Противостояние Садра с властями не смог прекратить никто, в том числе и участники проходившей в это время в Багдаде Всеиракской конференции. Оно завершилось исключительно благодаря вмешательству великого аятоллы Али Систани, который в самом начале восстания выехал на лечение в Лондон, откуда вернулся только 25 августа, когда ситуация зашла в тупик. (Похоже, что у иракских шиитов давно сложились очень интересные связи с Лондоном.) Муктада Садр принял план урегулирования, предложенный великим аятоллой, и приказал своим сторонникам разоружиться и покинуть Куфу и Неджеф. Но сначала на территорию комплекса были допущены тысячи паломников, смешавшись с которыми сторонники Садра спокойно ушли. При этом многие из них забрали с собой оружие, демонстрируя всем своим видом враждебность к оккупационным войскам. Сам Муктада заявил, что пока продолжается оккупация, он не собирается заниматься «политической деятельностью», хотя позже пытался все-таки принять участие в подготовке к парламентским выборам, в которых сам, кажется, не участвовал. По крайней мере, в качестве претендента на депутатский мандат.
Примечательно, что перемирию в Багдаде (достигнуто 29 августа) предшествовала встреча в Неджефе четырех великих аятолл Ирака: Али Систани, Али Неджефи, Мохаммеда Хакима и Исхака Файяда, после которой они выступили с осуждением вооруженных методов борьбы с находящимися в стране войсками США. Тем не менее члены «Армии Махди» продолжали оказывать вооруженное сопротивление американским войскам в Мадинат-Садр и в других городах, жители которых исповедуют ислам шиитского толка, вплоть до 7 октября, кануна штурма Фаллуджи. Они согласились сложить оружие в обмен на гарантии неприкосновенности со стороны временного правительства страны, о чем сообщил помощник радикального шиитского лидера Муктады Садра – шейх Али Сумейсим. При этом радикалы выдвинули еще одно условие – из тюрем должны быть выпущены все помощники Садра.
Похоже, что шиитские лидеры руками Муктады Садра добились желаемых для них результатов – показали американцам свои возможности в Ираке и тем самым добились от них тех уступок, на которые рассчитывали перед выборами 2005 г., т.е. накануне уже формального передела власти и собственности в Ираке.
Президент США Джордж Буш, со своей стороны, расценил достигнутые договоренности с шиитами как пример гибкости американской политики. В то же время он признал, что изначально неверно оценил обстановку, сложившуюся в Ираке после свержения Саддама Хусейна, и констатировал, что сторонники диктатора рассредоточились по стране и сумели организовать сопротивление быстрее, чем США ожидали7.
Правда, шиитов, имевших ограниченный доступ к власти при Саддаме, который их, мягко говоря, не очень жаловал, трудно отнести «к сторонникам диктатора». Скорее всего Буш имел в виду суннитов, поддерживавших Садра и продолжавших активную вооруженную борьбу против американского присутствия. Именно сунниты стали той силой, которая держала, держит и будет держать американцев в постоянном напряжении. С ними договариваться оказалось много сложнее, чем с шиитами.
Сунниты, как известно, после ликвидации режима Саддама были в основном отстранены или удалены от рычагов политической власти в стране. По крайней мере, формально, что также очень немаловажно. Сунниты, как и остальные основные политические силы Ирака (шииты и курды), прекрасно поняли, что страна оказалась на пороге труднообратимых перемен. В этой ситуации у многих не оставалось иного выхода, как прибегнуть к защите своих интересов, используя все доступные средства и методы, в том числе и радикальные силовые. К тому же не было недостатка в желающих «наказать» американцев или отомстить им за гибель и унижение своих родных и близких (видеоматериалы о насилии над мирными жителями Ирака, особенно над женщинами, обошли весь мир). Сунниты организовали, в основном в районе так называемого суннитского треугольника, жесткое сопротивление силам коалиции, которые воспринимались ими однозначно как агрессоры и оккупанты.
Организованное суннитское сопротивление, временами сотрудничавшее с шиитской оппозицией, являлось серьезным препятствием на пути реализации американского проекта демократических преобразований Ирака. Оно перед выборами было настолько значимым, что многие политики даже выражали сомнение по поводу того, состоятся эти выборы вообще или нет.
Стоявшие у власти иракские политики возлагали большие надежды на предстоящие выборы, декларируя, что после их проведения радикально изменится к лучшему внутриполитическая обстановка в стране. На том основании, что появится, наконец, законно избранное правительство, которое положит начало национальному диалогу различных политических сил в стране. Аналогичного мнения придерживался и ряд представителей духовенства, прежде всего шиитского. Их точку зрения озвучил шиитский политик Хумам Хаммуди, член Временного управляющего совета Ирака и один из руководителей влиятельной организации «Высший совет исламской революции». По его словам, путь к избавлению Ирака от насилия и хаоса лежит лишь через всеобщие выборы и избрание законного правительства. Более того, такие выборы надо было проводить раньше, поскольку в этом случае иракцы избежали бы многих проблем. Даже если будет сформировано правительство, представляющее лишь интересы части иракского населения, оно, по его словам, сможет гораздо лучше защищать интересы всего народа Ирака, чем это делает сейчас правительство Айяда Алауи, назначенное оккупантами8.
