Действительно ключевыми категориями трансгуманизма являются постчеловек (posthuman) – потомок человека, модифицированный до такой степени, что уже не является человеком и трансчеловек (transhuman) – «потенциальный шаг» на пути эволюции в постчеловека отличающийся от совренменных людей такими признаками «как улучшение тела имплантантами, бесполость, искусственное размножение и распределенную индивидуальность»[37]. Добавим, что среди технологий, обеспечивающих переход разумной жизни в постчеловеческую эру наряду со вполне реалистичными (перечисленными выше) упоминаются и такие:
· экономика изобилия – отсутствия дефицита ресурсов, связанное с развитием нанотехнологий;
· парадайз-инжиниринг — удовлетворение всех потребностей человека, в том числе, потребности в неограниченном развитии, возможность перестройки человеческого разума и экосистемы (рая на Земле).
· загрузка —переноса человеческой личности из мозга в компьютер.
Таким образом, формирующаяся в меентальности установка и соответствующая ей философско-мировоззренческая доктрина трансгуманизма явно имеет отличительные признаки утопической мифологемы, связанной генетической связью с особенностями катастрофического сознания и идеологической установкой технологического детерминизма. (Вообще говоря, это отнюдь не исключает наличия в ней эвристически продуктивных рационалистических теоретико-логических конструктов).
С нашей точки зрения рационализация течения глобального эволюционного процесса (включая сюда самоконструирование психосоматического бытия самого субъекта такого вмешательства) является неизбежным. Однако спонтанное развитие HI-HUME-технологий, не сопровождаемое рациональным социальным и политическим контролем выглядит столь же нежелательным, как и социально обуусловленный отказ от их разработки. Обе альтернативы достаточно бысто привели к углублоению кризиса, неконтролируемому производству социальных рисков и полному коллапсу техногенной цивилизации. Действительной биополитической проблемой эры технологии управляемой эволюции есть разработка идеологии сохранения и баланса в новых эволюционных реалиях человеческой идентичности и адаптивной пластичности. Решение этой задачи подразумевает развитие достаточно мощной системы коадаптаций между биологической, социокультурной и технологической составляющими эволюции человечества. Ниже мы постараемся нарисовать общий эскиз своего видения этой проблемы, основанного на методике коэволюционного подхода.
С момента создания технологий управляемой эволюции человечество встанет перед новой точкой эволюционной бифуркации. Последствия ее достигают такого масштаба, что требуют особого термина, более точно отражающего суть происходящего перелома. По нашему мнению в качестве такого термина можно использовать эволюционную сингулярность, понимая под ней коренное изменение господствующей формы и механизмов глобально-эволюционного процесса. (Это словообразование уже встречается в философской и футурологической литературе применительно к возможной смене носителя разумной жизни). До настоящего времени можно насчитать по крайней мере, шесть таких точек. После каждой из них скорость эволюционных трансформаций возрастала в 10-100 раз.
I. Большой Взрыв – начало космологической эволюции Вселенной (приблизительно 14 млрд лет назад);
II. Биогенез – возникновение самореплицирующихся макромолекул нуклеиновых кислот. Ведущий механизм эволюции – естественный отбор «наиболее приспособленных» репликаторов. Основная форма передачи информации – биологическая наследственность (приблизительно 3,8-4 млрд лет назад);
III.Антропогенез – возникновение человека. Ведущий механизм эволюции путем культурных и технологических инноваций (несколько млн лет назад).
IV.Трансгуманизация. Очередная эволюционная сингулярность (если она произойдет), как было показано в предыдущих разделах означает переход к новой форме эволюционных изменений, в основе которых – целенаправленное самоконструирование материального носителя интеллекта. В уравнении глобальной эволюции биосоциаольная природа человека перестает быть константой.
