Согласно авторам книги «Демон власти», властители должны быть отчужденными от народа и считать последний быдлом и всего лишь объектом управления; если же власть считает иначе, то она уже не власть[213]. Позволим себе не согласиться с подобной трактовкой, поскольку она действительно настолько демонизирует власть, причем любую власть, что остается лишь поставить жирный крест на любой форме правления. Говорить, что сущность власти заключена в чрезмерном высокомерии к народу и даже ненависти к нему, – слишком громко высказываться в адрес необходимого социального института – института власти. Кстати, исследователи также высказываются в адрес лидера, психологический склад которого, по их мнению, тотально меняется вследствие получения прав над «тварями дрожащими». Это несомненно так – власть оказывает особое, зачастую предельно негативное влияние на психику и моральные ценности человека, но нельзя настолько гипертрофировать это воздействие, обобщая его на всех и вся потенциальных власть имущих. Конечно, не существует форм правления, позволяющих создать идеальное общество. Совершенный социум – это нечто близкое к анархическому общественному устройству, но насколько анархия безвластна, настолько и утопична. Естественно, власть как таковая – это форма преступности, если говорить о ней, исходя из философского дискурса анархистов. Но вместе с тем данный дискурс настолько отдален от реальности, что едва ли мы можем, описывая настоящие реалии, относиться к нему достаточно серьезно. Власть всегда преступна и антигуманна, сказал бы отъявленный анархист, поскольку она создает искусственное различие между людьми, разделяет их как минимум на два класса, в то время как нет и не может быть априори четкого (справедливого) критерия для такого разделения. Но, скажем мы как реалисты, ее преступность относительна и степень ее выраженности может варьироваться. А поскольку современный социум не может существовать в состоянии безвластия, то остается из разных зол выбирать меньшее, – то, которое воплощает в себе минимальный преступный потенциал по отношению к народу. Хотя, полностью спускаясь на землю, приходится осознать, что выбирать-то не из чего.
На свете есть много хороших стран, но нет ни одного хорошего государства. Разделение государств на либеральные и тоталитарные не совсем состоятельно, поскольку любая политическая система – какой бы человечной она на первый взгляд ни казалась – скрывает внутри себя тотализующий потенциал, который всегда работает, но его действие может проявлять себя незаметно, а потому и создавать иллюзию либерализма. Разница состоит лишь в том, какая система более тотализует, а какая – менее. Поэтому наименее тотализующее государство мы можем условно именовать либеральным. М. Фуко из понятия государственного разума извлекает следующую идею. Государство – это цель в самом себе, оно направлено на укрепление, развитие и усиление самого себя; индивиды для правительства рассматриваются просто как средства или как препятствия для реализации цели, они интересуют правительство лишь в той мере, в какой они хоть что-то могут сделать для его могущества[214]. Это действительно так – любым государством общество рассматривается только с позиции политической полезности. Заботиться нужно о тех, кто вносит свою лепту в укрепление государства, а наказывать имеет смысл тех, чья деятельность угрожает подрыву государственной системе. В этой простой идее состоит государственный разум. Разница между государственными машинами заключена лишь в том, что не любое государство настолько ожесточенно преследует своих противников и настолько корпоративно-коррупционно награждает сторонников, как «Единая Россия». Разум государственной машины проявляет себя в настолько вышлифованном и до идеальности выкристаллизованном виде, что его блеск заставляет ужаснуться и склонить голову перед его монументальностью и гегемонностью. Захвачено и парализовано все, едва ли просвечиваются малейшие лазейки, позволяющие сохранять свободу совести и не идти на поводу власти. Изощренный и почти совершенный государственный разум проникает всюду…
Всем известно, что «Единая Россия» периодически устраивает шествия, некие массовые церемонии (по крайней мере она это делала до выборов). В определенном городке в определенный день в людном месте собирается толпа единороссов и сочувствующих им[215]. Для чего? Зачем весь это маскарад, цирк, театр абсурда и неискренности? Чтобы показать свою мощь (точнее, показать ее иллюзию для создания настоящей мощи) посредством количественного (массового) показателя. Если хотите, она является «зрелищным выражением мощи, некой «тратой», преувеличенной и кодифицированной, в которой власть пополняла свою силу»[216]. Это символизация триумфа, я бы даже сказал, фальсификация. А также это метод убеждения центральной власти со стороны, скажем так, периферической (регионально локализованной) в том, что последняя, набрав такую большую массовку, отлично справилась со своей работой. И собранная ею стая, настоящий табун – это показатель, это критерий. Смешно. Что только не сделает маленькая частичка, чтобы ублажить целое. Заставь дурака богу молиться… Конечно, эту маленькую часть можно обвинить в нечестности по отношению к целому, но, если внимательно приглядеться, выдвижение такого обвинения будет нецелесообразным. Ведь вся политика большого, собственно, построена на нечестности. Да к тому же этот театр, эта глупая зрелищность имеет своими зрителями не столько само единоросское главенство, то есть свое московское начальство, а обычных людей из публики, из массы, еще не присоединившихся к шествию, еще не пожелавших из зрительного зала подняться на сцену. Этот цирк направлен на тех индивидов, которые не присоединились к корпорации, но, возможно, посмотрев на большое количество ее приспешников, пойдут за мнением большинства. Наконец, такая зрелищность преследует цель переманить всех присутствующих на театральном представлении на сцену и оставить зрительный зал пустым. Пожалуй, единственными, кто должен заполнить собой зал для зрителей, – это сам Путин и его близкие по политическому действу люди. Пусть они смотрят и наслаждаются зрелищем толпы, которую их региональные подопечные переманили на свою сторону. Это еще один пиар-ход.
