Революция охватывает современный постбэконовский мир. Ни один гений прошлого - ни Сан-цу, ни Макиавелли, ни сам Бэкон - не мог представить сегодняшней глубочайшей мета-
38
морфозы власти: и сила, и богатство стали поразительно зависеть от знания*.
До недавнего времени боевая мощь полагалась на силу кулака. Сегодня военная мощь практически полностью полагается на "концентрированный разум" - знания, воплощенные в оружии и технологиях наблюдения. Современные вооружения - от спутников до подводных лодок - создаются из информационно насыщенных электронных компонентов. Истребитель в наши дни - это летающий компьютер. Даже "глупые" виды оружия производятся сейчас при помощи суперумных компьютеров и электронных чипов.
Военные, выберем лишь один пример, применяют компьютерные знания - "системы обнаружения" - в противоракетной обороне. С тех пор как дозвуковые ракеты развивают скорость около 300 метров в секунду, эффективные защитные системы должны реагировать, скажем, через одну стотысячную долю секунды. Но экспертные системы в состоянии принять от 10 тыс. до 100 тыс. шаблонов, заложенных компьютерщиками. Машина должна просканировать, взвесить и соотнести эти шаблоны и затем решить, как реагировать на угрозу7. Так, Агентство по исследованию передовых оборонных проектов при Пентагоне, по данным журнала "Defence Sience", поставило перспективной целью конструирование системы, которая может сделать "один миллион логических предположений в секунду". Логика, заключение, эпистемология - проще говоря, умственная работа, человеческая и машинная - сегодня непременное условие военной мощи.
Практически деловым клише стало высказывание: богатство все больше зависит от научных кадров. Развитая экономика не продержалась бы и 30 секунд без компьютеров, новых сложных производств, интеграции множества разнообразных (и постоянно меняющихся) технологий, без демассификации рынков, которая продолжает идти семимильными шагами, без того количества и качества информации, которые необходимы, чтобы система производила материальные ценности. К тому же мы находимся лишь в начале процесса "информатизации". Наши лучшие компьютеры и системы автоматизированного проектирования и автоматизи-
* Смещение во власти означает переход власти. Метаморфозы власти - это глубокие изменения в самой природе власти. - Примеч. автора.
39
рованного производства все еще сравнимы по примитивности с каменными топорами.
Знания сами по себе, следовательно, оказываются не только источником самой высококачественной власти, но также важнейшим компонентом силы и богатства. Другими словами, знание перестало быть приложением к власти денег и власти силы, знание стало их сущностью. Оно, по сути, их предельный усилитель. Это - ключ к пониманию грядущих метаморфоз власти, и это объясняет, почему битва за контроль над знаниями и средствами коммуникации разгорается на всем мировом пространстве.
Знания и система коммуникаций не антисептики власти, и они не нейтральны по отношению к ней. В сущности, каждый "факт", используемый в бизнесе, политической жизни или повседневных человеческих отношениях, вытекает из других "фактов" или предположений, которые были сформированы, умышленно или нет, существовавшей раньше структурой власти. Каждый "факт", таким образом, имеет историю, связанную с властью, и "будущее", т.е. воздействие, сильное или слабое, на поведение власти в будущем.
Спорные факты и то, что фактами вообще не является, - в равной степени продукты и оружие в происходящих в обществе конфликтах, связанных с властью. Фальшивые факты и ложь, как и "правдивые" факты, научные "законы" и принимаемые религиозные "истины", являются "снаряжением" в продолжающейся игре вокруг власти, а сами по себе - формами знания, если уж использовать здесь этот термин.
Естественно, существует столько же определений знания, сколько и людей, считающих себя знающими. Ситуация осложняется, когда таким словам, как "знаки", "символы" и "образность", придаются сугубо технические значения. И путаница усиливается, когда мы обнаруживаем, что известное определение "информации", которое дали К. Шеннон и В. Уивер, помогавшие в создании инфор-
40
мационной науки, хотя и пригодно для использования в технологических целях, не имеет ничего общего с семантическим значением или "сутью" коммуникации.
На последующих страницах термин "данные" будет означать более или менее несвязные "факты"; "информация" - данные, разбитые на категории, классификационные схемы и т.п., а под знанием будет иметься в виду информация, откристаллизованная в общих утверждениях. Но во избежание скучного повторения все эти термины могут порой взаимозаменяться.
Чтобы избежать зыбучих песков дефиниций, пусть даже за счет потери гибкости, в последующем термин "знание" будет даваться в расширенном смысле. Он будет охватывать или относить к определенным категориям информацию, данные, представления и образы, а также подходы, ценности и прочие символические продукты общества, независимо от того, "истинны" они, "приблизительны" или "ложны".
