Подобная ситуация, как и в других странах, вела к ослаблению государства и подготавливала падение «старого режима». В соответствии с выявленной нами логикой она должна провоцировать начало революционного процесса, который затем проходит все рассмотренные выше стадии, определяемые постоянной перегруппировкой социальных сил. И лишь когда новая, выросшая в процессе революции элита обретет силу и единство, произойдет и усиление государственной власти, а революция подойдет к своему завершению. Однако ситуация в Германии разворачивалась по совершенно иному сценарию. Можно выделить несколько причин, определивших это отличие.
Приход фашистов к власти завершал политический цикл, начало которому было положено Ноябрьской революцией 1918 года. Правда, этот период не нес в себе всех характерных черт революционной траектории — революция 1918 года не пошла дальше политических изменений, а как революция социальная потерпела поражение. Однако социальные и политические процессы революционного периода существенно повлияли на композицию групп интересов и ожидания, связанные с фашизмом. Пройдя через этап «медового месяца» и достаточно далеко продвинувшись в дифференциациии поляризации социальных сил, Ноябрьская революция оставила общество готовым к радикализации, однако сама она эту радикализацию не осуществила. Поэтому режим, пришедший в этих условиях к власти, не мог рассчитывать ни на потенциал всеобщего, хотя и кратковременного единства и энтузиазма, ни на стремление общества к демократии и свободе. Те методы и средства, которые он должен был применять, типичны для любой радикальной фазы революции: терpop, «внешняя идеология», навязываемая различным социальным слоям и группам, активное маневрирование между различными интересами. С этой точки зрения, абсолютно правомерно называть нацизм современной формой якобинства.
Рассмотрение нацизма под таким углом зрения позволяет понять многие его особенности, которые иначе кажутся необъяснимыми или лишенными смысла. Так, обычно отмечают нелогичность и внутреннюю противоречивость идеологии нацизма, сочетавшей средневековые, варварские черты, идеализацию патриархальных отношений с современными, наиболее передовыми научными веяниями. Между тем, поскольку практическим назначением нацистской идеологии было согласование и совмещение целей различных групп, чьи интересы объективно различались вплоть до полной противоположности, подобная двойственность и туманность как нельзя лучше соответствовала той функции, которую «внешняя идеология» должна выполнять на радикальном этапе. Особенно важно это было в условиях Германии, где сохранились значительные слои населения, занятые в так называемых докапиталистических производствах и враждебно относящиеся к модернизации, — мелкие земельные собственники, ремесленники и мелкие предприниматели. И в то же время страна располагала мощным потенциалом современной индустрии, стремилась к промышленной гегемонии. Весьма практически ориентированный характер нацистской идеологии четко проявляется, например, в вопросе о роли женщины в обществе. Когда рынок труда был переполнен, активно пропагандировалась и была возведена в ранг государственной политики идея возвращения женщины в семью, ограничение ее функций рождением и воспитанием детей. Однако, как только экономика перешла на военные рельсы, ситуация резко изменилась, «выросшая потребность в женском труде заставила отойти от прежних идеологических постулатов вплоть до изменения их к середине войны на противоположные».
То же можно сказать и о конкретных мероприятиях нацистов, активно маневрировавших между интересами различных социальных групп. Все эти группы были вынуждены чем-то поступиться, но в то же время получали и существенные новые приобретения. Крупный бизнес во многом потерял свободу принятия решений, в том числе и по экономическим вопросам, но приобрел возможность получать высокие прибыли на государственных военных заказах, поживиться на «аринизации» еврейской собственности и эксплуатировать труд военнопленных. Причем политика нацистов в конечном счете удовлетворила и старые, и новые отрасли промышленности, поскольку перевооружение способствовало развитию и тех, и других, а экспансионистские планы Гитлера отвечали интересам обеих монополистических группировок, одна из которых ориентировалась на экспансию в западном направлении, а другая — в восточном. Рабочие лишились защиты своих экономических и политических интересов через профсоюзы, страдали от замораживания заработной платы, однако получили практически гарантированное право на труд, поскольку проблема безработицы была быстро решена. Если к моменту прихода фашистов к власти треть рабочей силы оставалась без работы, то к концу 1936 года в стране была достигнута полная занятость. Хотя нацисты и отбросили наиболее радикальные положения своей программы, касавшиеся интересов среднего класса, а подготовка к войне отодвинула потребности этого слоя на второй план, тем не менее, на практике режим сохранил определенную ориентацию на средние слои. Были приняты меры по защите мелкой розничной торговли от конкуренции со стороны крупных торговых центров. Осуществлялась политика снижения процентной ставки, что облегчало финансовое положение мелких производителей. В отраслях с особо острой конкуренцией проводилось принудительное картелирование, направленное в первую очередь на защиту мелких и средних производителей. Под особое покровительство попало сельское хозяйство: нацисты отдавали приоритет его интересам даже в ущерб другим секторам экономики, а от потребителей Гитлер требовал «нести жертвы ради крестьянства».
