В отечественной научной литературе существует определенное разнообразие в описании того, как появилось понятие «тоталитаризм». Так, К.С. Гаджиев в статье «Тоталитаризм как феномен ХХ века» утверждает: «Само понятие «тоталитаризм» вошло в обиход в научной литературе Запада в конце 30-х годов нашего века. Например, «Энциклопедия социальных наук», изданная в 1930-1935 годах, не содержит этого термина». В «Основах политологии» говорится таким образом: «Термин «тоталитаризм» происходит из позднелатинских слов «totalitas» - полнота, цельность и «totalis» - весь, целый, полный. В своем этимологическом, неполитическом значении этот термин издавна используется многими учеными. В политический лексикон его впервые ввел для характеристики своего движения Б. Муссолини в 20-х годах. В конце 20-х годов английская газета «Таймс» писала о тоталитаризме как о негативном явлении, характеризующим не только фашизм, но и политический строй в СССР. Теория тоталитаризма складывается в 40-50-х годах нынешнего века ».
Реальная история понятия «тоталитаризм» начиналась так: еще в 1922 году, до установления фашистской власти Бенито Муссолини в своих выступлениях ставил задачу утвердить в стране «тоталитарную» власть, что и случилось осенью 1922 года. Согласно историку Н.Петерсену, понятие «тоталитаризм» и «тоталитарная система» впервые ввели в политический лексикон в 1923 году итальянские либералы Джоанни Амендола и Пиеро Гобетти для того, чтобы обозначить установленную в Италии фашистскую диктатуру. По их мнению, эти понятия должны были подчеркнуть качественное отличие фашистской власти от всех прочих диктатур: деспотии, олигархии, тирании и т. д.
Но особенно популярным понятие «тоталитаризм» стало после речи Муссолини 22 июля 1925 года, в которой он прославлял «тоталитарное государство»
Следствием этого является иногда встречающееся прямое несогласие с применением терминов «тоталитаризм» и «посттоталитаризм » по отношению к бывшим странам «реального социализма».
Отечественная мысль начинает использовать понятие «тоталитаризм» и обсуждать всю совокупность связанных с ним проблем тогда, когда от этого уже начинают отказываться на Западе. В самое последние время в западной политологии возникло серьезное сомнение в верности самой теории тоталитаризма, созданной западной политологией и сейчас широко используемой у нас.
Одна из первых таких трудных проблем , встающих при изучении как зарубежного, так и отечественного тоталитаризма- выяснение причин возникновения тоталитарных порядков в самых, казалось бы, неодинаковых условиях: в Италии 20-х годов ,Германии 30-х годов и в Советской России сталинского периода.
В ней три части с самостоятельными сюжетами- « Об антисемитизме», «Империализм», «Тоталитарная система». По мнению автора, именно антисемитизм стал катализатором сначала подъема нацистского движения и сознания Третьего рейха, а затем и крайне жесткой второй войны и преступно беспрецедентного геноцида. Однако, сравнивая нацизм и сталинизм как виды тоталитаризма и исследуя их истоки, Ханна Арендт не «зациклилась» на антисемитизме, писала, что «нацизм и большевизм более обязаны пангерманизму и панславизму, чем любой другой идеологии». Особенно важно то, вскрывая массовую базу тоталитаризма, Ханна Арендт считает, что такой базой является общество без классов, где «в значительной мере спонтанно или целенаправленно разрушена социальная стратификация и образовалась масса людей, не соединенных никаких общим интересом, никакой специфической классовой логикой». Это указание на деклассированность масс, на маргинальные группы и слои как социальную опору тоталитарных режимов войдет в общий фонд теоретического объяснения истоков тоталитаризма.
Согласно весьма убедительно изложенному мнению Ф. Хайека зародыш тоталитаризма коренится уже в любой форме коллективизма, в любой попытке подчинить индивида, его индивидуальные устремления чему-либо общему (totalis).
Тоталитаризм не является неизбежным, он не обязательно вырастает из тех условий, которые рассматривает Фридрих Хайек как якобы достаточные, с необходимостью и неизбежностью ведущие к рабству, к тоталитарным порядкам.
Карла Поппера «Открытое общество и его враги» состоит в том, что автор не ограничивается критикой позиции, с которыми он не согласен, он стремится внести и свой собственный вклад в решение сложных вопросов. В данном случае К. Поппер приходит к весьма принципиальному выводу: cводить утверждение тоталитаризма к наличию тех или иных историцистских концепций, выводить его реальность из тех или иных взглядов – не верно. Надо видеть, что в основе всего этого процесса лежат практические потребности, в соединении с которыми историцистские концепции и приводят к господству тоталитаризма. Моя попытка понять Платона при помощи аналогии с современным тоталитаризмом, к моему собственному удивлению,привело меня к необходимости изменения моих взглядов на тоталитаризм. Я не изменил своего враждебного отношения к нему, но в конце концов осознал: сила и древних и новых тоталитарных движений- как бы плохо мы ни относились к ним- основана на том, что они пытаются ответить на вполне реальную социальную потребность.
