Геннадий Ашин
В последние годы мы были свидетелями многочисленных ошибок, более того, провалов в нашей внешней политике. Конечно, в какой-то мере ухудшение внешнеполитических позиций России - это объективный процесс, следствие ослабления мощи и, соответственно, влияния России в мире. Это правда. Но не вся правда. Внешняя политика обладает относительной самостоятельностью от внутренней политики, от экономики, и не в последнюю очередь обусловливается субъективными факторами, среди которых важное место принадлежит качеству дипломатических кадров, прежде всего, дипломатической элиты. Достаточно вспомнить дипломатию Меттерниха и Талейрана времен Венского конгресса, чтобы признать способность посредством успешной дипломатии (пусть лишь в некоторой степени) компенсировать относительную военную, экономическую слабость страны, способствуя созданию благоприятных внешних условий для развития и укрепления внутренней политической структуры государства.
В современных условиях особенное значение имеет повышение качества дипломатической службы. Существует несколько путей этого повышения, но мы ограничимся двумя из них, на наш взгляд, важнейшими. Это, во-первых, улучшение формирования, или, как чаще говорят социологи, рекрутирования дипломатической элиты. И, во-вторых, повышение роли (и качества) элитного образования. Между тем, в нашей литературе проблеме рекрутирования дипломатической элиты не оказалось уделено должного внимания. Не исследованы социологические проблемы дипломатии, такие как исследование субъекта дипломатического процесса - самих дипломатов - проблемы социально-классового состава кадров. Впитывают ли они в себя наиболее способных граждан из тех, кто стремится проявить себя в данной области, обеспечивается ли при формировании дипломатических кадров равное представительство основных классов и социальных страт нашего общества или же в состав дипломатического корпуса попадают в основном преимущественно выходцы из наиболее обеспеченных слоев нашего общества, из семей политико-административной элиты, бизнес-элиты и других привилегированных меньшинств?
Трудно не согласиться с теми из исследователей, которые пишут, что история дипломатии свидетельствует о том, что она никогда не была и до сих пор не является вполне демократическим институтом. Обычно это - один из самых консервативных, закрытых или полузакрытых социальных институтов. Иное дело - как оценивать это положение, считать ли его естественным и неизбежным, или же считать необходимым реформировать современную дипломатию в соответствии с требованиями демократии, увеличить представительство в дипломатических кадрах средних и более низких социальных страт общества, сделать дипломатический корпус более репрезентативным с точки зрения представительства в нем основных классов и групп населения, усилить роль "народной дипломатии", не оставляя внешнюю политику лишь профессионалам. Этот вопрос важен и для российской дипломатии.
Многие ведущие политологи и теоретики дипломатии оправдывают закрытый, элитарный ее характер, считая субъектом дипломатии лишь узкую элитную группу, часть господствующего класса, монополизировавшую внешнеполитическую деятельность. Г.Киссинджер в своей известной книге "Дипломатия", написанной в конце ХХ века, утверждает, что модели стабильного мирового порядка вводит обычно элита, имеющая прочные корни и устоявшиеся ценности (что само по себе не вызывает возражений). Он считает, что единственный в европейской истории продолжительный порядок был достигнут на Венском конгрессе, что связано с тем, что государственные деятели, собравшиеся в Вене, - дипломатическая элита европейского общества того времени - были аристократами, людьми одного круга, разделявшими одни и те же основополагающие принципы и моральные запреты. По его логике, и новый мировой порядок, актуальный для конца XX - начала XXI веков, должна инициировать элита, разделяющая столь же высоконравственные принципы и моральные запреты, что и аристократы времен Венского конгресса*.
* [См: Kissinger H. Diplomacy. N.Y., 1994.]
Как видим, это - типично элитарный подход к внешней политике. Народные массы при этом либо просто игнорируются, либо их роль принижается, они оказываются лишь объектами высокой дипломатической игры, которые ведут от их имени элиты. Но у человека, ориентированного на демократические ценности, возникает вопрос: а можно ли доверять мировую политику узким элитным группам. Перефразируя Наполеона, можно сказать, что мировая политика - слишком серьезная вещь, чтобы доверять ее дипломатическим элитам. Думается, что структуру субъекта внешнеполитического процесса можно представить в виде схемы: народные массы - классы и социальные страты - социально-доминантные группы - внешнеполитические элиты.
