Так, к примеру, весной 1992 г. резко обострился конфликт в Приднестровье. С 1989 г. в этом регионе возрастала напряженность между правительством Молдавии и местным русскоязычным населением, которое заявило о создании Приднестровской Молдавской Советской Социалистической Республики (позднее так же переименованной в Приднестровскую Молдавскую Республику). Сепаратистские настроения в Приднестровье поддерживались симпатиями как Москвы, так и расквартированных в регионе частей советской 14-й армии. Ряд неудачных политических ходов обеих сторон привели к эскалации напряженности и вооруженным стычкам начиная с ноября 1990 г., в марте 1992 г. начавшим перерастать в открытые военные действия.[16]
Миротворческие силы включали в себя 12 батальонов, 6 из которых были российские. Российская часть миротворческих сил была направлена в Приднестровье из внутреннего района России - Приволжского военного округа. Конфликт удалось временно «заморозить».
Практически одновременно с приднестровской операцией летом 1992 г. началась миротворческая операция в Южной Осетии. После того как и в Грузии и в Южной Осетии15 власти укрепились и смогли в большей степени чем раньше контролировать свои силовые структуры, на заседании Смешанной контрольной комиссии 6 декабря 1994 г. с согласия грузинской, северо- и южно-осетинской и российских сторон миротворческие силы были объединены под единым командованием российского генерал-майора Анатолия Меркулева.
Третья операция, которую российское руководство рассматривает как миротворческую, проводилась российскими силами в Таджикистане в составе Коллективных миротворческих сил под эгидой СНГ.
Коллективные миротворческие силы в этой горной среднеазиатской республике были созданы в ноябре 1993 года на совместном заседании глав государств СНГ. При разработке их задач учитывался опыт миротворческих операций в Приднестровье и Южной Осетии. В этот период уже были сделаны первые шаги по анализу действий российских войск во время вооруженных конфликтов на территории бывшего Советского Союза[17].
Еще одной операцией российских миротворческих сил на территории СНГ стала операция в Абхазии, начавшаяся в июле 1994 г.[18]
В ходе урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве наглядно отразилась борьба двух подходов российских властей к проведению миротворческих операций - дипломатического, с привлечением миротворческих сил для закрепления отдельных результатов длительного переговорного процесса, и чисто силового, основанного на абсолютизации военного разрешения конфликта, которое подразумевает введение миротворческих сил и их действия исходя из соображений здравого смысла, в том числе и вне установленных договорным мандатом рамок.
В целом в рамках Содружества уже вполне осознана пагубность конфликтов «низкой интенсивности». Какой бы ни была их природа - межэтнические, религиозные конфликты, гражданские войны - они разрушают стабильность в СНГ. Погасить их и минимизировать их выбросы в общее пространство Содружества реально могут только сами государства СНГ, с помощью миротворческих сил и инструментов превентивного и постконфликтного регулирования, создаваемых в Содружестве.
Миротворческие силы России оказались способны заморозить конфликты и удержать враждующие стороны от возвращения к открытым боевым действия. Однако миротворческие силы не могут ликвидировать напряженность между бывшими врагами без усилий политиков.
Помимо миротворчества важнейшим элементом реальной, а не декларативной коллективной безопасности Содружества является сотрудничество по охране внешних границ СНГ, которое позволяет сохранять контроль Российской Федерации за ситуацией на дальних подступах к собственным границам.
Таким образом, реальное строительство системы коллективной безопасности СНГ велось не через Договор о коллективной безопасности, а через нормативно-договорную базу по сопряженной, но достаточно специфической проблематике. При этом круг государств, подписавших документы по вопросам миротворчества, шире круга участников ДКБ, миротворческие операции в Содружестве по-прежнему получают консенсусную поддержку всех государств СНГ - это происходит регулярно при продлении срока мандата контингентов.
Изначально Договор о коллективной безопасности (от 10 февраля 1995 г.) охватывал большинство стран Содружества. Потом - после выхода из него Грузии, Азербайджана и Узбекистана - он превращается в своеобразный «формат» среди себе подобных. Сейчас же происходит своеобразное и постепенное возвращение к более широкому сотрудничеству в области обороны и безопасности, в частности - через создание в рамках «большого СНГ» Антитеррористического центра, через фактическое возвращение Узбекистана к силовому взаимодействию с Россией.
