Чешко В.Ф. - High Hume (Биовласть и биополитика в обществе риска) (стр. 23 из 77)

Таким образом, социокультурная коэволюция – процесс взаимной адаптации отдельных элементов социосферы и науки (и ментальности, в том числе), приобретает решающее значение для выживания человечества. Но в современных условиях осуществление коэволюционного процесса нарушено за счет усиления дезадаптации (рассогласования поведения двух (и более) взаимозависимых и коммуникационно взаимодействующих автономных систем, при котором происходит двустороннее перекодирование поступающей информации, что делает ее доступной для использования каждым из членов коэволюционирующих пар. Такое рассогласование модусов развития науки и других социальных институтов, как отдельных элементов социосферы, подразумевает:

(1) в функциональном смысле (a1) неспособность науки найти приемлемое решение проблем, возникающих в условиях противостояния социально-политических интересов и возможностей достижения определенных целей отдельными сообществами внутри социума; (b1) разрыв между «научно-техническими возможностями и желанием людей принять на себя моральную и политическую ответственность» [Блюм, 2001] за рост научного знания;

(2) в информационном смысле (a2) несоответствие между содержанием научных теорий и сложившимися ментальными поведенческими установками и стереотипами, регулирующими отношения членов социума друг с другом и с окружающим миром, и (b2) между действительным содержанием науки и ее отражением в ментальности.

Преодоление образовавшегося разрыва и составляет сущность современного этапа коэволюции науки и общества. Наш дальнейший анализ этой проблемы основывается на постулате о единстве базовых принципов социокультурной и генетической эволюции [Докинз, 1993; Поттер, 2002]. Как некий зародыш новых систем саморегуляции научно-технического прогресса, и выступает возникновение еще одного цикла обратной связи (на этот раз отрицательной), связанного с увеличением удельного веса «предупреждающего знания» в сравнении с «опасным знанием». Выше уже упоминалось об этом принципиальном отличии постненклассической науки от науки классической. Здесь мы проанализируем эту модель более подробно с точки зрения теории сложных систем, используя эвристические возможности теоретической экологии, где уже достаточно давно был разработан математический аппарат исследования подобных систем.

Имеется в виду система дифференциальных уравнений, В.Вольтерра-А.Лотки [Гильдерман,1974, с. 327-339], описывающую сопряженные изменения численности двух биологических видов, один из которых служит жизненным ресурсом для другого, причем оба по отдельности проявляют тенденцию к экспоненциальному росту. Применительно к нашему случаю эту систему можно предсавить себе следующим образом:

d (V₁/dt) = k₁V₁ - c₂V₁V₂

d (V₂/dt) = - k₂V₂ + c₁V₁V₂,

где V₁ и – V₂ объем «эпистемологически и/или социально востребованного» (т.е. необходимого в настоящее время в фундаментальных или технологических разработках) научного знания k и c - скорости увеличения и уменьшения этьих показателей в данном социоэкономическом и научном контекстах. В условиях стабильной или колеблющейся вокруг стационарных значений величины востребованного знания – d(V₁/dt) = d(V2/dt) = 0 эта система имеет два решения. Первое – {V₁º k₂/c₂, V₂º k₁/c₁} соответствует отличным от нуля темпам научно-технологического прогресса.

Отношения между обоими составляющими научного познания асимметричны. Приращение «опасного знания» необходимо для развития «знания предупреждающего», но последнее само по себе существовать не может – фактический материал для научного прогресса в этой области поставляет его партнер. «Опасное знание» выступает в качестве автокатализатора собственного прогресса, и катализатора «предупреждающего знания». Последнее, ингибируя поступательное развитие «опасного знания», лишает себя базы для собственного приращения.

Чрезмерный потенциал «опасного знания» грозит кризисом, а затем и саморазрушением техногенной цивилизации, чрезмерное развитие «предупреждающего знания» – приведет к стагнации техногенной цивилизации, лишает ее адаптационной пластичности.

Эти ситуации, как видим, в целом эквивалентны, и соответствуют второму теоретически возможному решению системы уравнений – {V₁º0, V₂º0}.

Описанная модель очевидно допускает свою эмпирическую верификацию – путем сопоставления числа публикаций, посвященных разработке технологий преобразования природы, общества и человека с одной стороны и анализу возникающих рисков и обеспечения безопасности – с другой. В соответствии с описанной моделью пик публикаций «предупреждающего знания» должен следовать за ростом «опасного знания».

