Реформы 1860-х гг. открыли возможность формирования гражданского общества. Начало этому положила отмена крепостного права в 1861 г. С ликвидацией крепостной зависимости была создана первая предпосылка гражданского общества – все жители России обрели личную свободу. Активизировался процесс становления среднего класса – социальной базы гражданского общества. К 1897 г. Количество мелких зажиточных хозяев равнялось 231 млн. человек, что составляло 18,4% от общей численности населения. К 1913 г. Оно возросло до 315 млн. человек. Средний класс быстро пополнялся за счёт дворянства, которое после реформы 1861 г. В большинстве своём дворянство разорилось, и вынуждено было искать другие источники дохода. Дворянство переходило на гражданскую и военную службы либо занимало места в торговых и промышленных компаниях, в науке, образовании, земствах. Развитие капитализма создавало среду частных интересов, появились первые биржи, объединения промышленников. Однако государство в лице монарха не хотело уходить от сферы частных, гражданских интересов, Половинчатые политические реформы начала 20 в. Так и не привели к превращению самодержавия в конституционную монархию. Экономическое развитие России сдерживалось абсолютической формой правления. Император Николай 2 не желал поделиться властью с нарождавшимся " третьим сословием" и осуществить назревшие реформы. Первая мировая война лишь обострила все противоречия и привела к революционному изменению политического строя.
Октябрьская революция 1917 г. Не затронула принципов организации общества. Произошедшая смена власти не только ускорила процесс формирования гражданского общества, а напротив, повернула его вспять. Вместо сословно-кастовой структуры была введена статусная. Общество, как и прежде, основывалось на отношениях власти. Правящий класс составила партийная номенклатура, ставшая однавременно собственником средств производства. Остальное население превратилось в государственно-зависимых работников. В силу незрелости гражданского общества государство оказалось единственной силой, способной решить проблемы форсированной индустриализации, культурной революции, сохранить целостность и независимость страны.
Кризис, охвативший различные сферы жизни, являет собой результат разрушения в СССР тоталитарной системы. Тоталитаризм, существовавший в течение более семидесяти лет, уничтожил только начинавшее складываться в гражданское общество, заменил собой все иные интегрирующие общество структуры. Люди были целиком растворены в государстве, подчинены ему. Взаимоотношения между ними приняли форму контактов между подданными одного государства. Проникнув и на бытовой уровень, тоталитаризм, естественно, подчинил себе и экономические, и политические отношения, а его идеология приняла форму нравственного закона, отвергнув все достигнутое человечеством до него.
Возрастая в прогрессии, кризис тоталитарного режима доказал полную неспособность последнего к самореформации, и на рубеже 90-х годов страна оказалась на грани распада. Насущной необходимостью стали радикальные реформы — по сути дела, изменение политического и экономического строя, новые нравственные ориентиры. Но вся трагедия заключается в том, что народ, измученный нехваткой самого необходимого, идеологическим диктатом, растворенностью в государстве, не нашел в себе сил противопоставить разрушенному тоталитаризму самофункционирующее общество.
С исторической точки зрения подобная ситуация вполне объяснима: у трех поколений советских людей тоталитарное государство заменяло любые интегрирующие общество структуры. Разрушение этого государства оставило людей наедине с собой, без какого-либо механизма совместной жизни. Введение большей экономической свободы отразилось в основном на масштабах спекуляции и воровства, а не на увеличении производства; политические свободы породили хаос в управлении на всех уровнях, обострили национальные проблемы, а крах идеологизированной нравственности не возвратил нас к ценностям мировой цивилизации, а породил нравственную безнаказанность. Необходимо подчеркнуть, что все это нельзя свести к преступной, корыстной деятельности отдельных людей, политиков или партий. С исторической точки зрения это объективная картина общества, сбросившего тоталитарный режим, но оставшегося при этом без механизма самофункционирования.
