5)Глобализирующийся мир зиждется на постоянных переменах, которые технологически обновляя мир одновременно вносят в его развитие хаос.
6)Глобализация дает террористам абсолютно новые возможности к прежде недоступной современной технике и передовым технологиям.
7)Наиболее острой проблемой глобализации является отсутствие гуманного начала, рекультуризация, кризис гуманизма. Природа человека восстает против теории и практики глобализации, т.к. подавляющее большинство человечества обречено на выход за круг полноценной жизни. Закон джунглей не может быть каноном межчеловеческих отношений.
8)Самым важным демографическим обстоятельством, которое в решающей степени повлияет на мир XXI века, будет противостояние умиротворенного и постаревшего мира развитых стран – бушующему океану молодого, возмущенного бедного развивающегося мира.
9)В политическом плане фактом является то, что торжество глобализации означает прежде всего историческое поражение левой части политического спектра практически в каждой стране.
Возникает новое планетарное разделение труда, которое очень четко отделяет страны «золотого миллиарда» от всех прочих. Эти «прочие» оплачивают благополучие «золотого миллиарда» своим здоровьем, национальной деградацией, упадком своей культуры, образа жизни и собственной жизнью. Глобализационные процессы находятся еще в стадии развития, а не завершения. Еще существует много независимых государств, которые решительно противятся «глобализации по-американски». Многие страны сегодня выступают за многополярный мир и задумываются о третьем пути, о реализации модели устойчивого социально-экономического развития, cвободного от нынешних парадоксов глобальной системы рынка, о торжестве идеалов гуманизма на нашей планете. Во внешнем мире растет убежденность в том, что повторить американский путь развития не сможет никто, т.к. уровень потребления США, воспроизведенный в массовых масштабах, просто опустошит планету. Актуальнейшей задачей для ученых РФ и других стран сегодня является выработка новой идеологической программы-парадигмы, как реакции на глобализацию, которая могла бы нейтрализовать всю разрушительность капитализма и при этом открыть реальный путь к подъему жизненных стандартов, культурных и духовных ценностей народов. Исследователь Уоллерстайн предлагает интерпретировать эмпирически фиксируемые общественные изменения как переход капиталистической мировой системы в фазу кризиса, начало которой приходится на 1967-1973 г.г. Данная фаза представлена как неизбежная часть жизненного цикла (зарождение-расцвет-кризис) мировой экономики, возникшей около 1450г.
Россия на современном этапе выбирает свой путь развития в глобализирующемся мире. Выбор геополитической парадигмы развития сейчас стоит как никогда ответственно. Геополитическая модель, развитая Х.Макиндером, Мэхэном и другими геополитиками, предполагает, что существуют два фундаментальных геообразования, тяготеющих к глобальному формату: силы Суши (теллурокатия, евразийство) и силы Моря (талассократия, атлантизм). Эти два полюса представляют собой два антагонистических начала в пространственном смысле. Основой полюса Суши (Евразии) является heartland, «cрединная земля», которая лежит в глубине российской территории, это – оплот теллурократии. Между этими двумя геополитическими началами развертывается противостояние, связанное с цивилизационными, технологическими, cтратегическими, культурными сторонами жизни согласно классической формуле Макиндера: «тот, кто контролирует Евразию, контролирует мир». Таким образом, значение Евразии для Росcии имеет непреходящее значение. Один из основателей географического детерминизма, академик К.М.Бэр писал в 1848г.: «Судьба народов определяется наперед и как бы неизбежно природою занимаемой ими местности, а характер развития цивилизации определяется рельефом местности и другими ее особенностями». Последователями К.М.Бэра в этом направлении были Л.И.Мечников, В.И. Ламанский, В.П. Cеменов-Тян-Шанский, Д.И. Менделеев, П.Н. Савицкий и др. Менделеев, исходя из разработанной им теории центрального географического и политического местоположения России в мире, «срединного места» между Европой и Азией, завещал укреплять тесный союз с Китаем и Англией. Более того, он предлагал образовать «четвертной союз» России, Китая, Англии и Франции. Будущее человечества, считал он, на пути преодоления различий между Востоком и Западом, когда «принципиальное равенство людей и стран ставится во главу общераспространенных идеалов». Представляется, что сегодня Россия должна сконцентрироваться на задачах национального возрождения, не допуская самоизоляции и конфронтации во внешней политике. Россия не может себе позволить проводить конфронтационную политику в отношении Китая: в его северных провинциях живут 499 млн. человек, а на граничащем с ними нашем Дальнем Востоке – только 7 млн. русских. Россия не может отказаться от своих экономических интересов во всех тех странах, которые вызывают аллергию на Западе.