Однако уже сейчас можно констатировать, что модель, основанная на уравнениях В.Вольтерра, выглядит несколько упрощенной. За ее рамками остаются несколько важных аспектов взаимодействия обоих потоков научно-исследовательской активности.

Прежде всего, ряд исторических фактов можно, на первый взгляд интерпретировать как опережающее развитие «предупреждающего знания» в сравнении с рискованной наукой. Так, например, только в 1997 г. биотехнология реально поставила вопрос о клонировании человека. Однако «Франкенштейн» Мери Шелли был опубликован более чем на 175 лет раньше, а массовые студенческие выступления против клонирования в США отмечены еще в начале 70х годов ХХ века.

На самом деле, однако, в истории науки очевидно всегда можно найти факты, которые предшествуют этим и аналогичным событиям и служат их причиной. В первом из упоминавшихся здесь случаев – это «животное электричество» Л.Гальвани и гипнотические сеансы Месмера (последняя треть XVIII века). Во втором – первые сообщения об удачных попытках разработки технологий массового клонирования растений из отдельных соматических клеток (методика, принципиально отличная и по технике, и по свойствам исходного материала от клонирования позвоночных животных и тем более – млекопитающих). С другой стороны, уже из сказанного следует, что по своему содержанию речь не идет собственно о науке, т.е. систематизированном объективном знании. В основе этих событий – гиперчувствительная социокультурная реакция на новые реалии, входящие в жесткий конфликт с господствующими в социуме ментальными установками.

Второе уточнение выглядит значительно более весомым на наш взгляд. В определенной социокультурной и биополитической среде «предупреждающее знание» может стимулировать развитие своего антагониста, – создавая социальный заказ на разработку потенциальных негативных последствий уже существующих технологий и снятия политической напряженности, создаваемой фундаментальной наукой (как только последняя приобретает человекоразмерность). На приведенной выше схеме этот циклов выделен пунктиром. Примером такого истинно опережающего развития «предупреждающего знания», служит современная экология, ставшая катализатором разработки ресурсосберегающих и безотходных технологий, служащих снижению величины экологических рисков. Кроме того, прирост объема «предупреждающего знания» также может развиваться по типу автокаталитического процесса. Обнаружение рисков, связанных с технологическими инновациями привлекает внимание исследователей и финансовых ресурсов и, как следствие, приводит расширению фактологической базы дальнейших изысканий, методологическому и теоретико-концептуальному прогрессу соответствующих научных областей. По сути, появление и рост удельного веса подобного рода положительных связей между двумя ветвями научного познания еще раз свидетельствует о приближающейся точке трансформации адаптивной стратегии техногенной цивилизации и связанной с этим глубокой реконструкции ее культурного и ментального фундамента.

Уже сейчас можно, к тому же, констатировать дальнейшую семантическую структуризацию категории «предупреждающее знание» на два субконцепта:

· Собственно «предупреждающее знание», подвергающее гуманитарной єкспертизе основные тенденции социокультурных и экологических трансформаций, уже наличествующих высоких технологий. Подобные исследовательские разработки, как легко заметить, количественное (квапнтификационное) воздействие на социальную реальность и эпистемологическую ситуацию. Они тормозят развитие отдельных технологических схем и, одновременно, интенсифицируют процесс адаптации ментальных стереотипов, мировоззренческих установок и ценностных приоритетов к новым технологическим реалиям. Иными словами “предупреждающее знание” этого типа является квантификационно-прогностическим и технологически индуцируемым.

· «Предостерегающее знание» имеет своим предметом просчет различных сценариев социального и антропологического развития, связанных с потенциальным прикладным использованием фундаментальных теоретических направлений. Результаты прогресса этой области исследований изменяют качественный спектр теоретических изысканий. Таким образом, эта разновидность предупреждающей науки оказывается квалификационной и социально-индуцируемой по своей природе.

И, наконец, именно «предупреждающее знание» служит каналом, по которому в ткань современного естествознания инкорпорируются социоэкономические и гуманитарные когнитивные объяснительные модели, методология и критерии верификации. А, отсюда вытекает вторая особенность современной эпистемологической ситуации, подлежащая эмпирической проверке. Междисцплинарные теоретические концепции, области и направления исследований на границе между естественнонаучным и социогуманитарным знанием (одно из проявлений общего процесса гуманизации естествознания) более интенсивно протекает в сфере «предупреждающего знания». Действительно именно здесь конституировались в последние десятилетия социальная экология, биополитика, биоэтика и т.п.