СОДЕРЖАНИЕ
| 1. Геополитические воззрения А. Мэхена и Х. Макиндера | 3 |
| 2. Россия и исламизм | 7 |
| 3. Интересы США в Азиатско-Тихоокеанском регионе | 13 |
| Список использованной литературы | 15 |
1. ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ А. МЭХЕНА И Х. МАКИНДЕРА
Одной из важных вех в формировании геополитических идей считается появление в конце XIX в. работ американского адмирала А. Мэхена, среди которых центральное место занимает книга «Влияние морской силы на историю (1660 – 1783гг.)», опубликованная в 1890г. В тот период эта книга имела огромный успех. Только в США и Англии она выдержала 32 издания и была переведена почти на все европейские языки, в том числе и на русский (в 1895 году). Английские рецензенты называли работы Мэхена «евангелием британского величия», «философией морской истории». Кайзер Германии Вильгельм II утверждал, что он старается наизусть выучить его работы и распорядился разослать их во все судовые библиотеки Германии.[1] Необычайный успех выпал на долю этих работ в Японии.
Суть главной идеи Мэхена, настойчиво проводимой во всех его работах, состояла в том, что морская мощь в значительной мере определяет исторические судьбы стран и народов. Объясняя превосходство Великобритании в конце XIX в. над другими государствами ее морской мощью, Мэхен писал: «Должное использование морей и контроль над ними составляет лишь одно звено в цепи обмена, с помощью которого страны аккумулируют богатства, ...но это центральное звено».[2]
Мэхен выделял следующие условия, определяющие, по его мнению, основные параметры морской мощи: географическое положение страны, ее природные ресурсы и климат, протяженность территории, численность населения, национальный характер и государственный строй. При благоприятном сочетании этих факторов, считал Мэхен, в действие вступает формула: N+NM+NB =SP, т.е. военный флот + торговый флот + военно-морские базы = морское могущество.
Свою мысль он резюмировал следующим образом: «Не захват отдельных кораблей и конвоев неприятеля, хотя бы и в большом числе, расшатывает финансовое могущество нации, а подавляющее превосходство на море, изгоняющее с его поверхности неприятельский флаг и дозволяющее появление последнего лишь как беглеца; такое превосходство позволяет установить контроль чад океаном и закрыть пути, по которым торговые суда движутся от неприятельских берегов к ним; подобное превосходство может быть достигнуто только при посредстве больших флотов». Исходя из подобных постулатов, Мэхен обосновывал мысль о необходимости превращения США в могущественную военно-морскую державу, способную соперничать с самыми крупными и сильными, государствами того периода.
Существенный вклад в разработку геополитической трактовки внешней политики государств внес английский исследователь сэр Макиндер. 25 января 1904г. Макиндер выступил на заседании Королевского географического общества с докладом «Географическая ось истории». Определенные коррективы в концепцию, сформулированную в этой статье, были внесены им в 1919 и 1943 гг. Как считал Макиндер, вначале в качестве осевой области истории – серединной земли или хартленда – выделилась Центральная Азия, откуда татаромонголы, благодаря подвижности их конницы, распространили свое влияние на Азию и значительную часть Европы. Со времени Великих географических открытий баланс сил изменился в пользу приокеанических стран, в первую очередь Великобритании. Однако, считал Макиндер в 1904 году, новые средства транспортных коммуникаций, прежде всего железные дороги, снова изменят баланс сил в пользу сухопутных держав.
Исходя из этой постановки, он сформулировал свою концепцию хартленда, каковым считал евразийское пространство или Евразию. Макиндер оценивал последнюю как гигантскую естественную крепость, непроницаемую для морских империй и богатую природными ресурсами, и в силу этого считал ее «осью мировой политики». В 1919г., выступив против вильсоновского идеализма, на основе которого США вступили в первую мировую войну, чтобы «положить конец всем войнам» и «спасти демократию для мира», Макиндер отмечал: «идеалисты являются солью земли», но «демократия несовместима с организацией, необходимой для войны против автократических режимов». При этом Макиндер сетовал на то, что политические моралисты вроде Вильсона «отказываются считаться с реальностями географии и экономики».
Он сформулировал свою позицию в ставшем известным тезисе: тот, кто контролирует Восточную Европу, контролирует хартленд; кто контролирует хартленд, тот контролирует мировой остров; кто контролирует мировой остров, тот контролирует весь мир. Поэтому, утверждал Макиндер, для предотвращения следующей мировой войны необходимо создать блок независимых стран, расположенных между Германией и Россией, для сохранения баланса сил на евразийском континенте.[3]
В 1943г., в разгар второй мировой войны редактор журнала «Форин аферс» пригласил престарелого Макиндера (тогда ему было уже 82 года) порассуждать относительно его идей в контексте тогдашнего положения в мире. В статье «Круглый мир и завоевание мира (peace)», написанной по этому поводу, Макиндер утверждал, что если Советский Союз выйдет из войны победителем над Германией, то он превратится в величайшую сухопутную державу на планете. Вместе с тем он подверг значительной ревизии свою первоначальную концепцию.