При этом России не надо отказываться от имеющихся союзников (их мало), а новые не просматриваются. Целью должна стать максимально возможная и реалистически достижимая интеграция в мировую экономику и качественный рывок на основе новейших технологий, инвестиций в образование, а также в промышленность. России следует проводить многовекторную политику, укрепляя отношения, прежде всего, с евразийскими государствами, ЕС и азиатскими гигантами, т.к. более перспективных растущих рынков в ближайшие годы РФ не найти. Глобализация предъявляет повышенные требования к компетенции государственного управления, качеству интеллектуальной элиты. Не совершив экономического рывка, не выступив в качестве полноправного, сильного игрока в глобализирующемся мире, Россия обречена оказаться на обочине мирового развития. Оптимальным представляется предложение современных наследников евразийцев: «Россия должна заявить себя не как простое государство в ряду остальных, но как целый континент, континент стратегический, культурный и духовный».(1)
Глобализация оказывает существенное влияние на развитие отношений в мире. Все процессы, происходящие в международной политике, экономике, культурных связях, так или иначе, связаны со все более глобализирующимся обществом, вследствие чего и возникают многие проблемы в вышеперечисленных категориях человеческого взаимодействия.
Глава IIРазвитие геополитики
2.1 История геополитики: мегатренды содержательного развития
История развития геополитики подробно изложена и проанализирована. С критических позиций рассмотрены корни геополитики. Не подлежит сомнению генеральное разделение истории современной геополитики на два главных этапа: классический (конец XIX в. – 1960-е годы) и новый период, начавшийся уже в 1970-х годах. Новый период можно условно назвать «новой волной», поскольку его начало было связано с развитием и расширением, прежде всего, философских и методологических оснований геополитики. При этом следует учитывать, что геополитика в ходе своего развития воспользовалась как классической методологией естественных и общественных наук XIX в. (классический позитивизм), так и философией и методологией эпохи Просвещения (классический рационализм). Здесь, однако, преследуется несколько иная задача, а именно – проследить и исследовать мегатренды содержательного развития в истории геополитики. Эта задача ставится на методологическом уровне, что позволяет осуществить максимальную концентрацию содержания искомых мегатрендов. Главные содержательные изменения происходят по преимуществу на метауровне. Под мегатрендами содержательного развития какого-либо явления, предмета, объекта или субъекта понимаются особенности и закономерности их содержательной эволюции, взятые в их широком или расширительном аспекте. Иначе говоря, крайне важно оценить подобные особенности и закономерности в их значении для пограничных (смежных) субъектов, объектов, областей и полей деятельности. Теперь нужно попытаться выделить, осмыслить и каким-либо образом маркировать мегатренды содержательного развития в истории геополитики.
Первый выделяемый мегатренд – это постоянно прослеживаемое в геоисторическом и историко-географическом контексте осмысление геополитической роли Евразии. Данный тренд говорит также и о концептуальной базе самой геополитики, о прямой связи геополитики с традициями географической истории. Первостепенная роль Евразии в мировой истории несомненна. Мы наблюдаем прямую экстраполяцию и влияние исторической роли Евразии на основные геополитические модели, созданные в XX в. Очевидность подобного утверждения тем не менее связана с известным, хотя и скрытым основанием всей геополитики. Концептуальный mainstream геополитики предполагает, как правило, существование некоего единого возможного геополитического центра всего мира, локализуемого в традиционных географических координатах. В связи с этим во всех классических геополитических моделях предполагается сама собой разумеющая борьба за обладание выделяемым так или иначе геополитическим центром мира. Это устойчивое и базовое содержательное представление. Здесь вполне очевидна связь с классическим географическим (историко-географическим) детерминизмом, сменяемым позднее или используемым параллельно географическим поссибилизмом.