Исследователи современных международных отношений, такие, как Дж.Огвин, Э.Клод и др. считают, что современная внешняя политика осуществляется элитой и для элиты. Так, внешнеполитическая элита США вышла из получивших образование в наиболее престижных университетах представителей высшего и высшего среднего класса и является подгруппой правящей элиты страны. Близкая ситуация - в других странах, считающихся демократическими. Так, в ФРГ на долю высшего и высшего среднего классов, составляющих 5-7% населения страны, приходится более половины представителей политической элиты. Доля высших классов во внешнеполитической элите еще более значительна. Огвин пишет, что элитарной по своей структуре является и ООН. Ее персонал (особенно наиболее высокого ранга) рекрутируется из выходцев высших и верхних страт средних классов, получивших элитное образование. "Во многих культурах и традиционно в Европе дипломаты рекрутировались из аристократии. ООН унаследовала это политическое неравенство. В определенном смысле в ООН господствует аристократия"*.
* [Ogwin J. Fragmentation in the Age of Globalism. Were is it Leading? N.Y., 1997, p.13-16.]
***
Очевидно, что качество внешнеполитических кадров во многом зависит от принципов их формирования. Исследовать процесс формирования (рекрутирования) внешнеполитической элиты - значит определить, как люди привлекаются к внешнеполитической деятельности, выдвигаются на руководящие (элитные) посты, устанавливают политические контакты, как они делают дипломатическую карьеру. Каждая политическая система вырабатывает разветвленную структуру рекрутирования. Выработанные правила селекции служат нормами, регулирующими восходящую мобильность внешнеполитических кадров и рутинизирующими процесс рекрутирования внешнеполитической элиты. И тут возникает важнейший вопрос: как сформировать внешнеполитическую элиту самого высокого качества - высокообразованную, компетентную, обладающую высокими нравственными принципами.
Каковы основные типы рекрутирования элиты? Большинство современных исследователей этого процесса справедливо считают, что основным критерием типологии элитообразования является уровень его открытости. Качество элиты зависит от того, насколько она "прозрачна", открыта для наиболее активных, образованных, талантливых, способных к инновациям людей. Предпочтение открытого или закрытого типа рекрутирования элиты определяется тем, ориентирован ли он на критерии аскриптивности (предписанного социального статуса, принадлежности к определенной социальной группе) - тогда это закрытый тип, или же ресептивности (индивидуальных достижений, компетентности) - тогда это открытый, меритократический, тип элитного рекрутирования. Последний тип означает, что тот или иной человек попадает в элиту не благодаря предписанному, полученному по наследству статусу, богатству или связям, но в силу собственных заслуг, способностей, таланта и трудолюбия.
Одна из черт подлинно демократической политической системы - наличие у каждого человека, обладающего талантами, шанса достичь элитной позиции. Закрытый тип рекрутирования элиты характерен для традиционного общества. Опыт истории свидетельствует о том, что закрытая элита, формирующаяся из представителей узкого привилегированного слоя, неминуемо деградирует. На основании этой констатации демократические социологи критикуют элитарность кадрового состава внешнеполитических ведомств большинства стран мира, включая тех, кто именует себя демократией. Именно эти страны, сохраняющие и оберегающие аристократические традиции доиндустриального общества, идут "не в ногу" с постиндустриальной, информационной эпохой. Американский социолог Э. Карлтон считает, чем более сложным является общество, тем более сложна в нем система статусных ролей, рангов. И ставит вопрос: "Соответствует ли ранг вкладу, который вносит человек в социальный процесс, его заслугам, или же этот ранг базируется на социальном происхождении богатстве, расовым и национальным признакам?* Подобную позицию занимает большинство современных социологов. А. Суонн, Дж. Мейер, Э. Куинс, Э. Райс пишут: "Элиты, по определению, контролируют большую часть материальных, символических и политических ресурсов. Они занимают высшие посты в иерархии статуса и власти. получив их по положению или по заслугам"**. Так вот - по положению или по заслугам - в этом, как нам думается, суть проблемы рекрутирования элит.
* [Carlton E. The Few and the Many. The Typlogy of Elites, Scolar Press, 1996, p.209.]
** ["Current Sociology", V. 48, January 2000, p.4.]
Типологию рекрутирования элиты по основанию: открытая - закрытая - Б. Рокмен и некоторые другие американские социологи дополняют типологией по основанию: гильдийная - антрепренерская. Для системы гильдий характерна высокая степень институциализации в процессе отбора, важная роль специального образования, медленный путь наверх по ступенькам иерархии, тенденция к воспроизведению черт уже существующей элиты и небольшой, относительно закрытый селекторат. Именно по этой модели рекрутируется превосходящая часть функционеров министерств иностранных дел большинства стран мира, в том числе России.