Конечно, когда какая-то партия умело промывает мозги избирателям, когда вследствие этой промывки большая часть электората идет за ней, это самое большинство с неприкрытым сарказмом, а иногда даже с презрением смотрит на то минимальное количество людей, не пожелавших вступить в их ряды. Здесь действует психологический принцип, характерный для толпы. Но что такое толпа, как не безидейная масса? Что есть толпа, как не совокупность людей, напрочь лишенных своего личного мнения? Конечно, эти люди будут презрительно и крайне негативно относиться к меньшинству, не примкнувшему к ним. Но масса не понимает, что именно это меньшинство, эта оппозиционная к ним горстка индивидов (именно индивидов, а не тех людей – дивидов, из которых состоит масса) зачастую есть настоящая интеллектуальная элита, умеющая думать и анализировать, у которой есть иммунитет к любой промывке мозгов – она на них просто не влияет в силу наличия у них действительно субъектных и личностных характеристик, массе не присущих, наделяет их возможностью противостоять зомбированному большинству. Ведь количество – это еще не показатель качества, правильности или истины. В нашем случае количество – это показатель болезненности общества, которое из-за своего психосоматического недомогания буквально проникнуто бездарным большинством, лишенным внутреннего голоса (своего «я»), но при этом голосующего. Голосующего не за того, кого хотят, а за того, про кого скажут.
О факте, говорящем, что мнение большинства – еще не показатель истинности, пишет А. Маслоу. Ученый говорит о самоактуализированной личности как идеале, и противопоставляет ее огромному количеству обывателей. Ссылаясь на результаты исследований, он приводит очень маленькое число таких людей из всего населения Америки. Многие люди, по его мнению, формируют свои суждения, опираясь не на свои собственные предпочтения и вкусы, а на те, что навязываются СМИ. А в нашем, современном российском случае СМИ, как мы уже отмечали, – это средства, позволяющие политикам зомбировать народ: ведь ни для кого не секрет, что большинство теле и радиоканалов и газет существуют только за счет того, что всячески пиарят «элиту», и если они перестанут это делать или, что еще лучше, начнут публиковать критические замечания в адрес власть имущих, они просто прекратят свое существование. СМИ находятся под каблуком «Единой России» и выступают средством не столько массовой информации, сколько тиражирования «положительных сторон» «партии». Институт СМИ работает на систему легитимации власти ради укрепления ее имиджа. Л.С. Леонтьева, ведя разговор о саморегуляции масс-медиа, пишет, что «чистое» саморегулирование, лишенное государственной поддержки, сейчас весьма проблематично[217]. Эта мысль звучит весьма мягко. А что такое государственная поддержка масс-медиа? Это решение, согласно которому им позволяется существовать дальше. А, соответственно, отсутствие государственной поддержки СМИ выражается не в отсутствии реальной помощи, а в первую очередь в наличии прессинга по отношению к журналам и телеканалам, которые позволили себе говорить правду. «Проблема информационного тоталитаризма и социально-политической стагнации заключается не в присутствии государства на медиарынке, это жизненно необходимое социуму условие, а в характере проявления этого присутствия»[218].