8 декабря 2005 года исполнится 14 лет со дня подписания Соглашения о создании Содружества независимых государств. По историческим меркам срок небольшой, но за этот короткий период в СНГ произошли радикальные перемены: во всех странах Содружества заложены основы рыночной экономики, во многих государствах период становления рыночных отношений практически завершен. Это открывает реальные перспективы для развития интеграции между нашими странами, поскольку для того, чтобы взаимодействовать на рыночных принципах, необходим сложившийся национальный рынок. Интерес стран СНГ к взаимовыгодному экономическому сотрудничеству заметно вырос.
Но процессы интеграции идут тяжело. Участники экономического форума в Санкт-Петербурге в 1998 году, отмечали, например, «…в базисной сфере взаимодействия - экономической, Содружество не оправдало многих надежд, которые связывались с появлением нового интеграционного образования, что сказалось на других направлениях многостороннего и двустороннего сотрудничества.»[19] На ту же тенденцию указывает А. Малашенко: «…в отношении экономического сотрудничества принимались сотни решений, а работают из них только три-четыре десятка.»[20]
Вопросы экономической эффективности взаимодействия стран-участниц СНГ неоднократно становились предметом обсуждения.[21] Во многих публикациях авторы отмечают, что, имея практически одинаковую стартовую нормативную базу, доставшуюся в наследство от бывшего СССР, молодые суверены по итогам нового законотворческого процесса не воспользовались дарованным им общим наследием, а, скорее наоборот, постарались закрепить существенные различия в экономической политике. Переход к рынку они осуществляли по различным сценариям и с разной степенью интенсивности, что отнюдь не способствовало углублению делового взаимодействия в рамках СНГ. Более того, в ходе реформ на экономическом пространстве Содружества образовались четыре региональных объединения: Союзное государство Беларуси и России, Евразийское экономическое сообщество (Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Российская Федерация и Таджикистан), Центральноазиатское экономическое сообщество (Казахстан, Киргизия, Узбекистан и Таджикистан) и ГУУАМ (Грузия, Украина, Узбекистан, Азербайджан и Молдавия).
Возникшие объединения разные по уровню и глубине свидетельствуют, во-первых, о наличии устойчивых интеграционных намерений у ряда стран Содружества и, во-вторых, о гибкости, а не аморфности его механизмов, позволяющих функционировать различным моделям, объединенным общностью интересов. Вместе с тем, эти процессы показывают, что существует опасность разобщения разных образований, их противопоставления в ущерб сохранению целостности Содружества.
Между тем, в исследованиях, где глубоко анализируются проблемы создания единой валютной зоны стран СНГ, отмечается, что для стран СНГ более предпочтителен валютный союз именно с Россией. В пользу этого говорит характер экономических связей, торгового оборота и ряд других факторов. [22]
Но ученых беспокоит вялая динамика объемов товарооборота между российскими регионами и областями стран Содружества, сократившаяся после 1991 года в 34 раза. Кардинально поменялись местами и лидеры торговли. Товарооборот Украины, составлявший до краха Союза 40%, снизился в 2003 до 14%. Тогда как Беларусь, занимавшая вторую позицию, сейчас вышла на «передовую» межрегионального диалога.[23]
Некоторые зарубежные эксперты отмечают плохой предпринимательский климат, сложившийся в странах СНГ и объективно создавший препятствия к эффективной интеграции. Среди таких факторов называют[24]:
1. Барьеры входа на рынок, которые тормозят развитие конкуренции и огранивают возможность создания новых предприятий или изменение профиля уже существующих. Речь идет, в первую очередь, о регистрационном и лицензионном режимах, хотя серьезные препятствия могут возникать и от чрезмерного регулирования в различных других областях, например, в сфере государственных стандартов, строительных, экологических, пожарных, санитарных и многих других нормативов.
2. Налоговая система и налоговое администрирование. Самой сложной проблемой является налоговая администрация. С одной стороны, она неэффективна в выполнении своих чисто фискальных функций: об этом свидетельствуют размеры теневой экономики и уклонения от уплаты налогов. С другой стороны, произвольное отношение к налогоплательщику, у которого нет достаточных средств для своей правовой и фактической защиты, считается одним из главных признаков плохого предпринимательского климата.