Возникновение концепции разделения властей связано с имением английского философа Дж.Локка. По его мнению, в государстве существует разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную, которые должны быть распределены между различными должностными лицами и государственными органами. Однако основной идеей в учении Локка была идея о соподчинении властей. Он считал, что в стране должна верховенствовать законодательная власть, а все остальные обязаны ей подчиняться[40].
В дальнейшем теория разделения властей получила классическую формулировку в работах Монтескье. Мыслитель основывался на том, что одной из главных задач государства является обеспечение безопасности граждан, их прав и свобод. Непосредственной целью государственного устройства должна быть политическая свобода граждан. Политическая свобода — это не возможность делать все, что заблагорассудится, а «право делать все, что дозволено законами»[41]. Законы, являющиеся отличительным принципом государства, должны обеспечить возможность человеку заниматься тем, чего должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не должно хотеть.
Свобода в государстве обеспечивается строгим соблюдением законов на всех уровнях, то есть все отношения должны быть опосредованы правом. Государство, не имеющие законов, не имеет и политической свободы. Именно это происходит в деспотических государствах, в странах же умеренного правления законы, определяющие политическую свободу граждан, ограничивают своеволие монарха, иначе им так же грозит деспотия. В качестве еще одной гарантии от произвола в учении Монтескье выступает разделение властей, при котором они «могли бы взаимно сдерживать друг друга»[42]. Разделение властей так же рассматривается им как основание для различия форм правления. В деспотиях нон отсутствует, но в государствах умеренного правления этот принцип в той или иной мере должен быть закреплен.
При обосновании своих взглядов Монтескье исходил из основных направлений реализации государственной власти. По этому поводу он писал: «В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведущая вопросами права гражданского»[43]. Разделение власти при осуществлении основных функций государства было очевидным для мыслителя. В первую очередь он говорил о необходимости ее распределения между различными органами, представляющими различные слои населения.
Характерной чертой деспотического правления является, как считал Монтескье, соединение всех трех видов власти в одних руках, будь то один человек или представителями одного сословия. От воли правителя в таком случае зависит и законодательство страны, и его исполнение, и суд за различные преступления. Существует угроза для государства и в сочетании двух каких-либо видов власти. По его мнению, «если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет»[44], так как создается возможность принимать тиранические законы и так же тиранически их осуществлять. Не будет свободы и в том случае, если судебная власть соединена с законодательной властью (так как осуществление законодательных и судебных функций одним органом приведет к произволу), или с исполнительной (поскольку судья может стать угнетателем).
Законодательная власть должна принадлежать всему народу, так как «всякий человек, который считается свободным, должен управлять собою сам»[45]. Но в государствах, занимающих обширную территорию, это невозможно, а в малых государствах это довольно сложно осуществить. Следовательно, народ должен осуществлять свою власть через особый представительный орган, имеющий законодательные полномочия. Рассуждая о дееспособности такого органа, Монтескье писал: «Большое преимущество избираемых представителей состоит в том, что они способны обсуждать дела. Народ для этого совсем непригоден, что и составляет одну из слабейших сторон демократии»[46]. Будучи избранным непосредственно населением, представители получают от него общие рекомендации по основным вопросам, но ни в коем случае не частные указания. Это, по мнению мыслителя, могло бы стать поводом для проволочек при обсуждении проблем, не терпящих отлагательства.
Другой отправной точкой строения современных республик является идея народного суверенитета, развитая французским философом Ж.-Ж.Руссо. Для него «естественный человек» — это изолированный человек, живущий вне общества. Люди в этом состоянии не имели ни какой нужды один в другом. Человек не нуждался в каких-либо познаниях: «В одном только инстинкте заключалось для него все, что было ему необходимо, чтобы жить»[47].
