Очевиден ответ на вопрос - для кого выгодна или скажем так наиболее прибыльна глобализация. Фактически основную часть преимуществ получают богатые страны или индивиды. Некоторые оппоненты говорят о возможности глобальной конвергенции доходов, аргументируя это тем, что экономика бедных государств развивается более высокими темпами, чем богатых. На самом же деле быстрый рост характерен лишь для небольшой группы стран Юго-Восточной Азии ("азиатских тигров"), тогда как наименее развитые в экономическом отношении страны отличаются гораздо более низкими темпами роста, чем богатые государства. Их выгоды от глобализации минимальны.
Какие же проблемы характерны для политики, и есть ли вообще опасность для политики той или иной группы стран в глобализации экономики?
С уверенностью можно отметить что есть и конечно же опять ситуация складывается не на пользу бедных стран, так как при глобализации экономики контроль над экономикой отдельных стран может перейти от суверенных правительств к наиболее сильным государствам, многонациональным или глобальным корпорациям и международным организациям. По данной причине глобализация может вызвать у национальных лидеров чувство беспомощности перед ее силами, а у электората - антипатию к ней. То есть возможно ограничение суверенитета бедных государств которые не в силе противостоять процессам глобализации.
Но это лишь одна проблема связанная с возможностью частичного ограничения или утраты суверенитета бедными странами, но по сути при согласии бедных стран на такое развитие событий (хотя это только гипотеза) процессы глобализации будут контролироваться богатыми странами. И в отличие от предшествующих ей глобальных процессов (например, индустриализации), проходит осознанно, вернее, общество осознает, что имеет дело с неким процессом. Из этого осознания вытекает иллюзия того, что им можно как-то управлять. С этой иллюзией связаны, на мой взгляд, самые негативные последствия глобализации - попытки бедных стран заставить богатых "делиться" и неспособность богатых стран предпринять что-нибудь, что могло бы удовлетворить бедных. Упреки правительств бедных стран адресованы правительствам богатых, но последние отнюдь не контролируют процесс. Не контролируют процесс и ТНК. Тот же "Майкрософт", пострадавший от американского суда, - наглядный тому пример. О проблеме глобализации пытаются говорить на старом "доглобализированном" (межгосударственном) уровне, в то время как она требует других подходов. То есть процесс глобализации не подвластен ни бедным и не богатым странам. Возникает вопрос, а кому же она подвластна, так как некоторые аспекты глобализации действительно кажутся представляющими угрозу ценностям, которые сделали саму глобализацию возможной. Те же ТНК давно являются кошмаром футуристов. По экономической мощи крупнейшие ТНК вполне могут соперничать с национальными государствами. Так, по объему производимой продукции японская корпорация "Мицубиси" уступает только двадцати одной стране в мире, а в число сорока крупнейших производителей наряду с тридцатью государствами входят десять ТНК. Поскольку в отличие от развитых стран, в ТНК существует жесткая, иерархическая структура управления, они могут свободно распоряжаться огромными ресурсами и, следовательно, на коротких промежутках времени и для решения локальных задач быть гораздо более эффективными, чем государства.
Отдельную проблему представляет и сложившаяся сегодня система международных отношений. Не существует авторитета - персонифицированного (организации) либо деперсонифицированного (закона), признаваемого всеми участниками процесса. Международное право только называется правом, а является скорее нормативами, легко игнорируемыми эгоистичными государствами. Чтобы реально требовать чего-то от развитых стран, правительства бедных стран должны согласиться с относительностью принципа суверенитета. Но этого как раз и не происходит, потому что все знают, что источником бедности этих стран на 90% являются их правительства, и борьба с бедностью, если заниматься ею всерьез, должна начаться с отстранения их от власти. Даже наднациональные (или межнациональные) структуры, которые могут быть созданы вместо ООН, немедленно будут объявлены агентами богатых стран.
С другой стороны, субъектами международных отношений являются правительства - организации более чем эгоистические, в то время как проблема, которую они пытаются освоить, имеет надгосударственный характер. Эффекты глобализации не удастся смягчить путем международной кооперации именно в силу эгоизма всех без исключения правительств.
Если вся политика глобализации действует позитивно только для богатых стран, в том числе в какой-то мере ограничивая суверенитет бедных государств, то мне все больше кажется что это как бы новых подвид колонизации бедных стран богатыми с целью всевозможного использования последними бедных государств.
