Существуют определенные трудности в обучении в школе берберскому языку. В качестве алфавита был выбран тифинаг, используемый туарегами. Некоторые настаивают на введении арабского алфавита, другие – латинского. В настоящее время преподаются все три диалекта берберского языка. Президент ассоциации «Азетта» А. Аррахмуш заявил в связи с этой проблемой: «Это успокаивает наших противников, которые утверждают, что нет единого берберского языка, а существуют несколько диалектов, и поэтому невозможно признать берберский язык национальным или официальным. Метод, используемый Королевским институтом, предназначен для разрушения нашего единства. Мы уже отстали на четырнадцать веков, и мы могли бы ждать еще сорок лет!». Вопрос унификации языка приобретает особое значение. Королевский институт делает упор на постепенной стандартизации языка, орфографии и лексики.
В целом правящий режим достаточно оперативно реагирует на развитие ситуации в берберских районах, на усиление берберского движения и его политизацию. Он в определенной степени идет навстречу требованиям берберов в культурно-лингвистической области, не чинит препятствий образованию новых проберберских политических партий. Подавляющее большинство берберских культурных ассоциаций и политических партий отвергают исламизм, особенно в его радикальной форме, что сближает их в этом плане с королевским дворцом.
Усиление координации деятельности берберских ассоциаций в 90-х годах, участие отдельного блока проберберских партий в парламентских выборах 2002 г. указывают на тенденцию к консолидации и укреплению единства берберского движения.
В ближайшем будущем не следует ожидать радикализации берберского движения, учитывая как гибкость политики правящего режима, свободное функционирование в Марокко берберских культурных ассоциаций и проберберских политических партий, так и наличие у короля мощного репрессивного аппарата и эффективных спецслужб. Эти силовые структуры в значительной мере способствовали «выстраиванию» марокканских партий в лояльную оппозицию «его величества». Берберы хорошо помнили о жестоком подавлении войсками во главе с наследным принцем Хасаном и генералом М. Уфкиром восстания рифских племен в 1958 г., расправу с участниками заговоров 1971 и 1972 гг., в которых самое активное участие принимали берберские высшие офицеры, разгром силами безопасности в начале 70-х годов в берберских районах партизанских групп, организованных лидером зарубежного отделения НСНС М. Басри.
В более долгосрочной перспективе ситуация в берберском регионе будет зависеть от степени учета монархией интересов культурной, политической и экономической элиты берберов, усилий государства по социально-экономическому развитию берберских районов, наиболее отсталых в Марокко. Кроме того, на положение в берберских районах будут оказывать влияние как решения берберской проблемы в Алжире, где берберское движение более радикальное, чем в Марокко, так и возможное вмешательство внешних сил. От этого зависит, приобретет ли берберское движение в королевстве сепаратистский характер.
Анализ политической ситуации в Марокко позволяет сделать вывод, что в этой стране нет существенного продвижения по пути либерализации и демократизации, и не возросла роль оппозиции режиму. По-прежнему высшая власть принадлежит монарху, который контролирует законодательную и исполнительную структуры, может в случае необходимости отправить в отставку правительство, распустить парламент, изменить конституцию, ввести чрезвычайное положение, отложить местные и парламентские выборы. На ключевые позиции в государственном аппарате и в экономике король назначает лояльных ему лиц, несколько ключевых министерств фактически полностью подчинены королю. Существует «теневой кабинет» из ближайших советников монарха и назначенных им на высокие государственные посты деятелей. В течение четверти века Палата представителей контролировалась путем косвенных, двухступенчатых выборов трети депутатов, значительное большинство которых в силу специфики коллегии выборщиков, как правило, поддерживало правительство. И это притом, что путем различных махинаций и фальсификаций, а также широкого использования административного ресурса оппозиция была обречена на меньшинство в парламенте. Хотя с 1997 г. вся Палата представителей избиралась посредством прямых выборов, учреждение Палаты советников, по своим полномочиям почти не уступавшей нижней палате, позволяло в случае необходимости нейтрализовать действия Палаты представителей.