Тоталитарный режим использовал идею мнимого конституционализма для придания государственной системе большей легитимности. Так, конституция в политической доктрине советского государственного строительства всегда рассматривалась важным фактором консолидации общества, символом законности власти. Эта законность распространялась на все социальные группы, кроме руководящей. По мере того, как советское общество становилось всё более открытым, нарастал кризис прежних форм легитимности власти. Попытки интегрировать идею "социалистического правового государства", соединив тем самым буржуазный конституционализм и советское право, принцип "свободной личности" и общества трудящихся, в существовавшую конституцию власти лишь снижали её интегративные возможности, поскольку были несовместимы с ней.
Начавшейся с 1985 года преобразования имели целью формирование предпосылок гражданского общества. Перераспределение собственности через приватизацию создало возможность для возникновения среднего класса. Вместе с тем собственность хотя и перестала быть государственной, однако осталась в основном в руках новой бюрократии уже как частая. Номенклатурная бюрократия, подчинив себе, государство и овладев собственностью, переместила реальные центры разработки и принятия политических решений в президентские структуры и тем самым в значительной мере оградила их от общественного контроля.
Отношения между государством и обществом развиваются на основе мнимого конституционализма, который является следствием несформированности устойчивых групп интересов граждан, с одной стороны, а с ругой – неспособностью или нежеланием правящей элиты создавать новые “правила игры” в качестве обязательных для всех групп, включая самих себя. Пока государство в лице бюрократии не стремится к самоограничению и поощрению самодеятельности граждан. Это проявляется в проводимой экономической, социальной, культурной политике.
В сфере экономической политики реализация идеи индивидуальной свободы и поощрению творческой инициативе обнаруживает антисоциальные формы, когда существенную роль в экономике играет криминальный бизнес. Большинство населения оказалось не включенным в активную экономическую деятельность, так как не были своевременно приняты необходимые для этого решения правительства. Обеспечение денежных вкладов населения из-за инфляции, отсутствие возможности вложения средств в землю, обременяющая налоговая политика и некоторые друге негативные моменты не способствуют становления зрелого гражданина с неотъемлемыми правами и обязанностями. На пути формирования гражданского общества в России существуют и другие трудности. Прежде всего устойчивые стереотипы, система ценностей, сформированные каммунестическим режимом, которые во многом трогают экономически, социальные и культурные предпосылки гражданского общества. В первую очередь психологический дискомфорт параждает такие ценности, как частная собственность, неравенство, конкуренция, рынок. В следствие ошибок и прочетов в первые годы реформ, которые привели к резкому падению уровня жизни большинства населения, внедрение этих универсальных ценностей крайне затруднено.
Процесс вхождения личности в новые социальные связи, включение и обособления ее сопровождаются распознанием позитивной и негативной направленности действий других индивидов, выяснением степени близости или удаленности их социальные позиции от той, которая признается своей. Так индивид устанавливает свою политическую идентичность, осваивает собственную политическую позицию. На основе этой позиции она взаимодействует с обществом, государством. В российской обществе позиции большинства остаются размытыми, не выходят за приделы первичных связей в семье, с родственниками. Иные социальные взаимодействия неустойчивы. Современное общество может адаптироваться к меняющемся условиям и прогрессивно развиваться только в том случае, если люди не исходят из убеждения, что любой незнакомый человек для них – враг. Общество с низким уровнем межличностного доверия нельзя назвать современным, его устойчивость необеспеченна и проблематична. Сама возможность существования современных экономических и политических организаций решающим образом зависит от предсказуемости и надежности социальных связей между совершенно незнакомыми людьми. Как отмечалось выше, данный феномен Дж. Коулмен назвал "социальным капиталом". По его мнению, "социальный капитал – это потенциал возможного доверия и взаимопомощи, целерационально формируемый в межличностном пространстве". В 80-х годах семейственность, клиентелизм, беззаконие, неэффективная власть, экономический застой подорвали доверие населения и коммунистическим режимам, но и после падения советской власти в России ситуация мало изменилась. Если в странах Запада в середине 80-х годов 85-95% респондентов было согласно с утверждением, что "людям можно доверять" (исключение составляла Италия – около 70%, в том числе в Сицилии – более 50%), то в России первой половины 90-х годов так полагало не более 30% опрошенных.