Среди пассивных форм политического участия выделяются четыре основные формы. Во-первых, полная выключенность из политических отношений, обусловленная низким уровнем общественного развития. Во-вторых, политическая выключенность как результат излишней бюрократизованности самой господствующей политической системы, низкой эффективности обратной связи между этой политической системой и гражданским обществом в целом, разочарование людей в политических институтах. В-третьих, политическая апатия как форма неприятия политической системы, навязанной людям извне - например, в результате проигрыша войны и завоевания страны неприятелем. В-четвертых, политический бойкот как выражение активной враждебности к политической системе и ее институтам.
Таким образом, политическое участие - многоуровневая система рекрутирования граждан в политику. Она начинается с простейших, элементарных форм участия, и развивается до высших уровней - политических лидеров.
3. Человек как субъект политики и его политическое поведение
Стихийные выступления людей предъявляют к своим участникам иные, чем в организованных формах деятельности, политико-психологические требования. К числу стихийных форм поведения в политической сфере относятся как незапланированные (или необдуманные, иррациональные) поступки, совершаемые отдельными людьми, так и неорганизованные массовые выступления, бунты, восстания, митинги протеста, самопроизвольно (спонтанно) сложившиеся и вскоре распавшиеся движения и т.п. Они интересны для исследователей своими массовыми формами как в силу их политической значимости, так и потому, что в них действуют иные психологические законы, чем в индивидуальных действиях. Со времен Густава Лебона (1841-1931) и Габриэля Тарда (1843-1904) наука мало что добавила к представлениям о механизмах массовой агрессии, паники или энтузиазма.
На политическое поведение людей оказывают существенное влияние различные группы факторов, о которых говорилось выше. Но политическое поведение зависит еще и от того, индивидуально ли они участвуют в политике или растворены в массе людей, добивающихся тех или иных целей. Еще в XIX веке Г.Лебон отмечал, что масса, вовлекающая в себя значительное число людей, не только стирает групповые различия между ними, но и меняет индивидуальное поведение, трансформирует всю индивидуальную психику, тем самым придавая входящим в нее людям новые качества. В массе, в силу одного только факта своего множества, индивид испытывает чувство неодолимой мощи, позволяющее ему предаться первичным позывам, которые он, будучи один, вынужден был бы обуздывать. Принадлежность к массе избавляет от индивидуальной ответственности, так как масса никогда не несет ответственности сама. У включенного в массу индивида в результате ощущения своей безнаказанности возрастает ощущение всевластия.
В силу особой заразительности массы индивидуальная психика меняется. В массе индивид легко жертвует своим личным интересом в пользу общего интереса. Проникаясь массовыми мыслями, чувствами и переживаниями, индивид начинает подражать массе.
Главные черты, характеризующие толпу, вступившую на путь организации, не требуют непременного и одновременного присутствия нескольких индивидов в одном и том же месте. Тысячи индивидов, отделенных друг от друга, могут в известные моменты подпадать одновременно под влияние некоторых сильных эмоций или какого-нибудь великого национального события и приобретать, таким образом, все черты одухотворенной толпы. Стоит какой-нибудь случайности свести этих индивидов вместе, чтобы все их действия и поступки немедленно приобрели характер действий и поступков толпы. Стихийное поведение чаще всего является массовой реакцией людей на политические кризисы и нестабильность. Для этой реакции характерно преобладание иррациональных, инстинктивных чувств над осознанными и прагматическими.