Теперь, по его схеме, хартленд включал помимо громоздкого массива суши северного полушария Сахару, пустыни Центральной Азии, Арктику и субарктические земли Сибири и Северной Америки. В этой схеме Северная Атлантика стала «средиземным океаном». Это пространство он рассматривал как опорную точку Земли, как регион, отделенный от другого главного региона – муссонных территорий Индии и Китая. По мере наращивания мощи этот регион, говорил Макиндер, может стать противовесом северному полушарию. Предложенную в статье версию Макиндер назвал «второй географической концепцией».
Несомненно, здесь автор отказался от прежнего жесткого дихотомического противопоставления сухопутных и морских держав. Это и не удивите но, если учесть, что в обеих мировых войнах континентальные и морские державы находились во взаимных союзах. Собственно говоря, англо-русская Антанта 1907г. никак не укладывалась в рамки первоначальной концепции Макиндера. Тем более противоречила ей тройственная ось Берлин – Рим – Токио. А пребывание океанических держав США и Великобритании в антигитлеровской коалиции с континентальным Советским Союзом вовсе подрывало его конструкции.
Очевидно, что несмотря на различия между Мэхеном и Макиндером, которые делали упор соответственно на морскую и сухопутную мощь, они были едины в своих основополагающих позициях. Оба презрительно оценивали демократию и враждебно относились к свободной торговле и самому коммерческому классу. Мэхен мог одобрительно говорить об использовании морской торговли в качестве источника английской экономической мощи, но в его схеме именно контроль над морями играл решающую роль в восхождении и могуществе Британской империи. А Макиндер был убежден в том, что экономическая мощь государства никак не зависит от свободной торговли. По его мнению, классические теории разделения труда не только вредны, но и попросту опасны, поскольку свободная конкуренция на мировых рынках чревата войной.
2. РОССИЯ И ИСЛАМИЗМ
Общеизвестным фактом является то, что в течение продолжительного времени в разных регионах формируется зона возрастающей многоуровневой нестабильности (социально-политической, этнополитической, военно-политической) с активной вовлеченностью в дестабилизационные процессы и акции исламских (исламистских) организаций, движений, группировок и режимов. Террористические акты, восстания и мятежи, сепаратистские и ирредентистские движения, затяжные военные действия и конфликты низкой интенсивности – таковы проявления дестабилизирующей активности в таких регионах, как Ближний и Средний Восток, Центральная Азия и Кавказ, Западная Европа, «черная» Африка, США, Латинская Америка и, самое главное для нас, Россия (Чечня и в целом Северный Кавказ, другие регионы страны).
Адекватной формой экспликации подобной дестабилизирующей активности является концепт (понятие) исламизма. Исламизм – идеология и практическая деятельность, ориентированные на создание условий, в которых социальные, экономические, этнические и иные проблемы и противоречия любого общества (государства), где наличествуют мусульмане, а также между государствами, будут решаться исключительно с использованием исламских норм, прописанных в шариате (системе нормативных положений, выведенных из Корана и Сунны). Иными словами, речь идет о реализации проекта по созданию политических условий для применения исламских (шариатских) норм во всех сферах человеческой жизнедеятельности. Именно поэтому исламизм именуется еще политическим исламом или политизированным исламом. Тем самым исламизм представляет собой одну из политических идеологий и в этом отношении функционально сравним с другими политико-идеологическими системами.[4]
На Северном Кавказе фактически идет война нового типа, которая изменилась и по тактике, и по задачам своих действий. Изменился и противник. Прежде им являлся разного рода национализм, который наиболее ярко проявился в чеченском сепаратизме. Ему на смену пришел радикальный исламизм. Если национализм стремился захватить определенную территорию, образовать там какую-то власть и объявить о создании своего собственного независимого государства, то радикальный исламизм ведет подпольно-партизанскую борьбу за свое духовное влияние во всех мусульманских республиках. Ему важно не столько захватить власть, скажем в Карачаево-Черкесии или Дагестане, сколько укоренить свои идеи в регионе, импортировать их в Татарстан, Башкортостан. Исламские радикалы фактически отрицают национальность и стремятся объединить под своей властью шариата весь Кавказ. Сегодня можно уверенно говорить о том, что террористическое подполье радикального исламистского толка, действующее на Северном Кавказе, тесно связано с международным исламистским террористическим интернационалом.