Древняя истина гласит: управлять другими людьми может только тот, кто умеет управлять собой, своими страстями. А если они не могут управлять своей страстью наживы, если они, наоборот, озабочены ее удовлетворением, то какое право имеют управлять нами? У людей, которым присуще одно только стремление к обогащению и которые успешно его реализуют, совершенно иная система ценностей, нежели у простого народа. Олигархи живут в совсем другом мире, аксиология которого обратна общечеловеческой аксиологии.
Читатель, придерживающийся консервативных (социалистических) ценностей может поймать меня на том, что я критически отношусь как к современному правительству, так и, например, к сталинскому. И вполне закономерно такой читатель согласится со мной в том, что нынешняя верхушка погрязла в олигархизме, но поставит мне в упрек критику Сталина, для которого материальные ценности не занимали первостепенного места, и стремления к наживе не было у вождя, который ходил в старом сюртуке. Однако критики заслуживает не только стремление к наживе, но и патологическое желание власти, которым «болел» Сталин. А вместе с ним связанное политическое мифотворчество ради оправдания своей власти и криптократические тенденции сохранить истину в тайне.
Криптократия – это форма правления, основанная на тайне, на сокрытии от людей истины. Еще криптократией называют теневую, невидимую власть, факт наличия которой неочевиден. Что касается второго определения, то оно соответствует невидимому таинственному мировому правительству (сокрыто само правительство). А вот первое определение вполне характеризует «закулисную» деятельность единороссов (сокрыта политика правительства). Мы знаем, что их существование не прячется под «крипту», но мы кормимся всякими мифами, созданными специально для сокрытия от нас – простых смертных – теневых сторон их деятельности (впрочем, почти вся их политическая деятельность заслуживает статуса «теневой»). Так власть стала своеобразным аналогом тайного общества, мотивы и методики действия которого недоступны для рядового члена человейника.
Близким по значению криптократии выступает недавно введенный термин «нетократия»[261]. Это новая форма управления обществом, при которой основной ценностью является не материальные предметы, а информация. Полноценный доступ к достоверной информации и манипуляции с ней обеспечивают ее субъекта – нетократа – особой властью. Достоверной же является не всякая информация, а именно знание – информация эксклюзивная, которая доступна далеко не всем. Консьюмтариат (так называют Бард и Зондерквист массы, низший класс) не способен разглядеть в тумане бесконечного количества информации знание; но он не просто не способен, а ему не дают такой возможности. Знание доступно нетократам, оно является их топливом и валютой. С помощью этого знания можно управлять народом, чем сегодняшняя власть активно пользуется, сокрывая многое от нас. Конечно, существует огромное несоответствие между реальным устройством мира и представлениями любого человека о мире, и было бы смешно обвинять политиков в этом несоответствии. Поэтому стоит сказать, что под знанием мы понимаем не знание законов физики, не знание химических формул, а именно то знание, которое определяет политическую ситуацию в стране. И говорим мы здесь именно о политическом знании, а не о физическом, философском, литературном и т.д. Это знание кардинальным образом отличается от того спама, которым бомбардируют наше сознание и которому мы верим. Причем, согласно теоретикам нетократии, данная форма власти будет более жесткой, чем капитализм. При капитализме потенциально каждый мог попасть в высшие эшелоны власти при наличии материального богатства, а при нетократии финансы не дают такого доступа, тем самым закрывая любые двери перед искушенными желающими попасть вверх. А если существует граница между классами, и если эта граница настолько тверда, что через нее даже потенциально невозможно перейти, то не о фашизме ли стоит говорить?
Естественно, нетократия как форма политического устройства пока является антиутопией, и уж никак нельзя назвать современную политическую структуру России нетократической, однако зачатки данного режима уже усматриваются в информационном вакууме и псевдоинформационном спаме, созданными преимущественно руками потитехнологов и охватившими сознание масс.
Согласно данным социологического опроса фонда «Общественное мнение», уровень доверия россиян Медведеву и Путину снизился. Однако, несмотря ни на что, процент доверия все-таки огромен. Так, по данным «Левада-Центра», в октябре 2009-го года Медведеву доверяли 72% россиян, а действия Путина одобряли аж 78%[262]. Такой высокий рейтинг правительства подтверждает нашу мысль о том, что массы просто не знакомы с аспектами настоящей деятельности наших власть имущих. И такое неведение масс прямым образом взаимосвязано с их особенностью верить официальным СМИ, по которым транслируют мифологемы. Другого объяснения быть не может; если народонаселение узнает правду, вряд ли оно будет продолжать верить в непогрешимость властителей.
