Эта градация, как уже говорилось, основана на исследованиях в провинции, но, опять же, она достаточно репрезентативна и для всей политической элиты Российской Федерации.
В целом же, в политической структуре России можно выделить два основных блока, в основном постоянно сталкивающихся и изредка сотрудничающих друг с другом — это политические элиты и электорат столичных городов и провинции. В провинции, на уровне областей, автономий, в последнее время выдвигается на первый план этнический фактор в силу прямой национальной разграниченности. Отсюда, как раз, и происходит замеченная выше группировка общественного мнения и политических элит вокруг национал-патриотических партий, движений и блоков.
Многие тенденции политического процесса, который развивается на федеральном уровне, берут свое начало в провинции, которая, со своей стороны, неизбежно вносит в политику как позитивные, так и негативные черты. Во многом из-за этого, основная политическая опасность скрывается не в демонстрациях и митингах столичных городов, а в политическом безмолвии деревни. Нищета и одичание российской деревни определяет ущербность современной политической жизни, маргинализация же местной политической элиты ведет к "одичанию" власти и "одичанию" отдельных политиков.
Оторванность народных избранников от масс, отсутствие идеологии и, соответственно, политического лица ведет к консолидации групп депутатов. Их идейные разногласия касаются в основном деятельности президента и правительства, реальная же партийность, связанная с отстаиванием своей идеологической позиции — явление достаточно редкое.
Современную властвующую политическую элиту можно также назвать и номенклатурой, но в силу негативности этого понятия у народных масс (здесь важнейшую роль сыграли средства массовой информации), а также желания самой номенклатуры в настоящее время идентифицировать себя с элитой, понятия элиты (политической) и номенклатуры в настоящее время являются синонимичными. Механизм выборов политической элиты устроен так, что наверх политической жизни выталкивается сама властвующая элита. Особенно это ярко видно на примере провинции.
На местах ветви исполнительной и законодательной власти оппонируют друг к другу, при этом, пытается найти свое место еще и судебная ветвь власти, сильнейшим образом политизированная и, всеми силами, пытающаяся уловить политическую коньюктуру.
Номенклатура или, так называемая политическая элита — это не поименный список всех бюрократов, это образ жизни. В провинции это видно особенно ярко, так как на местах очень контрастно воспринимаются социальные различия. Чем ниже уровень жизни, тем более вопиюще и безобразно представляются социальные отличия. Не случайно, Дж. Оруэлл сказал, что: "Кусок конины разделяет людей на тех, у кого она есть и тех, у кого ее нет, больше чем на целое состояние".
Одной из главнейших причин социального беспредела в провинции является то, что властвующая политическая элита хорошо, и даже слишком хорошо, обозначилась в своих социальных претензиях и клановых интересах на власть и собственность, и абсолютно анонимна в своей ответственности перед законом и беспредметна в полномочиях, функциях и обязанностях.
Формирование российской властвующей политической элиты происходило по следующим этапам:
– "перекраска" бывшей партийной номенклатуры в демократическую элиту;
– выдвижение на руководящие посты бывших партбоссов низшего и среднего звена, при условии их преданности к бывшим первым лицам;
– вытеснение из органов управления гуманитариев и замена их инженерно-техническими кадрами (в регионах — замена специалистами сельского хозяйства);
– отсутствие системы кадрового отбора, рост численности руководителей, работающих по принципу "стремительного роста".
Истоки формирования современной политической элиты, несмотря на такое положение дел, лежат в интеллигенции.
Номенклатура имеет следующую структуру: элита (высший слой, работники управления, имеющие право принимать решения) и бюрократия (работники, выполняющие приказы элиты). Бюрократию обычно не касается смена руководителей, они не участвуют в политических баталиях, не состоят в партиях (люди 2-го и 3-го эшелонов управления). Отмечено, что тот небольшой (порядка 1% – 2%) слой интеллектуальной элиты сосредоточен не в самой политической элите, а в ее аналитических службах.
Однако же, так называемые, "новые русские" имеют, например, более интеллектуальные корни, чем политическая элита (около 15% интеллектуальной элиты в Саратовской области содержат "новых русских"). Интеллигенция находиться, как бы, между элитой и номенклатурой. С одной стороны она питает кадрами власть, а с другой создает ей проблемы и ставит себя ей в оппозицию. Она как социальная группа стоит вне управления.
Но в последнее время наблюдается возврат к формированию номенклатурно-семейных кланов и бюрократических династий, идет медленное увеличение числа бывших партийных работников и снижение численности, так называемых демократических работников, что в общем является положительным фактором.
О социальной неразвитости политических элит свидетельствует и ее замкнутость, функционирование по принципу корпоративных групп, нечеткость социальных функций, когда управленческие функции безграничны. Эта безграничность и приводит к тому, что она (элита) практически ни за что не отвечает.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключении необходимо отметить, что хотя, на протяжении практически всего текста, разговор шел о политических элитах провинции, все выше сказанное с легкостью можно экстраполировать и на политические элиты столицы. В нашей стране, политическая элита (особенно властвующая) как социальная группа, воплощающая в себе наиболее перспективные тенденции общественного развития, отсутствует. В лучшем случае, нам приходиться иметь дело с "перекрашенной" партийной номенклатурой, а в худшем — с откровенно криминальными субъектами, допущенными к власти.
1. Дахин В.Н. Журнал "Свободная мысль", №1, 1996 г.
"Политическая культура и власть"
2. Краснов Б.П. "Социально-политический журнал", № 3 – 4, 1994 г.
"Теория власти и властных отношений"
3. Журнал "Социологические исследования", № 12, 1994 г.
4. Болл Т. "Власть", издательство "Мысль", 1978 г.