Основополагающие черты и, прежде всего, распространение в таких странах не просто общей, а мессианской моноидеологии - социальной, национальной или религиозной, утверждение авторитета отстаивающей такую идеологию монопольно правящей партии и появление харизматических личностей- отцов нации или спасителей народа, его «великих вождей». Если в Италии и Германии такой мессианской моноидеологией была национально-шовинистическая идеология, подчеркивавшая избранность собственной нации, то в СССР ею был мессианский большевизм, обещавший трудящимся сделать саму Россию миссией, несущей светлое знамя свободы и счастья всем трудящимся мира. Подобная мессианская моноидеология была призвана в каждом случае воодушевить массы, собрать их под свои знамена, сделать их «героическими союзниками» власть имущих, тоталитарной власти. И, во-вторых, именно с этим, с пониманием массами чрезвычайной ситуации, в которой оказалась страна ( отсюда важность политизации масс, их политической активности, а не пассивности), связана также готовность населения к определенным жертвам (в том числе и политическим, духовным), соблазн рискнуть во имя решения «возвышенных героических задач», чем широко пользуются в своих интересах творцы тоталитарных порядков.
Отмеченные черты: общая мессианская моноидеология, монопольно правящая партия и ее обожествляемый вождь представляют собой исходные необходимые черты формирующегося тоталитаризма. С приходом к власти тоталитарных сил становятся явью и все остальные черты:создается государственная машина принуждения- чудовищный аппарат насилия, а вместе с ним и преследование инакомыслия, развертывается систематический террор, утверждается монополия на информацию и создается централизованно управляемая мобилизационная экономика.
Указанные общие причины возникновения тоталитаризма и связанные с ними его общие черты, естественно, в каждом случае имеют свое конкретное выражение, свой конкретный вид. Именно в этом конкретном виде тоталитарные порядки и существуют в каждой стране и их преодоление всякий раз требует своих конкретных мер и практических действий.
Россия пережила тоталитарные порядки, будучи не отдельным, самостоятельным государством, а в качестве составной части ценрализованного унитарного государства- Советского Союза, где тоталитарный строй утвердился после Октября 1917 года и кровопролитной гражданской войны 1918-1921 годов под видом социалистического строя, построенного в «первой стране социализма», находящейся в капиталистическом окружении». Утверждение тоталитарных порядков здесь имело свои предпосылки и знало свои этапы. Но если брать общую схему, то она такова : спекулируя на исключительной ситуации, в которой находилась страна - разруха, голод, бойкот на международной арене, изоляция, - используя веру народа в светлое социалистическое завтра, партийно - государственная бюрократия, возглавляемая И. Сталиным, под видом спасительного социализма свой собственный социальный идеал – казарменный псевдосоциализм, обеспечивший номенклатуре и политическую власть и распоряжение средствами производства, общественными богатствами. Так было создано первое тоталитарное общество коммунистических цветов, общество-монстр, двуликий Янус, заявлявший о своем служении людям труда, но эксплуатировавший и угнетавший трудящихся более жестко, чем это делает современный цивилизованный капитализм. Нужно подчеркнуть, что эта общая схема утверждения тоталитаризма коммунистических цветов была в основном повторена в Китае, КНДР, Вьетнаме и на Кубе, т.е. в тех странах, где новые порядки утверждались в ходе самостоятельной революционно- освободительной борьбы. Несколько другой была логика утверждения тоталитарных( иногда называемых «квазитоталитарными») порядков в странах так называемого реального социализма Европы, в Монголии, т.е. в тех странах, которые в ходе становления своих режимов подобного рода испытали прямое и косвенное воздействие уже утвердившихся тоталитарных порядков в названых странах.
Приступая к проблеме сущностных черт тоталитаризма, следует видеть два аспекта этой проблемы - один касается тоталитаризма как такового, а другой тоталитаризма данного вида или типа (скажем, фашистского, коммунистического или религиозного, европейского или азиатского и т.д.).
Если говорить о первом аспекте, то политологией давно установлено, что тоталитаризм, где бы он ни утверждался и какие бы цветы (фашистские, коммунистические или религиозные) ни обретал, он всюду имеет ряд основных совпадающих черт, которые в своей совокупности и характеризуют суть этого политического режима, четко отграничивают его от всех других режимов. Это идея- идея отличения тоталитаризма как особого политического режима и устройства, не похожего на известные недемократические диктаторские режимы, как отмечалось, была высказана уже в 1923 году итальянскими либералами Джовании Амендола и Пиеро Габетти, пустившими в политический обиход само понятие «тоталитаризм». В том или ином виде эта идея присутствует и в работах Ханны Арендт, но особенно четко она выражена в работах К. Фридриха и З, Бжезинского, выделивших пять – шесть характерных и общезначимых для разновидностей тоталитаризма его черт, сейчас признающихся почти всеми политологами.