Но где пределы этого смелого отказа от рассуждений о “воображаемых республиках и принципатах”, которых никто не видел и не знал, в пользу реальной политики ?
Вопрос соотношения политического реализма и утопизма у Макиавелли достаточно сложен уже потому, что сложна и противоречива его эпоха. Возрождение, настроенное против церкви и религиозных догм, реалистично, оно же, индивидуалистичное и антропоморфное по природе, утопично. Не случайно именно это время характеризуется деятельностью гуманистов (Салютати, Бруни, Верджерио), выступавших с проектами совершенных государств. В этом смысле макиавеллиевский "Государь" - тоже "своего рода утопия": ведь он не олицетворяет собой конкретного государственного деятеля, а представляет скорее символ идеального кондотьера.
И в то же время теоретические положения Макиавелли в высшей степени реальны, так как являются отражением совершившегося на его глазах исторического прогресса. Дальновидный теоретик национально-освободительного движения, Макиавелли подчеркивал, что государственный деятель должен жить политическими реалиями, если не хочет обречь себя на поражение, ибо "кто оставит в стороне то, что есть, для изучения того, что должно быть, скорее придет к гибели, чем к спасению". Он инициативно и творчески подходил к делу, но вынужден был оставаться в границах полученных полномочий. Макиавелли-ученый стремился постичь смысл законов социальной жизни, но был лишен возможности их использовать. Другое дело Макиавелли - активный политик: он не может не учитывать того, что "должно быть", не делать политических прогнозов. При этом макиавеллиевское "должно быть" не есть нечто неопределенное и неясное. Макиавелли определил свою цель и видит средства ее достижения в самой действительности. Поэтому макиавеллиевское "должно быть" является конкретностью, и, больше того, для своего времени оно "является единственным реалистическим, основанным на историзме истолкованием действительности... единственной верной политикой". Поэтому его произведения - не утопии, в подробностях описывающие идеальные государственные порядки, а "книги непосредственного действия".
Приемы, использованные Макиавелли в его трудах, оказались чрезвычайно удачными с точки зрения замысла автора - протянуть прямую нить от практического опыта к теории и от теории снова к политической практике своего времени. Благодаря такому подходу политическая сфера, включающая в себя самые актуальные события, становится полем научного анализа , а политические отношения - самостоятельным объектом исследования, выделенным из религиозной , схоластической, нравственной, социально-экономической и иных сфер жизни. Макиавелли, несмотря на свое древнеримское облачение, настоящий буржуа нового времени, он сошел с пьедестала и запросто беседует с нами. То был, несомненно, опасный ход мышления, - и многие потом не могли простить Макиавелли даже не его рассуждения, а саму манеру рассуждать, - но и чрезвычайно плодотворный, который приоткрыл завесу над тщательно скрываемой областью жизни общества. Гуманистический идеал свободного познания позволил сделать Макиавелли громадный шаг к научному описанию общественных отношений, шаг революционный, за который его сравнивали с Галилеем.
3. Ценностная основа. “ Право родины “ как высшая цель.
Уже современники Макиавелли были шокированы и даже скандализованы фактом странным и чудовищным. “Государь” и “Рассуждения” писались в сущности в одну и ту же пору, оба труда принадлежат перу одного и того же мыслителя, и тем не менее они имеют прямо противоположную направленность. Читая “Государя”, вы приходите к выводу, что автор отстаивает монархический принцип в его худшем издании - тиранию. Читая “Рассуждения”, вы с той же определенностью убеждаетесь, что их автор безусловно и бескомпромиссно стоит на почве республики в ее самой демократической форме. Если в “Государе” автор недвусмысленно формулирует цель - обратить на себя внимание как на человека, могущего быть полезным новой власти, то цели, прокламируемые в посвящении “Рассуждений” близким друзьям Макиавелли - Дзаноби Буодельмонти и Козимо Ручеллаи - прямо противоположны : “ Посылаю вам дар, не соответствующий, конечно, всему, чем я вам обязан ; но Никколо Макиавелли , без сомнения, не мог принести сам в дар ничего, более для него ценного . Я отступил от общего обычая писателей, непременно посвящающих свои труды какому-либо государю; ослепленные честолюбием и корыстью, они восхваляют его , приписывают ему всевозможные добродетели , тогда как должны были бы порицать его за гнусные пороки”.
