Концепция интереса, определяемого в силовых понятиях, предупреждает как эксцессы во имя морали, так и политическое безрассудство. Ибо, если мы взглянем на любую страну, включая нашу собственную, как на политический организм, преследующий свои интересы, определяемые в терминах силы, то мы найдем оправдание любым из них. И оно будет иметь двойной смысл: мы можем судить другие страны так же, как свою, и, подойдя к ним таким образом, мы уже будем способны проводить политику, уважающую интересы других наций, защищая и продвигая в то же время свои интересы. Умеренность в политике не может не отражать умеренность моральных суждений. Международная политика, как и любая политика, - это борьба за влияние. Каковы бы ни были конечные цели международной политики, оно всегда - самая непосредственная цель. Государственные деятели, народы могут в конечном счете добиваться свободы, безопасности, процветания или самого влияния. Они могут определять свои цели в форме религиозного, философского, экономического или социального идеала. Они могут надеяться, что этот идеал материализуется через свою внутреннюю энергию, путем божественного провидения или естественным ходом человеческого развития. Они могут добиваться реализации своих целей неполитическими средствами, такими, как техническое сотрудничество с другими нациями или международными организациями. Но в любом случае, когда они стремятся достичь своих целей средствами международной политики, они делают это, добиваясь силы. Крестоносцы хотели освободить святые места от господства неверных; Вудро Вильсон - сделать мир безопасным для демократии; нацисты - открыть Восточную Европу для немецкой колонизации, установить господство над Европой и завоевать мир. Поскольку все они для достижения своих целей избрали силу, они и могли считаться игроками на арене мировой политики.
Политическая власть - это психологические отношения между теми, кто ее осуществляет, и теми, над кем она осуществляется. Это дает первым возможность контролировать действия последних с помощью того влияния, которое они оказывают на их умы. Это влияние проистекает из трех источников: ожидание выгоды, боязнь проигрыша, уважение или любовь к людям и институтам. Оно может осуществляться приказами, угрозами, убеждением, харизмой человека или института либо сочетанием любых этих факторов.
Борьба за влияние универсальна во времени и пространстве, и это неопровержимый факт, вытекающий из опыта. Невозможно опровергнуть, что в историческое время независимо от социальных, экономических и политических условий государства сталкивались друг с другом в соперничестве за господство. Хотя антропологи и утверждают, что некоторые первобытные народы могли быть свободны от стремления к власти, никто пока не продемонстрировал, каким образом можно воссоздать в мировом масштабе такое состояние умов, которое бы устранило с международной арены борьбу за господство. Было бы бесполезным и даже саморазрушительным пытаться избавить один или несколько народов земного шара от стремления влиять и в то же время оставить это желание неприкосновенным у других. Если жажду господствовать нельзя устранить повсюду в мире, те, кого и можно было бы излечить от нее, просто пали бы жертвой других.
Любая политика, будь то внутренняя или внешняя, выявляет три базовые модели, т.е. все политические феномены могут быть сведены к одному из трех основных типов. Она стремится либо к сохранению мощи, либо к усилению мощи, либо к демонстрации мощи. Этим трем образцам политики соответствуют три типа международного поведения. Страна, чья внешняя политика направлена на сохранение мощи, а не на ее перераспределение в свою пользу, придерживается линии статус-кво. Страна, которая стремится путем изменения сложившегося соотношения сил обладать дополнительной мощью в сравнении с уже имеющейся, проводит политику империализма. Нация, чья внешняя политика заключается в демонстрации имеющейся мощи как с целью ее сохранения, так и с целью наращивания, проводит политику поддержания престижа. Впрочем, формулировки эти носят временный характер и нуждаются в дальнейшем уточнении Международные отношения / Под ред. В.В.Лазарева. М.: 2003. С. 290..
Дипломатия - элемент мощи нации. Важность дипломатии для сохранения всеобщего мира лишь частный аспект этой общей функции. Ведь дипломатия, если она завершается войной, не может достичь главной своей цели - обеспечить национальные интересы мирными средствами. Так было всегда, и особенно это актуально на фоне разрушительного потенциала всеобщей войны. Уже упоминались четыре задачи, с которыми должна успешно справляться внешняя политика, чтобы обеспечить национальные интересы и сохранить мир. Нам предстоит переформулировать эти задачи в свете особых проблем, которые поставила перед дипломатией современная мировая политика Международные отношения: Учебник / Под ред. К.А. Бекяшева М.: изд. «Проспект» 2004. С. 266..