В соответствии с трактовкой известного украинского генетика акад. В.А.Кордюма [2001, 2006] на завершающих стадиях антропогенеза – его трансформации из биологической формы эволюции в социально-культурную возникает временной разрыв, когда стабильность биосферы уже близка к минимуму, а ноосферные (социокультурные) механизмы саморегуляции еще не могут обеспечить достаточный уровень стабильности. Глобальный экологический кризис грозит перейти в фазу глобального кризиса человеческой цивилизации – Первый Ноосферный кризис [Кордюм, 2001, 2006]. Как некий зародыш новых систем саморегуляции научно-технического прогресса, и выступает возникновение еще одного цикла обратной связи (на этот раз отрицательной), связанного с увеличением удельного веса «предупреждающего знания». С возникновением новой формы, в которой осуществляется процесс глобальной эволюции, доминирующая до этого форма, если и не прекращается, то оказывается в подчиненном положении. Она уже не успевает за возросшими темпами эволюционных преобразований. Результаты предшествующих стадий эволюции выступают в качестве контролера – ограничителей потенциально возможных направлений последующих стадий эволюции. Таковым ограничителем для биогенеза стали физические условия на нашей планете – результат космологической эволюции. Точно так же результаты биогенеза определяют фазовое пространство социокультурной эволюции. Проекция этой закономерности в сознании создает впечатление – в значительной мере иллюзорное – телеологического характера эволюционных трансформаций вообще. Это впечатление, по всей видимости, связано с тем что положение исследователя – это взгляд изнутри. Позиция постороннего наблюдателя, стоявшего, так сказать, «над схваткой» для нас в принципе невозможна, поскольку означала бы выход за пределы наличной реальности. (Приведенные аргументы справедливы и в отношении так называемого антропного принципа, который, как известно, пытается дать ответ на вопрос: «Почему законы физической Вселенной таковы, что делают возможным возникновение Жизни и Разума в той форме, в которой они существуют»? Единственно корректный ответ на него должен выглядит, исходя из приведенных соображений, следующим образом: этот мир возник в результате длительного исторического развития, протекающего при данных значениях мировых констант. Разумная жизнь в ее конкретной форме есть одно из проявлений современной стадии этого процесса и анализ возможных альтернатив не может быть сопоставлен с эмпирическими фактами. Следовательно, антропный принцип выходит за пределы концептуального поля науки и относится к компетенции метафизики и/или религии. Глобальная эволюция – в значительно большей степени, чем история – не имеет сослагательного наклонения).
Как уже говорилось, три элемента – самовоспроизводящаяся информация (наследственность, информационная программа), способность к самопроизвольному или индуцированному внешней средой изменению (изменчивость) и отбор являются инвариантами всех форм эволюционного процесса, материальным носителем которых в настоящее время выступает человек. В совокупности они составляют так называемую дарвиновскую триаду факторов, наличие которых оказывается необходимым и достаточным условием эволюции самовоспроизводящихся неравновесных систем, о которых говорилось выше.
В то же время эволюция каждого типа таких систем обладают качественной специфичностью. Для биологической формы эволюции характерно то, что процессы воспроизводства информации (репликация), ее осуществление (репликация и трансляция) и изменчивость (мутагенез) не полностью совпадают друг с другом. Как результат,
· реализация (осуществление) информации, т.е. ее перенос между молекулярными носителями внутри индивидуума является односторонним (центральная догма молекулярной биологии), вследствие чего;
· изменения структурно-функциональной организации индивидуумов, даже если они прямо влияют на их шансы оставить потомство, не обязательно передаются другим индивидуумам (знаменитый постулат Августа Вейсмана – благоприобретенные признаки не наследуются), и;
· изменение содержания самовоспроизводящейся генетической информации не являются заведомо адекватными условиям выживания их носителей;
· обмен адаптивной информации между индивидуумами также происходит, за определенными исключениями, только в одном направлении – строго вертикально (от старшего поколения индивидуумов к младшему), а следовательно;
· обмен адаптивной информацией между надындивидуальными системами играет подчиненное значение и касается только отдельных элементов, влияющих на приспособленность, а не целостной системы адаптаций.
Единицей отбора в этом случае выступает отдельные информационные сообщения (гены), влияющие на дискретные элементы адаптивной ценности индивидуума, и отдельный индивидуум в целом. Селекция надындивидуальных образований (групповой отбор) возможна постольку, поскольку может быть редуцирована к отбору отдельных генов.
В случае социокультурной эволюции процесс воспроизводства адаптивной информации и ее изменение объединены в целостную систему (воспитание и обучение). Поэтому