В этом и состоит сегодня главная суть противоборства между Западом и Незападом. Незапад, то есть страны догоняющего развития, не хочет интегрироваться на второстепенных и подчиненных ролях, и в этом противоборстве он использует свое главное оружие – национальное государство. Именно оно противоборствует сегодня западному варианту глобализации и универсализации, и именно оно может помочь Незападу равноправно интегрироваться в мировое хозяйство, полноценно участвовать в процессе глобализации, но не сразу и не прямо, а через переходный период, в течение которого оно будет регулировать взаимосвязи с Западом и сдерживать негативные тенденции западного варианта глобализации.
Очевидно, Запад не хочет реализации Незападом модели догоняющего развития. Он навязывает свою модель потому, что она не подходит для местных условий и для успешных попыток «догнать», для достижения экономического равенства (не идентичности, а именно равенства при сохранении национальной специфики), так как в рамках западной модели Запад всегда будет сохранять свое преимущество. И как раз на это фактически направлены все основные рекомендации МБРР и МВФ, выдвижение ими на первый план не структурной перестройки всего общественно-производственного организма в странах Незапада, а макроэкономической стабилизации, структурной (финансовой) адаптации, максимальной открытости экономики.
Эти рекомендации фактически блокируют догоняющее развитие стран Незапада и способствуют сохранению их в рамках асимметричной интеграции. С завершением биполярного противостояния «двух систем» и развалом СССР арсенал международных финансовых организаций пополнился еще одним оружием – увязкой официальной помощи развитию с переходом стран к демократии. И вопреки очевидной, бьющей в глаза неготовности абсолютного большинства развивающихся стран к демократии. Но энтузиазм по поводу всеобщего перехода к демократии был кратковременным. Практически во всех африканских странах, которых буквально вынудили «ввести» демократические формы правления, вскоре последовала дестабилизация политической ситуации и резко ухудшилось экономическое положение, усилилась тенденция их маргинализации.
Рассмотрев и проанализировав лишь некоторые факты, свидетельствующие о неоднозначности и противоречивости глобализации (существует и множество иных проблем, не упомянутых выше), можно сделать следующий вывод. Конечно, на данный момент модель современного однополюсного мира свидетельствует о том, что Запад в лице Америки предстал перед миром в облике несомненного лидера во всех областях – экономике, технологиях, военной мощи и прочих, а также как своего рода проектант формируемой мировой политики. Можно констатировать, что в настоящий момент действительно нет ни одной страны или сложившейся группировки государств – «центров силы», которые были бы хоть в какой-то мере сопоставимы с нынешним мегаполюсом. Вследствие этого в мире закрепилось очевидное неравенство, которое в свою очередь порождает стремление преодолеть это неравенство со стороны «ущемленных». Как проявляется это стремление?
Адепты постмодернистской перспективы и глобализационного подхода подчеркивают, что вслед за описанным выравниванием по внешним характеристикам на первый план выступает собственно социокультурная дифференциация. И вот здесь проявляется новое значение локальности. Противопоставляя локальность как местность - глобальности как повсеместности, под первым подразумевают этнокультуру: традиции, язык, религию, - которые действительно противостоят тенденциям унификации
Именно регионализация создает необходимую среду для социальных субъектов международных отношений через локализацию необходимых социально-культурных ресурсов (все же другие ресурсы принципиально досягаемые). Этот тезис подтверждает тот факт, что, невзирая на всемирное распространение достижений цивилизации, которая словно нефтяное пятно растеклась по земному шару, производственная, управленческая, образовательная культуры, способы и принципы деятельности остались различными, что и определяет фактическое неравенство.
Возможно, данный вывод кажется довольно, но он имеет прямой выход на практику тех же международных отношений, так же как и отношений социальной структуры. Перенимая уже распространенные в мире тенденции, молодое государство только постоянно догоняет, дотягивается к уже поставленной планке - данная стратегия обрекает ее быть вечным аутсайдером. Вступление же в международное содружество равноправным субъектом предусматривает способность управлять глобальными проблемами. Для того, чтобы заявить себя именно таким образом, социальному субъекту (необязательно это государственное или политическое образование, тем более что сегодня все чаще им становятся транснациональные компании) следует определить свою исключительность, уникальность, новизну в подходе к данному классу проблем и из-за этого уже позиционировать себя среди других. Управлять глобальными проблемами цивилизации возможно только, поместив их в "более глобальный" смысловой контекст, когда она приобретает новую ясность, новый горизонт видения. Таким образом, превращениев субъект мировых отношений будет зависеть не столько от геополитического расположения, характеристик территории, которую занимает государство, сколько от той значимости в мировом контексте, которой может приобрести общество, от его символического статуса.