Руссо стоит на той позиции, что прогресс в целом ведет к регрессу человека, ставит его в противоречие с природой. Далее автор останавливается на духовной и нравственной сторонах жизни человека: «Природа одна управляет всеми действиями животного, тогда как человек и сам в этом участвует как свободно действующее лицо…»[48] Сам прогресс находится в способности человека к самосовершенствованию. Но эта способность одновременно есть и источник всех его несчастий. Тем не менее, Руссо не полностью осуждает прогресс. На это указывает и П.А.Грацианский: «Данная диссертация Руссо дает возможность заключить, что его осуждение наук и искусств не носит абсолютного характера. Автор отражает настроение широких народных масс, для которых новейшее для того времени плоды прогресса и цивилизации остались недоступными и которых развитие техники и крупного машинного производства обрекало на разорение»[49].
Руссо различает два вида неравенства: то, которое называется естественным или физическим, поскольку оно установлено природой и состоит в различии возраста, состояний здоровья, сил тела и свойств ума или души, и второй вид, который можно бы назвать неравенством в положении личностей или политическим, ибо оно зависит от своего рода соглашения и установлено или по меньшей мере разрешено с согласия людей. Проявляется оно в различного рода привилегиях, которыми одни пользуются за счет других; к числу их относятся возможность быть более богатым, более почитаемым, более могущественным и даже заставлять подчиняться себе благодаря всему этому. И далее Руссо определяет момент возникновения гражданского общества: «…Первый, кто огородив участок земли, придумал заявить «Это мое» и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества»[50].
Правление не может быть основано на силе. Сила не может создавать право, а человек обязан повиноваться только законным властям. Руссо доказывает, что «основой любой законной власти среди людей могут быть только соглашения»[51]. Политические идеи Руссо, противопоставляющие феодально-деспотическому строю республиканский строй, основанный на равноправии всех сословий и гражданской свободе, воспринимались как революционный манифест, выражавший требования широких народных масс.
По Руссо, люди «естественного состояния», в целях самосохранения от неубежденной гибели, в определенные периоды, часто стихийно, должны были становиться на путь ассоциации, на путь общественного договора, как необходимого условия их жизни. Соглашение с неубежденностью заключается при выходе людей из естественного состояния. «Я предполагаю, что люди,— пишет Руссо,— достигли того предела, когда силы, препятствующие им остановиться в естественном состоянии, превосходят в своем противодействии силы, которые каждый индивидуум может пустить в ход, чтобы удерживаться в этом состоянии, тогда это изначальное состояние не может более продолжаться, и человеческий род погиб бы, не измени он своего образа жизни»[52].
Это отчуждение каждым из членов ассоциации всех своих в пользу всей общины должно быть, по Руссо, полным. Если у отдельных личностей остались некоторые права, то за отсутствием высшей власти, которая могла бы решать споры между ними и обществом, каждый будучи в некоторых вопросах своим собственным судьей, скоро начал бы претендовать стать судьей во всех других вопросах. Таким образом, естественное состояние продолжало бы существовать, и ассоциация по необходимости стала бы или тиранической, или тщетной. Анализируя данное суждение Руссо, некоторые исследователи полагают, что здесь он высказывается против прогрессивной для того времени идеи неотчуждаемых естественных прав человека[53].
На основе своих взглядов о характере общественного договора Руссо создает учение о народном суверенитете. «… Одна только общая воля,— пишет он,— может управлять силами государства в соответствии с целью его установления, каковая есть общее благо, ибо если противоположность частных интересов сделала необходимым установления общества, то именно согласие этих интересов сделало сие возможным. Общественную связь образует как раз то, что есть общего разных интересах, и не будь такого пункта, в которым согласны все интересы, никакое общество не могло бы существовать. И так, обществом должны управлять, руководствуясь единственно этим общим интересом»[54].
Суверенитет народа — это есть осуществление воли, которая всегда стремится к равенству, в то время как частная воля отдельного человека стремиться к преимуществам. Из этого следует важнейшее свойство суверенитета: неделимость, неотчуждаемость и неограничимость. Общая воля всегда определена и всегда стремится к пользе всех. Вместе с тем Руссо подчеркивает, что из этого не следует, что общая воля, то есть воля народа, не может заблуждаться. «Люди всегда стремятся к своему благу,— писал мыслитель,— но не всегда видят, в чем оно»[55].