Четыре основных правила Г. Маргентау
Дипломатия должна быть свободна от духа крестовых походов. Это первое правило дипломатии, пренебрежение которым чревато риском войны. Как писал Уильям Грэм Самнер, «если хочешь войны - изобрети доктрину. Это - самый страшный тиран, который когда-либо порабощал человека, ведь он овладевает его разумом и заставляет его предавать самого себя. Цивилизованные люди самые жестокие свои битвы вели за доктрины. Освобождение гроба Господня, «баланс сил», «торговля идет за флагом», «кто владеет сушей, владеет и морем», революция, вера - за все это люди отдавали жизни. Стоит лишь пустить в оборот ловкий политический лозунг, и, однажды проснувшись, вы обнаружите, что он властвует над вами, определяет вашу судьбу, против которой вы бессильны. Что может быть противнее трезвому государственному уму и здравому смыслу, чем одержимость абстрактной идеей, не имеющей определенного отношения к тому, что действительно поставлено на карту».
Религиозные войны показали, что попытки навязать собственную религию как единственно верную тщетны, не говоря уже о цене. Потребовалось столетие почти беспрецедентного кровопролития, опустошения и варварства, чтобы убедить противников, что две религии могут взаимно терпеть друг друга. Место двух великих христианских верований заняли в наше время две политические религии. Потребуется ли им заново усваивать уроки Тридцатилетней войны, или они вовремя откажутся от универсалистских притязаний, которые неизбежно оборачиваются нескончаемой войной? От ответа на этот вопрос зависит дело мира. Ибо только если ответ будет утвердительным, может сформироваться моральный консенсус, основанный на разделяемых убеждениях и общих ценностях, - консенсус, которого мы имеем шанс достичь в рамках дипломатии мира. Только тогда дипломатия сможет взять на себя конкретные политические проблемы, требующие мирного решения. Внешнеполитические цели должны формулироваться через призму национального интереса и быть поддержаны адекватной мощью. Это второе правило дипломатии, направленной на поддержание мира. Национальный интерес миролюбивой страны может формулироваться только через призму национальной безопасности, а она должна предполагать целостность национальной территории и неприкосновенность ее институтов. Национальная безопасность в таком случае - это тот необходимый минимум, который дипломатия должна защищать адекватными возможностями и бескомпромиссно. Но дипломатия должна всегда прислушиваться к радикальным изменениям, которые претерпела национальная безопасность в ядерную эпоху. До ее наступления страна могла использовать свою дипломатию, чтобы строить свою безопасность за счет других стран. Сегодня, если исключить радикальное смещение ядерного баланса сил в пользу одной страны, дипломатия, чтобы гарантировать одну страну от ядерного уничтожения, должна обезопасить все страны. Когда национальный интерес определяется в столь ограниченных и абстрактных терминах, дипломатия должна соблюдать свое третье правило. Дипломатия должна видеть политическую ситуацию с точки зрения других стран. «Ничто так не губительно для нации, как крайний эгоизм и полное нежелание принимать во внимание естественные страхи и надежды других».
Каковы национальные интересы других стран, если смотреть на них через призму национальной безопасности, и как их совместить с твоими собственными? Определение национальных интересов в терминах национальной безопасности более достижимо, интересы двух противостоящих стран более совместимы в рамках биполярной системы, нежели в любом ином балансе сил. Если страна определила свои национальные интересы как интересы национальной безопасности, она уже способна жертвовать своими отдаленными форпостами, расположенными вблизи или внутри сферы национальной безопасности другой страны, и отойти в пределы собственной сферы, являющейся самодостаточной. Эти отдаленные форпосты ничего не дают для ее национальной безопасности. Они являются лишь помехой и не могут быть сохранены в случае войны. Безопасность обоих блоков будет тем больше, чем обширнее дистанция, разделяющая их сферы национальной безопасности. Каждая из сторон может провести линию на достаточном удалении от противоположной стороны, давая понять, что нарушение этой линии или даже приближение к ней будет означать войну. Как же тогда быть с промежуточными пространствами, находящимися между двумя демаркационными линиями? Здесь применимо четвертое правило дипломатии. Страны должны быть готовы к компромиссу по всем вопросам, которые не являются для них жизненно важными. «Любое правление, человеческая выгода, радость, любая добродетель и разумное действие основаны на компромиссе и торге. Мы уравновешиваем неудобства: что-то отдаем и что-то берем; уступаем какие-то права, которыми хотят пользоваться другие. Мы должны жертвовать какими-то естественными свободами, чтобы пользоваться благами от общей принадлежности к великой империи. Но во всех честных сделках плата за то, что удается выторговать, должна быть пропорциональной. Никто не будет торговать тем, что дорого его сердцу».