Интересное объяснение возникновения в последние десятилетия XX века массы (толпы) суперсовременного типа, новейших видов массового, в том числе политического, поведения представил Серж Московичи в предисловии к русскому изданию своей книги «Век толп». Он считал, что основой этого процесса явились расширение наднациональных сообществ, гигантская урбанизация с непомерно большими рынками, а его катализатором выступила информационная революция. Электронные сети все теснее связывают между собой людей, раскиданных по всему земному шару, но, вместе с тем, вторгаются в частную жизнь, разрушая понятие «мой дом - моя крепость». Все ныне происходящее непременно отражается на мировой и национальной политике. «Мы сегодня присутствуем при глобализации масс, при образовании массы мирового масштаба... И бурное развитие систем мультимедиа до предела ускорит этот процесс. Наконец, политика в отношении таких огромных сообществ, успех которых зависит от систем мультимедиа, теперь еще больше, чем в прошлом, становится массовой политикой. Культ личности, хотя его так и не называют, из исключения превращается в правило, а ослабление партий почти повсюду только укрепляет могущество лидеров. Положение лидеров в условиях демократии незавидно. Однако стремление к власти - самое распространенное в обществе явление, и кандидатов всегда будет в избытке».[7]
Толпа (масса) как тип социальной группы характеризуется одновременно и аморфностью, и однородностью. В ней часто вообще нет лидера, но если он появляется (нередко это происходит путем самовыдвижения), то толпа принимает на себя всего две политические роли: лидера и его последователей. Власть вожака бывает неограниченной, так как идущие за ним не размышляют, а слепо следуют приказам и призывам. Собственно психологические факторы, такие как нарастание чувства неуверенности, страха, недоверия к официальным средствам информации, ведут к возникновению слухов, паники, агрессии. Эмоции в массовом скопище людей распространяются по собственным законам - они многократно усиливаются под влиянием заражения и внушения. Это явление было названо циркуляторной реакцией.
Всегда находятся политические силы, готовые применить стихийную активность толпы в выгодных для себя целях. Такой прием чаще всего используют анархистские, экстремистские, праворадикальные и леворадикальные, а также ультранационалистические движения и партии, для которых характерно стремление воздействовать на бессознательную, инстинктивную мотивацию участников политического процесса. Психологи выявили, что именно лидерам и активистам вышеназванных течений присущи большой репрессивный потенциал, то есть склонность к агрессивному поведению и к насилию, а также авторитарная структура личности. Не менее важно и то, что подобные политики зачастую опираются на определенные социальные группы, которые из-за условий жизни (в частности, обездоленности, малообразованности) открыты для соответствующих влияний.
Наиболее податливы к распространению стихийных форм политического поведения маргинальные слои в силу утраты традиционных ценностей, привычных социальных ориентиров, отчуждения от общества. Быстрые политические изменения и преобразующиеся условия жизни вызывают протест таких людей против стирания вероисповедальных, национальных, расовых и иных границ, некоторым образом структурировавших их мировоззрение. Для политического поведения экстремистского типа характерен определенный набор ценностей и целей, установок и стилевых особенностей. Первое, что можно выделить среди них, - это духовная ущербность и антиинтеллектуализм подобных коллективных акторов. Они апеллируют к предрассудкам, которым сильно подвержены именно маргинальные слои.
Идейные соображения не бывают ни главной движущей силой, ни особенной ценностью экстремистских движений. Для них бессознательность, эмоции, инстинкты, истовая вера или суеверия - питательная среда. Политические лидеры соответствующего толка для сплочения людей вокруг себя умело насаждают и используют стихийность.
Взрывное политическое поведение толпы не осталось в прошлом, XX столетии. О его актуализации в XXI веке свидетельствуют массовые и довольно агрессивные выступления антиглобалистов и альтерглобалистов, среди которых гораздо больше образованных и вполне обеспеченных людей, чем тех, кого, по меркам прошлого века, можно было бы назвать маргиналами.
К явлениям такого же типа могут быть отнесены и «цветные революции», спровоцированные в ряде стран СНГ массовым недовольством населения ходом и последствиями проводимых социально-экономических и политических реформ.
Конечно, существует еще множество других форм политического поведения. Бывают действия, связанные с применением насилия, предполагающие вооруженную борьбу. Такие формы американский политолог А.Марш предложил называть политическими преступлениями, к которым он относил саботаж, партизанские действия, захват заложников, войну, терроризм, революции и т.д.
Принципиальным вопросом характеристики политического поведения, по мнению большинства политологов и юристов, является проблема допустимости политического насилия. Чтобы государство существовало, люди, находящиеся под господством, должны подчиняться авторитету, на который претендуют те, кто теперь господствует. Очевидно, что основной целью политического насилия является завоевание, удержание и использование государственной власти. Субъектом политического насилия могут выступать нации, классы, социальные слои и группы, обладающие определенной политической силой.