Второй мегатренд содержательного развития в истории геополитики формулируется так: фиксация постоянной, структурно сложной борьбы за оптимизацию территории и пространства государства, причем политические и государственные границы для геополитики крайне важны. Наблюдается сильная концептуализация понятия границы, и геополитика в значительной степени занимается историей границ различных порядков, всячески используя образы границ, пограничья, фронтира и т.д. В методологическом отношении геополитика занимается здесь уже борьбой географических образов – прежде всего образов границ, конструируемых и проецируемых вовне различными источниками политической силы и власти. Неслучаен концептуальный успех теории фронтира американского историка Ф.Дж.Тернера, фактически экстраполированной в область геополитики и обретшей, по сути, «второе дыхание». Концепт границы оказывается потенциалом содержательного расширения для геополитики в целом. Благодаря этому концепту геополитика как бы выплескивается, растекается за пределы ее первоначально сформулированных целей. Нелишне, однако, вспомнить, что концепция «естественных границ» государства, использовавшаяся уже на заре Нового Времени многими странами Европы, стала одним из основных содержательных источников геополитики. Отметим, тем не менее, другое важное методологическое обстоятельство: проблема политических границ и концепт границы как таковой явились «спусковым крючком», приведение в действие которого послужило началом когнитивной экспансии геополитики в смежные области знания. К таким смежным областям знания относятся, в первую очередь, теория цивилизаций (цивилизационного развития) и геоистория. В методологическом смысле геополитика сравнительно рано начала заниматься содержательным «присвоением» цивилизационных и геоисторических (в широком смысле) концепций. В конце XX в. стало ясно, что вполне своими, геополитическими авторами оказались такие исследователи, как А. Тойнби, Ф. Бродель и И. Валлерстайн. Характерно, что сама геополитика при этом концептуально начала как бы клонироваться, выделяя из себя «близнецов»: геоэкономику, геоэкономическую политику и геокультуру. Заметно также активное «переплетение» геополитики с геоэкономической историей. Каков наблюдаемый эффект такой когнитивной экспансии? Быстрое развитие новой пограничной дисциплины – геоэкономики– способствует расширению контекста, в котором возможно исследование и практическое использование географических образов. Оно делает концепцию географических образов принципиально открытой. Геоэкономика в известной мере оперирует уже с виртуальными пространствами и финансово-экономическими потоками. Поэтому целенаправленное конструирование географических образовможет стать актуальнойзадачей. Геоэкономические пространства представляют собой очевидные географические или «географоидные» конструкты. Образы Глубокого Юга, Тихоокеанского мира, Индоокеанской дугиесть не что иное, как проецируемые на условную карту (экономического) сознания обобщенные штампы традиционной географии. Эти «сколки» формируют заранее заданную поверхность, по которой размечаются основные умозаключения, положения и закономерности. В отличие от геополитики (хотя геоэкономика обязана своим рождением именно классической геополитике), традиционная географическая карта, традиционные географические координаты не диктуютв данном случае ход и построение самих геоэкономических штудий. Географическое пространство, по-видимому, можно «разворачивать», «сворачивать», «искривлять»вполне сознательно, с целью получения его определенных свойств и эффектов. Этот процесс происходит, естественно, не в реальности, но в подготовленном виртуальном поле. В геоэкономике возможно создание географических образов-катализаторов или образов трансформаторов, которые зафиксируют тем самым открытость и когнитивную бесконечность географического пространства. Геополитика в целом – и та, что по-прежнему оперирует классическими геополитическими категориями, сформировавшимися в первой половине XX в., и та, что фактически полностью «обновила» свой методологический и понятийный аппарат, – стала постепенно использовать все более «мягкие» трактовки понятия географического пространства. Эти трактовки стали более разнообразными, более дистанцированными и менее брутальными. В геополитике очевидно образное отдаление географического пространства и его эффективная рационализация путем конструирования специфических и целенаправленных географических образов. В этом же ряду стоит изменившееся отношение к традиционной политической карте, которая в большинстве современных геополитических штудий уже не выглядит предметом недостаточно отрефлексированных рассуждений (весьма характерных для геополитических работ первой половины XX в.).