Марксизм и либерализм равно кладут в основу экономическую сторону человеческого существования, принцип "экономики как судьбы". Не важно, что эти две идеологии делают противоположные выводы. Маркс приходит к неизбежности антикапиталистической революции, а последователи Адама Смита считают капитализм самой совершенной моделью общества. И в первом и во втором случаях предлагается развернутый метод интерпретации исторического процесса, особая социология, антропология и политология. И, несмотря на постоянную критику этих форм "экономического редукционизма" со стороны альтернативных (и маргинальных) научных кругов, они остаются доминирующими социальными моделями, на основании которых люди не просто осмысляют прошлое, но и созидают будущее, т.е. планируют, проектируют, задумывают и осуществляют крупномасштабные деяния, прямо затрагивающие все человечество.
Точно так же обстоит дело и с геополитикой. Но в отличие от "экономических идеологий", она основана на тезисе: "географический рельеф как судьба". География и пространство выступают в геополитике в той же функции, как деньги и производственные отношения в марксизме и либерализме: к ним сводятся все основополагающие аспекты человеческого существования, они служат базовым методом интерпретации прошлого, они выступают как главные факторы человеческого бытия, организующие вокруг себя все остальные стороны существования. Как и в случае экономических идеологий, геополитика основана на приближенности, на редукционизме, сведении многообразных проявлений жизни к нескольким параметрам, но несмотря на заведомую погрешность, всегда присущую таким теориям, она впечатляюще доказывают свою стройность в вопросе объяснении прошлого и предельную эффективность в организации настоящего и проектировании будущего.
Если продолжать параллель с марксизмом и классической буржуазной политэкономией, можно сказать, что, подобно экономическим идеологиям, утверждающим особую категорию "человек экономический" (homo economicus), геополитика говорит о "человеке пространственном", предопределенном пространством, сформированном и обусловленным его специфическим качеством - рельефом, ландшафтом. Но эта обусловленность особенно ярко проявляется в масштабных социальных проявлениях человека в государствах, этносах, культурах, цивилизациях и т.д. Зависимость каждого индивидуума от экономики очевидна и в малых и в больших пропорциях. Поэтому экономический детерминизм понятен и обычным людям и властным инстанциям, оперирующим с большими социальными категориями. По этой причине, быть может, экономические идеологии стали столь популярными и выполняли мобилизационную функцию вплоть до революций, основанных на личной ангажированности в идеологии множества отдельных людей. Зависимость человека от пространства - основной тезис геополитики - видится лишь при некотором дистанцировании от отдельного индивидуума. И поэтому геополитика не стала, несмотря на имевшиеся предпосылки, собственно идеологией или, точнее, "массовой идеологией". Ее выводы и методы, предметы изучения и основные тезисы внятны лишь тем социальным инстанциям, которые занимаются крупномасштабными проблемами, стратегическим планированием, осмыслением глобальных социальных и исторических закономерностей и т.д. Пространство проявляет себя в больших величинах, и поэтому геополитика предназначается для социальных групп, имеющих дело с обобщенными реальностями, странами, народами и т.д.
Геополитика - это мировоззрение власти, наука о власти и для власти. Только по мере приближения человека к социальной верхушке геополитика начинает обнаруживать для него свое значение, свой смысл и свою пользу, тогда как до этого она воспринимается как абстракция. Геополитика - дисциплина политических элит (как актуальных, так и альтернативных), и вся ее история убедительно доказывает, что ею занимались исключительно люди, активно участвующие в процессе управления странами и нациями, либо готовящиеся к этой роли (если речь шла об альтернативных, оппозиционных идеологических лагерях, отстраненных от власти в силу исторических условий).
Не претендуя на научную строгость, геополитика на своем уровне сама определяет, что обладает для нее ценностью, а что нет. Гуманитарные и естественнонаучные дисциплины привлекаются только тогда, когда они не противоречат основным принципам геополитического метода. Геополитика, в некотором роде, сама отбирает те науки и те направления в науке, которые представляются ей полезными, оставляя без внимания все остальное. В современном мире она представляет собой "краткий справочник властелина", учебник власти, в котором дается резюме того, что следует учитывать при принятии глобальных (судьбоносных) решений, таких как заключение союзов, начало войн, осуществление реформ, структурная перестройка общества, введение масштабных экономических и политических санкций и т.д.
Геополитика - это наука править.
