а не народа или хотя бы какой-то части населения? «Так, по инициативе Кремля было создано молодежное движение «Идущие вместе», – отмечает И.А. Свертков. – Однако отсутствие вразумительной идеологии, кроме поддержки президента и «антиоранжевого» принципа, а также явные просчеты в организации деятельности движения не позволили ему оставить значимый след в российской политике. Тем более движение было дискредитировано рядом непродуманных акций в стиле публичного сжигания «аморальных» книг»[4]. Кроме того, когда публично кого-то хают, когда публично сжигают книги, этой публичностью создают необходимую рекламу объекту ненависти; недаром страна узнала о петербургской тусовке (а после 11 сентября Коран и другие исламские тексты стали бестселлерами в США). Да и вообще, действо сжигания, во-первых, напоминает тупое цирковое представление, а во-вторых, в нем можно узреть подражание гитлеровской политике, сторонники которой тоже устраивали акты сожжения. А кому подражаем – хотя бы в малой степени, – тем и становимся. По поводу сожжения «Идущими вместе» декадентских книг сделал замечание даже С. Жижек. Ссылаясь на Г. Маркузе, он заметил, что в преддверии возникновения фашизма комедия (имеется в виду комедийность этих актов сожжения) предшествует трагедии, и последующий кошмар сначала воспринимается как комедия[5]. Насколько это демократично – уничтожать какие-либо созданные человеком произведения, даже если они действительно аморальны? Более гибкий и демократичный принцип в этой области был бы таков: кто хочет это читать – пусть читает, а кто не хочет – молодец. Аморально с точки зрения нынешнего правительства не то, что на самом деле аморально, а то, что не способствует процветанию административной верхушки. Да, движение «Идущие вместе», этот путинюгенд, дискредитировало себя, но, к сожалению, не привело к дискредитации партии власти в целом.