Все вышеперечисленное применяется или подтасовывается рвущимися к власти, и так было всегда. Средства передачи знания - средства коммуникации - в свою очередь придают форму сообщениям, проходящим через них. Термин "знание", следовательно, будет включать в себя и все это тоже.
Кроме того, что знание обладает огромной гибкостью, у него есть и другие важные характеристики, которые делают его фундаментально отличным от менее значимых источников власти в завтрашнем мире.
Так, сила ограничена во всем, что касается практического применения. Существует предел приложения сил, если мы не хотим разрушить то, что должны заставить капитулировать или защитить. Это же верно и для богатства. Не все можно купить за деньги, и в определенный момент даже самый толстый кошелек истощается.
Знания же, напротив, - нет. Мы можем накопить их еще больше.
41
Греческий философ Зенон Илийский указывал, что если путешественник каждый день будет проходить полпути до места назначения, то он никогда не достигнет конечного пункта, поскольку всегда будет оставаться другая половина пути. Рассуждая таким образом, мы не в состоянии достичь конечного знания о чем-либо, но мы всегда можем приблизиться еще на один шаг к полному пониманию любого явления. Знание, по крайней мере в принципе, может бесконечно расширяться.
Знание изначально отличается и от силы, и от денег, потому что, как правило, если я использую пистолет, вы не можете применить его одновременно со мной. Если вы тратите доллар, я не могу потратить тот же доллар в тот же самый момент времени.
Однако мы можем использовать одно знание как "за", так и "против" друг друга, - и этот процесс может расширить знание. В отличие от пуль и бюджетов знание не может быть израсходовано. Одно это говорит нам о том, что правила игры за власть, связанную со знаниями, разительно отличаются от правил, на которые полагаются те, кто применяет силу и богатство для осуществления своей воли.
Наконец, решающее различие между насилием, богатством и знанием, раз уж мы наперегонки мчимся в то, что было названо информационным веком, в том, что и сила, и богатство, по определению, являются собственностью могущественных и состоятельных. Поистине революционная характеристика знания заключается в том, что им могут обладать также слабые и бедные.
Знание - самый демократичный источник власти.
Это делает его постоянной угрозой власть имущим, даже если они используют его для укрепления собственного могущества. Это также объясняет, почему каждый обладающий властью - от семейного патриарха до президента компании или премьер-министра страны - хочет контролировать количество, качество и распределение знаний внутри своего владения.
Понятие триады власти ведет к удивительному парадоксу.
По крайней мере последние 300 лет основная политическая борьба внутри всех индустриализованных стран разворачивалась вокруг богатства. Кто что получит? Термины "левые" и "правые", "капиталист" и "социалист" опирались на этот фундаментальный вопрос.
Как оказалось, несмотря на значительную неравномерность распределения жизненных благ в мире, с кровью поделенных между богатыми и бедными, эта неравномерность была и остается наименьшей по сравнению с другими источниками земной власти. Какая бы пропасть ни разделяла миллионера и нищего, значительно более глубокая пропасть лежит между вооруженным и безоружным и невеждой и образованным человеком.
Сегодня в быстроменяющихся богатых странах, несмотря на несправедливое распределение доходов и благ, грядущая борьба за доминирование будет все больше и больше превращаться в сражение за распределение и доступ к знаниям.
Пока мы не поймем, как и к кому уплывают знания, мы не сможем ни защититься от злоупотреблений властью, ни создать лучшее, более демократичное общество, которое сулят нам технологии дня завтрашнего.
Контроль над знаниями - вот суть будущей всемирной битвы за власть во всех институтах человечества.
В следующих главах мы посмотрим, как эти изменения в самой природе власти революционизируют отношения в мире бизнеса. Мы проследим новую траекторию власти от трансформации капитала до роста конфликтов между "наукоемкими" и "не требующими образования" направлениями коммерции, от электронного супермаркета до подъема семейного бизнеса и появления потрясающих новых организационных форм. Параллельно кардинальным трансформациям в деловом мире и экономике идут поразительные изменения в политике, средствах массовой информации и мировой индустрии шпионажа. В конце концов, мы увидим, как современные громадные, ломающие все на своем пути смещения во власти повлияют на нации, влачащие убогое существование, на государства, сохраняющие социалистический строй, на будущее Соединенных Штатов, Европы и Японии. Происходящие в настоящий момент метаморфозы власти трансформируют их всех.