Ключ к пониманию этого противоречия дает последняя глава “Государя”, которая вся - один отчаянный “ призыв овладеть Италией и освободить ее из рук варваров”. В конце 15 и начале 16 в. Италию потрясали постоянные войны, которые тормозили экономическое и культурное развитие общества, вносили в него кризисные явления раздроблена на городские республики, князья которых соперничали между собой за власть, и не было силы, которая способна была бы политически объединить страну. Политические теории Макиавелли имели актуальное значение, а именно : стать руководством для способного и честолюбивого правителя, который во главе сильного государства освободил бы Италию от влияния приходящего в упадок папства. И ради этого он готов был использовать все возможные средства. Он, несомненно, республиканец, убежденный в том, что “ властвующий и благоустроенный народ будет столь же, а то и более постоянен, благоразумен и щедр, что и государь, почитаемый мудрым...если же мы сопоставим все беспорядки, произведенные народом, со всеми беспорядками, учиненными государями..., то мы увидим,что народ много превосходит государей и в добродетели , и в славе... Различие в их действиях порождается не различием их природы - ибо природа у всех одинакова, - но большим или меньшим уважением законов, в рамках которых они живут...” (“Рассуждения”) Но он и человек практического ума, понимающий, что победа республики под началом “Великого реформатора” неосуществима при данных исторических условиях и состоянии человеческих нравов. Увидев, что свобода утрачена, и помышляя лишь о независимости, он попытался использовать как орудие спасения все тех же Медичи. Разумеется, это тоже было иллюзией, соломинкой, за которую хватается утопающий. Это было утопией, но утопией человека сильной и молодой души, человека пламенной веры, утопией, делавшей ему честь как гражданину. Так позднее “антимакиавеллист” Томмазо Кампанелла , тоже лишенный всякой возможности к практической деятельности, тоже страстно и тоже безнадежно будет писать из своего заключения и к римскому папе, и к испанской монархии, и к самому кардиналу Ришелье, призывая создать, пусть путем силы, путем тирании, всемирное абсолютистское государство, чтобы освободить Италию от тирании захватчиков , а затем и объединить народы - в “испанскую монархию” или в “монархию Мессии” .
Для Макиавелли назначение человека на земле , его первейший долг - это патриотизм , забота о славе, величии, свободе родины. Родина в представлении Макиавелли - это уже не только свободный город-коммуна, своей свободой обязанный самому себе и управляемый всеми во всеобщих интересах, но крупное итальянское государство, которое служило бы оплотом против всякого иноземного вторжения, вся нация. Если исключить великую цель, то перед нами просто ловкий политик, пройдоха, который стремится втереться в доверие к власти Медичи, завоевав ее расположение и служа ей любыми средствами и в любых целях. Это было бы слишком пошло для человека, который отстаивал идеи республики до последнего момента ее существования, который посвятил все свое последующее литературное творчество защите интересов народа. Подобно тому как у аскетов Бог поглощал себе индивидуум, подобно тому как инквизиторы во имя Бога жгли на кострах еретиков, у Макиавелли ради родины все дозволено : одни и те же поступки в частной жизни считаются преступлениями, а в жизни общественной достойны высочайшей похвалы. “Государственные соображения “ и “ благо народа” - вот те обычные формулы, в которых находило свое отражение это право родины, право, которому не было равных . Человек не был самостоятельной единицей, он был орудием родины или, что еще хуже, орудием государства - общего понятия, которым обозначалась всякая форма правления, в том числе и деспотическая - основанная на произволе одного человека. Макиавелли - за высокую мораль : он восхваляет велкодушие, милосердие, набожность, искренность и прочие добродетели, но при условии, что от них будет польза родине, если же они оказываются не подспорьем, а препятствием на ее пути, он их отметает. Мы по прошествии многих веков понимаем, что в этих теориях находил свое отражение процесс укрепления светского государства, которое избавлялось от теократии и в свою очередь начинало все прибирать к рукам.