Марокканские монархи решительно заявляли о намерении сохранить свои прерогативы, упрочить и без того очень сильную королевскую власть. Хасан II оправдывал авторитарный характер режима как религиозным, так и политическим фактором. Его позиция была изложена в интервью газете «Монд» 2 сентября 1992 г. накануне референдума по новой конституции. Король сослался на свою ответственность как духовного руководителя марокканцев и на то, что монархия обеспечивает национальное единство. «Ислам запретил мне учреждать конституционную монархию, в которой я как король делегировал бы все свои полномочия и царствовал бы, но не управлял… Я могу передать власть, но я не имею права по собственной инициативе отказываться от своих прерогатив, потому что они имеют также духовный характер»60. Eго сын Мухаммад VI считал долгом выполнение монархом своих полномочий, определенных конституцией, и «не оставил никаких сомнений в отношении своего намерения царствовать и править».
Хасан II заявил в марте 1994 г., что слишком быстрый переход к демократии может вызвать хаос, потому что демократии необходимо долго учиться. Он предупреждал, что народ, не имеющий демократического опыта, рискует стать жертвой политиков, рвущихся к власти под прикрытием лозунгов о демократии. Резон в словах Хасана II есть. Пример, скажем, такой страны, как Алжир, показывает, что там, где нет традиций демократии, неконтролируемый процесс широкой политической либерализации и демократизации грозит пагубными последствиями для страны, разгулом национализма и исламизма, гражданской войной, распадом государства.
Вместе с тем опасности, подстерегающие при проведении либерализации и демократизации, могут использоваться правящим режимом для торможения реформ, сохранения авторитарной системы, ограничения активности оппозиционных сил. Элементы демократии и политической либерализации в 80–90-х годах часто являлись в Марокко продолжением патронажно-клиентельных отношений. Хасан II создавал благоприятные условия для тех оппозиционных партий и деятелей, которые проявляли готовность к компромиссу и сотрудничеству с монархическим режимом, и игнорировал и репрессировал их, когда наталкивался на противодействие оппозиции. В Марокко, как отмечает марокканский исследователь А. Маграуи, происходит «деполитизация сферы социальных отношений» (под деполитизацией он имеет в виду маргинализацию проблем легитимности или верховной власти) и приоритет отдается чисто техническим методам и средствам решения экономических проблем. Политические партии, которые могли бы инициировать и возглавить демократические реформы, разделяют мнение короля о том, что страна нуждается просто в хорошем управлении экономикой. В этих условиях авторитарная власть монарха весьма уязвима для исламистской критики. Мухаммад VI признает это. Еще 9 октября 1999 г. он призвал к реализации «новой концепции власти»64. В январе 2000 г. в речи в Касабланке король вновь говорил о концепции власти, основанной на честности, прозрачности и власти закона. В дальнейшем он не раз касался этой темы. Однако пока реальных шагов в этом направлении не сделано.
При всем авторитаризме монархического режима светские политические партии лояльны к нему, видят в нем гаранта политической стабильности, целостности страны (решения проблем Западной Сахары и испанских анклавов Сеуты и Мелильи). Харизма короля как духовного руководителя правоверных марокканцев и представителя шарифской династии в определенной мере сдерживает развитие радикального исламизма, победа которого обернулась бы катастрофой для светских партий, в том числе оппозиционных.
Обе стороны – монархия и оппозиция, по разным причинам и в неодинаковой степени заинтересованы в демократизации и политической либерализации. С одной стороны, король шел на это ради укрепления сотрудничества с ЕЭС, улучшения инвестиционного климата, смягчения критики со стороны европейской общественности, национальных и международных правозащитных организаций. Были освобождены тысячи политических заключенных. Летом 2004 г. был опубликован проект закона о запрещении использования правоохранительными органами пыток. С другой, он был вынужден в определенной степени удовлетворять требования оппозиции ввиду расширения ее социальной базы и необходимости заручиться ее поддержкой для сдерживания исламизма и предотвращения массовых волнений в случае ухудшения социально-экономической ситуации в стране. С учетом критики оппозиции была пересмотрена нарезка избирательных округов, уточнялись и проверялись избирательные списки. По констатации справочника «МиддлИст энд Норт Африка», с 1993 г. повышался уровень честности и транспарентности парламентских выборов в Марокко. Выборы же 2002 г., в подготовке которых участвовала правящая (бывшая оппозиционная) ССНС, были наиболее свободными и демократичными за всю историю страны.