4.Государственное регулирование как лекарство, гораздо хуже болезни.
Провал централизованной плановой системы (социализма), в которой все решения принимались центральным органом власти или человеком (президент, Генеральный секретарь, Политбюро, Госплан или Госснаб), убедительно доказал правильность теоретических гипотез, выдвинутых представителями австрийской школы экономики Л. Фон Мизесом и Ф. Хаеком. Экономический расчет в социализме невозможен, потому что цена перестает нести для акторов рынка необходимую информацию о предпочтениях потребителей. Механизм «прибыль – убытки» не работает. Функция предпринимателя, которая заключается в поиске и использовании преимуществ обнаружения рыночной информации первым, заблокирована. Механизмы компенсации убытков оторваны от акторов, которые эти убытки получили в результате экономической деятельности. Потребитель отстранен от управления экономикой в том плане, что его решения не являются определяющими для собственников факторов производства и предпринимателей в плане аллокации ресурсов и максимизации прибыли. Само слово «плановая» не адекватно отражает происходящие в социалистической экономике процессы. Слово «план» относится не к корпоративному уровню, а к подавляющему большинству видов экономической деятельности, которые в принципе, нельзя планировать, если мы сохраняем приверженность принципам свободы выбора, ценностям жизни и собственности.
Попытки добиться эффективного централизованного планирования закончились экономическим хаосом и целым рядом крайне негативных последствий для переходных экономик: 1) сильными структурными искажениями, когда бизнес циклы различных групп товаров были искусственно, через административные механизмы централизованного планирования сведены в одном месте, 2) серьезными последствиями для окружающей среды в виде сильного загрязнения воды, воздуха, земли и леса. Ученые на цифрах и фактах убедительно доказали, что вне системы частной собственности загрязнения окружающей среды носят гораздо более серьезный характер; 3) разрушением неформальных институтов, которые служат своеобразной стабилизационной «подушкой» во время системных кризисов или временных рецессий; 4) извращением информации, на основании которой экономический актор принимает все решения (инве6стиционные, потребительские, на предмет сбережения). Значительно увеличивается способности актора формировать рациональные ожидания, распространяется так называемое радикальное невежество (когда экономические акторы вообще не подозревают о существовании определенной информации и, следовательно, не могут принять ее во внимание при принятии решений, 5) монополизацией большого количества секторов экономики с вытекающими для потребителя (высокие цены, низкое качество, дефицит, резко ограниченный ассортимент, отсутствие кастомизации процесса производства и торговли) и для бюджета (хроническая дотационность производства, резкое завышение издержек, коррупция и разрушение производства посредством перекачки государственных ресурсов в личные проекты) последствиями. Особенно вредной является монополия в сфере образования, когда профессия учителя превращается из поставщика определенного вида услуг в своеобразного идеологического солдата без формы, который лишен возможности поставлять на рынок услуги, не санкционированные властями. Так же вредна монополия на профессию врача; 6) строгое иерархизации (кастизации) всего общества, в котором имущественное неравенство проявляется гораздо ярче, чем в капиталистическом обществе. Доступ до товаров и услуг обеспечивается не способностью экономического субъекта поставлять на рынок потребительские товары и услуги, убеждать потребителя купить их, а способностью адаптироваться к целому набору идеологем в рамках жестких ограничений по ряду признаков (религия, семья, национальность и т.д.).