Таким образом, можно действительно найти немало общего в политике нацистов и режимов радикальной стадии революции. Однако в одном отношении их отличие было очень существенным. Если, при всей своей склонности к радикализму и террору, власть, скажем, якобинцев по сути была достаточно слабой и неустойчивой, то нацистам удалось создать сильное государство, которое пользовалось массовой поддержкой. Судя по всему, тенденции, связанные с повышением роли государства, оказались принципиально важными. Именно они позволили сделать государственное вмешательство в различные сферы жизни общества столь широким, возможность централизованного стягивания воедино противоречивых интересов — столь эффективной, а подчинение индивида государству — столь полным. Тоталитаризм как результат совокупности всех этих факторов представляет собой продукт зрелого высокоорганизованного общества, он был просто недоступен радикальным режимам предшествующих революций.
Одна из причин, позволивших нацистам создать сильное государство, состояла в том, что факторы, которые обеспечивали временное единство различных слоев населения и давали радикальным силам возможность какое-то время оставаться у власти, стали в Германии постоянно действующими. Два момента сыграли принципиальную роль: постоянное наличие общего врага и общей цели. В предшествующие исторические периоды необходимость защиты завоеваний революции позволяла объединить различные силы против общего врага, хотя бы на время смягчая раскалывающие общество противоречия интересов. Но как только непосредственная угроза пропадала, фрагментация общества вновь выступала на первый план, что сразу же сказывалось на судьбе радикалов. В период прихода нацистов к власти противоречия в обществе были чрезвычайно обострены, однако серьезной угрозы вооруженного сопротивления внутри страны, и тем более опасности внешней интервенции, не существовало. Нацисты искусственно создавали образ врага и тщательно поддерживали его на протяжении всего существования своего режима. Сначала в этой роли выступали левые силы, затем — евреи и другие неарийцы18. И хотя подобный подход апеллировал к самым низменным, шовинистическим инстинктам, нацистам удалось умело использовать его для поддержания иллюзорного единства арийской расы, «вынужденной» добиваться господства во враждебном мире.
Нацисты использовали не только механизмы «единства против», столь характерные для других революций. Им удалось также в гораздо большей степени, чем их предшественникам, найти позитивную, объединяющую нацию цель. Борьба за «жизненное пространство» стала тем иллюзорным способом разрешения внутренних, раздирающих общество противоречий, который на какое-то время устроил практически все слои населения и позволил скоординировать их усилия для достижения этой цели. Действительно, промышленники в результате завоеваний рассчитывали получить в изобилии источники сырьевых ресурсов, дешевую рабочую силу и неограниченные рынки сбыта. Мелкие производители надеялись, что в этих условиях «всем хватит места под солнцем» и угроза конкуренции со стороны крупного капитала будет не столь опасной. Крестьян, а также всех тех, кто хотел заняться сельским хозяйством, привлекала перспектива получить новые плодородные земли. Престиж и влияние армейских кругов повышались в результате войны как таковой. Немецким рабочим была обещана возможность заниматься квалифицированным, творческим трудом, тогда как тяжелую неквалифицированную работу оставляли для неарийцев. Успех и процветание нации в целом предполагалось обеспечить за счет господства над другими народами и их нещадной эксплуатации. Таким образом, режим предлагал нации не только общий высокий идеал, но и весьма земные выгоды для различных слоев элиты и населения в целом. Вот почему пропаганда оказалась настолько эффективной, что позволила объединить общество.