Теллурократия и талассократия
Главным законом геополитики является утверждение фундаментального дуализма, отраженного в географическом устройстве планеты и в исторической типологии цивилизаций. Этот дуализм выражается в противопоставлении "теллурократии" (сухопутного могущества) и "талассократии" (морского могущества). Характер такого противостояния сводится к противопоставлению торговой цивилизации (Карфаген, Афины) и цивилизации военно-авторитарной (Рим, Спарта), в иных терминах - к дуализму между "демократией" и "идеократией".
Уже изначально данный дуализм имеет качество враждебности, альтернативности двух его составляющих полюсов, хотя степень может варьироваться от случая к случаю. Вся история человеческих обществ, таким образом, рассматривается как состоящая из двух стихий "водной" ("жидкой", "текучей") и "сухопутной" ("твердой", "постоянной").
Теллурократия, "сухопутное могущество", связано с фиксированностью пространства и устойчивостью его качественных ориентаций и характеристик. На цивилизационном уровне это воплощается в оседлости, в консерватизме, в строгих юридических нормативах, которым подчиняются крупные объединения людей рода, племена, народы, государства, империи. Твердость Суши культурно воплощается в твердости этики и устойчивости социальных традиций. Сухопутным (особенно оседлым) народам чужды индивидуализм, дух предпринимательства. Им свойственны коллективизм и иерархичность.
Талассократия, "морское могущество", представляет собой тип цивилизации, основанной на противоположных установках. Этот тип динамичен, подвижен, склонен к техническому развитию. Его приоритеты - кочевничество (особенно мореплавание), торговля, дух индивидуального предпринимательства. Индивидуум как наиболее подвижная часть коллектива возводится в высшую ценность, при этом этические и юридические нормы размываются, становятся относительными и подвижными. Такой тип цивилизации быстро развивается, активно эволюционирует, легко меняет внешние культурные признаки, сохраняя неизменной лишь внутреннюю идентичность общей установки.
Большая часть человеческой истории развертывается в ситуации ограниченного масштаба обеих ориентаций при глобальной доминации "теллурократии". Элемент Земля (суша) довлеет над всем ансамблем цивилизаций, а элемент Вода (море, океан) выступает лишь фрагментарно и спорадически. Дуализм до определенного момента остается географически локализованным: морские берега, устья и бассейны рек
и т. д. Противостояние развивается в различных зонах планеты с разной интенсивностью и в разных формах.
Политическая история народов земли демонстрирует постепенный рост политических форм, становящихся все более масштабными. Так возникают государства и империи. Этот процесс на геополитическом уровне означает усиление фактора пространства в человеческой истории. Характер крупных политических образований государств и империй выражает дуальность стихий более впечатляюще, выходя на уровень все более и более универсальных цивилизационных типов.
В определенный момент (античный мир) складывается довольно устойчивая картина, отраженная в "карте Макиндера". Зона теллурократии устойчиво отождествляется с внутриконтинентальными просторами северо-восточной Евразии (в общих чертах совпадающими с территориями царской России или СССР). Талассократия все яснее обозначается как береговые зоны евразийского материка, Средиземноморский ареал, Атлантический океан и моря, омывающие Евразию с юга и запада.
Так карта мира обретает геополитическую специфику:
1. Внутриконтинентальные пространства становятся "неподвижной платформой", heartland'ом ("землей сердцевины"), "географической осью истории", которая устойчиво сохраняет теллурократическую цивилизационную специфику;
2. "Внутренний или континентальный полумесяц", "береговая зона", rimland представляют собой пространство интенсивного культурного развития. Здесь очевидны черты "талассократии", хотя они уравновешиваются многими "теллурократическими" тенденциями;
3. "Внешний или островной полумесяц" представляет собой "неизведанные земли", с которыми возможны только морские коммуникации. Впервые он дает о себе знать в Карфагене и торговой финикийской цивилизации, воздействовавшей на "внутренний полумесяц" Европы извне.
Эта геополитическая картина соотношения талассократии и теллурократии выявляется потенциально к началу христианской эры, после эпохи Пунических войн. Но окончательно она приобретает смысл в период становления Англии великой морской державой в XVII - XIX веках. Эпоха великих географических открытий, начатая с конца XV века, повлекла за собой окончательное становление талассократии самостоятельным планетарным образованием, оторвавшимся от Евразии и ее берегов и полностью сконцентрировавшимся в англосаксонском мире (Англия, Америка) и колониях. "Новый Карфаген" англосаксонского капитализма и индустриализма оформился в нечто единое и цельное, и с этого времени геополитический дуализм приобрел уже четко различимые идеологические и политические формы.