Еще одна форма правления, которой во многом соответствует политическая система сегодняшней России, – клептократия. Это такой режим, при котором основные государственные решения мотивированы, в первую очередь, непосредственной материальной заинтересованностью узкой группы лиц, эти решения принимающих. Клептократия основывается на коррупции, о которой мы уже говорили, и является близкой олигархии формой. Поэтому не будем останавливаться на теме максимально полного раскрытия сущности данного режима.
Согласно Л. Люксу, фашизм протестует против Просвещения, политического плюрализма, процессов эмансипации и идеи прав человека[263]. В ходе нашего повествования было показано, что единороссы активно следуют этим правилам: подминают под себя просветительский научный рационализм (наука «под каблуком»; необходимость в глупом стаде, а не в интеллектуалах, которыми управлять сложнее), стремятся к политическому монизму и не приемлют оппозицию, лишают человека права выражения собственного мнения, да и вообще ввергают общество в пучину бесправия. Так что, если брать во внимание представленность фашизма Л. Люксом, а не синонимировать ошибочно это явление с теми или иными формами национализма или расизма, мы можем указать на «Единую Россию» как на околофашистскую организацию. Именно на «около», так как, вполне возможно, стоит говорить о некоем трансформированном фашизме или другой, близкой к нему, форме правления. Вообще, термин «фашизм» используется довольно широко, а потому имеет много значений, но мы не будем останавливаться здесь на его исчерпывающем раскрытии.
К вышеназванным формам правления можно добавить такие, как деспотизм и тирания, так как они основаны на наличии полновластного правителя (деспотизм) и единоличном насилии над народом (тирания). В общем, мы наблюдаем широкий спектр форм правления, через каждую из которых можно отразить политическую ситуацию сегодняшнего дня. Однако, к сожалению, в этой политике трудно найти хотя бы зачаток формы правления, которая основывается на народной воле и стремится к ее выражению.
А.Л. Панищев для характеристики хищнического и больного права предлагает термин «прайдовое право», возникающее при деградации общества, которое предшествует деструкции государства. Его основные особенности: 1) законы направляются на утверждение зла, а не добра; 2) распространенное на пределы всей страны ограниченное до интересов одной группы мировоззрение, в котором не находится места для интересов к мировым проблемам; 3) отвержение моральных ценностей благородства, доброты и честности и одухотворение поступков, приводящих к вырождению человека как духовного существа путем вмешательства в жизнь той части общества, где сохранились принципы человеколюбия; 4) слабая выраженность чувства социальной ответственности, 5) ориентация общества на развлекательность и удовольствия, 6) оторванность законодательства от культуры. В том виде, в каком описывает его А.Л. Панищев, прайдовое право очень близко описанным деструктивным формам правления и служит для реализации тоталитарной, корпоративной и криминальной политики, свойственной политике России сегодняшнего дня. Изучая внутреннюю специфику последней, мы находим много параллелей между ней и прайдовым правом, учитывая выделенные его характеристики. Дискутируя с автором, который говорит о том, что «сущность государства в большей части определяется характером социального устройства»[264], отметим, что такая форма права может возникнуть необязательно как следствие деградации общества и упадка культуры, а скорее как следствие деструкции государства, его отрыва от культурных и общесоциальных ценностей. Социальный регресс не всегда ведет к регрессу (мутации, дисфункциональности) государственности, но могут иметь место и обратные случаи. Так, трудно сказать однозначно, наше правительство такое плохое потому, что современное общество настолько разложено в духовном и интеллектуальном смысле, или же наоборот, разложение общества происходит благодаря тотализующей политике. Скорее, эти два процесса стоит рассматривать не с точки зрения детерминизма, а с точки зрения взаимообусловленности. Здесь мы не станем вдаваться в уже затронутые выше размышления о том, что правительство не может быть хорошим в полной мере; эти идеи сняли бы вопрос о возможном существовании его функциональности (полезное для общество) и дисфункциональности (вредное для общества). Несмотря на то, что любая власть подавляет, она иногда выполняет полезные для народа функции (в широком плане – обеспечение порядка и безопасности), и имеет смысл, говоря о разных формах власти – либеральной и тоталитарной, – выбирать из двух зол, поскольку в полной мере либеральной власти не существует. Однако власть, максимально приближенная к ценностям либерализма, можно считать [условно] функциональной, а власть, которую мы имеем сейчас, однозначно квалифицируется как дисфункциональная.