В то же время долгое время никто не отваживался назвать точную дату проведения выборов. Разногласия по этому вопросу существовали даже в среде иракского руководства. Как, впрочем, и по вопросу о самой организации выборов. Все это было обусловлено сложностью и нестабильностью обстановки в Ираке, борьбой за власть среди формальных и неформальных элит иракского общества и влиянием на ситуацию внешних факторов.
5 ноября, как сообщило агентство Рейтер, вице-президент Ирака Ибрагим Джафари заявил, что парламентские выборы в Ираке состоятся 27 января 2005 г., поскольку «выборы необходимы для стабильности и суверенитета Ирака». Правда, он оговорился, сказав, что «если не произойдет катастрофа». По его словам, дата проведения выборов была установлена Высшей независимой избирательной комиссией (ВНИК) и должна быть утверждена правительством.
Однако глава ВНИК Хусейн Хендави частично опроверг слова Джафари. Он согласился с тем, что выборы действительно намечены на конец января будущего года, но отметил, что точная дата их проведения еще не определена. Кроме того, он подчеркнул, что за организацию выборов и определение точной даты их проведения отвечает именно ВНИК. «Мы – единственные, кто отвечает за выборы, и мы единственные, кто объявит дату их проведения», – заявил он9.
В сложившейся обстановке в иракском обществе возникали даже сомнения в самой возможности проведения выборов в Ираке. Думали даже об отсрочке выборов. Правда, иракский президент Гази Явар, претендовавший быть переизбранным на этот пост, заявил 2 ноября 2004 г., что «говорить об отсрочке выборов преждевременно». «Мы должны подождать и посмотреть, к чему приведет развитие событий, – сказал он. – Окончательное решение – за ООН и ее экспертами». При этом он, естественно, обещал, что в стране пройдут честные выборы, которые позволят сформировать демократически избранное правительство, задачей которого станет восстановление экономики и стабильности в Ираке. Кроме того, новое руководство страны, по словам Гази Явара, не будет формироваться на религиозной основе. «Шииты не примут суннитского правительства, а сунниты – шиитского, – подчеркнул он в интервью межарабской газете «Аш-Шарк аль-Аусат». – Выход в том, чтобы создать гражданское правительство и парламент, в которых будет полностью представлен «социальный треугольник», включающий арабов-суннитов, арабов-шиитов и курдов»10. Однако вряд ли кто-то понимал, как этого можно достичь в сложившейся в Ираке обстановке, которую порой сами иракские лидеры оценивали как предкатастрофную. К тому же не ясно, что понимается под «гражданским правительством», которое будет включать и суннитов, и шиитов, и курдов. Что касается честности, демократичности предстоявших выборов в Ираке, то в это, конечно, не верил никто, включая самого президента. Причины – на поверхности. Всем понятно, что Ираком управляют США, которые никогда не допустят во власть опасных для своих интересов людей, и естественно, будут стремиться расставить в руководстве преданных им вассалов или «нейтральных» лиц. И потому многие в Ираке, в том числе и ряд религиозных деятелей, не хотели этих выборов, вокруг которых разыгралась любопытная для наблюдателей, но кровавая для ее участников военно-политическая игра.
Президент призвал иракцев прийти на избирательные участки, отказаться от бойкота выборов, к которому призывали многие лидеры суннитской общины, и приветствовал позицию духовного наставника шиитов великого аятоллы Али Систани, выступавшего за участие в выборах всего иракского народа. Хотя его позиция – это не точка зрения всей шиитской общины. К тому же и она не так однозначна. Еще в конце сентября, после окончания шиитского восстания, Али Систани потребовал обеспечения более широкого представительства шиитов во властных структурах Ирака. По словам его помощника Хамеда Хаффафа, аятолла настаивал на срочном возвращении в Ирак спецпредставителя генерального секретаря ООН Лахдара Брахими для подготовки выборов. Кроме того, он высказал недовольство тем, что «зарождающийся в Ираке демократический процесс оказался под контролем группы политиков из бывших эмигрантских партий, которые сотрудничают с оккупантами». Как пояснил тогда Хаффаф, аятолла опасался, что использование партийных списков не позволит шиитам, составляющим большинство населения Ирака, добиться желаемых результатов на выборах. Против проведения голосования в условиях иностранного военного присутствия выступал и радикальный шиитский лидер Муктада Садр. Он к тому же осудил «антинациональное поведение» премьер-министра Ирака Айяда Алауи на сессии Генассамблеи ООН, который пожал руку министру иностранных дел Израиля Сильвану Шалому, поскольку считает, что в происходящем в Ираке повинны не только США, но и Израиль11.