право по сравнению с крепостническим строем были громадным прогрессом: они дали возможность пролетариату достигнуть того объединения, того сплочения, которое он имеет. Ничего подобного даже приблизительно не было у крепостного крестьянина, не говоря уже о рабах.
Однако, как и в предшествующих формациях прогресс общества осуществлялся неравномерно. На более ранних стадиях капитализма интересы буржуазии, выражавшие более прогрессивные потребности
развития человеческого общества, совпадали в какой-то мере с интересами
других подчиненных сословий. Можно говорить в этой связи об определенном единстве воль различных сословий и классов, в основе которого лежали общие интересы и цели по разрушению доминировавших
феодальных общественных отношений. После политического самоутверждения буржуазии это единство нарушается и
институциализированная в государстве воля буржуазии меняет свою направленность, сосредоточиваясь прежде всего на реализации собственных социальных интересов. Общественное развитие в социальном аспекте вновь
возвращается к конфликту легитимных и нелегитимных или
полулегитимных институтов социальной воли. Однако, в отличие от предшествующих формаций воздействие подчиненных классов и слоев на ход социального развития, благодаря введенному социальному институту
гражданских прав и свобод, становится более значительным,
организованным, осознанным и приобретает характер
институализированного действия, направленного на завоевание государственной власти.
С другой стороны, воля пролетариата и других подчиненных
социальных слоев и групп постоянно встречает все более усложняющееся и социально – технологически оснащенное противодействие со стороны господствующей воли. На стороне последней – аппарат и институты государственной власти, право, средства массовой информации, огромные финансово – экономические ресурсы, позволяющие разрушать единство воли различных подчиненных социальных групп, ослабить ее влияние. В этих целях используются методы расслоения и разделения наиболее активных социальных групп, подкуп части руководителей и актива, проведение
политики «классового сотрудничества» и идеологического манипулирования. Таким образом, в условиях капиталистической общественно – экономической формации не может быть и речи о формировании общей воли в масштабах всего общества. Общественное
развитие осуществляется в результате столкновения воль противоборствующих классов. Но в отличие от предшествующих
антагонистических формаций, где воля основных слоев населения всецело была подчинена воле господствующих классов, ее роль видоизменяется. Наемные работники капиталистического общества, создавая свою
политическую инфраструктуру, становятся активным субъектом социальной воли. Не будучи доминирующим слоем, и, не имея поэтому возможности осуществить свою волю в общегосударственном масштабе, подчиненные слои как обладатели собственного социально-волевого потенциала становятся реальной силой, воздействующей на политическую систему и политическое развитие.
Итак, развитие социальных взаимодействий в условиях различных, сменяющихся формаций характеризуется возрастанием активности масс населения, расширением свободы, ростом организованности, развитием социальной воли основных субъектов исторического развития, усилением роли социально – волевой составляющей на ход общественного развития. Очень образно генезис воли подчиненных классов и групп в историческом развитии формаций обрисовал Б.Ф. Поршнев: «Вначале полная скованность трудящегося, работа лишь по чужой воле, минимальные возможности сопротивления угнетателям, затем все более широкое участие воли и активного мышления трудящихся в трудовом процессе, все более широкие возможности борьбы с угнетателями, борьбы, завершающейся победой революции трудящихся и эксплуатируемых масс во главе с пролетариатом и уничтожение всякой эксплуатации «(См.:111, с. 224) (Подчеркнуто мной – О.К.) Таким образом, по мере смены общественно – экономических формаций происходит усложнение и умножение форм и видов деятельности, осуществляемых людьми. Эти изменения, в первую очередь, охватывают сферу труда, развитие которого неизбежно способствует расширению свободы, развитию всех способностей человека, включая и его волю. Расширение же свободы означает ускорение общественного прогресса. С одной стороны, следовательно, прогресс общества как развертывание свободы, деятельным проявлением которой, по Марксу, является труд, означает прогресс самого человека, прогресс его воли, ибо с нарастанием свободы расширяются возможности и для осуществления своей воли,
усиливается ее сознательный, рефлексивный характер, ее роль как фактора, активизирующего прогресс. С другой стороны, происходит обратный процесс: развитая воля подчиненных классов и групп, как порождение общественного развития, начинает оказывать все большее воздействие на ход исторического развития, все в большей мере способствует расширению свободы, выступает действенным фактором освобождения населения от всех форм социально – экономического, политического и духовного принуждения
и подавления, опосредует движение общества по пути прогресса, противостоит организованной воле господствующих классов и групп, превращается во все более необходимый и значимый фактор общественного прогресса.
Представленная достаточно развернутая экспликация марксистской версии цивилизационной миссии социальной воли обладает, как всякая концепция, своими достоинствами и недостатками. Несомненно ее достоинством выступает апробация социальным действием. Разработанные В.И. Лениным применительно к условиям России
политические технологии захвата власти показали свою эффективность. Существенную роль в этих технологиях имеет фактор социально – классовой воли, получивший институциональное закрепление. Последующая практика социалистического строительства базировалась также на социально – волевом факторе, воплотившись в теорию и практику программно – целевого социального управления.
Недостатком данной версии является известный схематизм и предустановленность постулированных принципов. В последние годы в отечественном обществознании произошла переориентация на другие подходы. Речь, прежде всего, идет о цивилизационном подходе и акцентировании внимания на ментальные основания исторического развития. При этом подходе само социальное развитие предстает как многоплановый процесс, в развертывании которого основные факторы
(экономический, социально – структурный, политический, духовно – культурный) могут иметь различные удельные веса. Определенную
значимость следует отвести в рамках такого подхода и социально – волевому
фактору. При таком подходе социальная и индивидуальная воля рассматриваются как опосредованные цивилизационными условиями, которые и формируют ее как таковую: системой организации общества (способы дифференциации и кооперации деятельности, типы расселения, способы социального управления), системой доминирующих знаково – коммуникационных средств, сложившимися типами ментальности.
Исходя из этого, возможно предложить следующую типологию социальной воли:
– социально – адаптивная (архаическая);
– авторитарно – традиционная;
– социально – профессиональная; – социально информационная.
В условиях архаического общества преобладают аффективно – волевые формы регуляции. Они опосредованы по-преимуществу образно – мифологическим мировосприятием и еще близки по характеру воздействия на поведение биологическим программам. Близки, но не тождественны, поскольку животное обитает в биологическом хронотопе, подчиняющем психику ситуации. Человеку свойственно расширение рамок ситуации и формирование образа прошлого и будущего. Поэтому животное действует еще в рамках «инстинкта свободы» (См.:128, с. 167), а человек, по меткому выражению Г.Л. Тульчинского (См.:136), в условиях, требующих волевого усилия как антиинстинкта. Переходным видом воли от родоплеменного к цивилизованному обществу рядом авторов рассматривается медиальная воля (См.:50, с. 68–69): однако, «чем дальше продвигается процесс перехода к полисной организации, тем большей эрозии подвергается медиальная воля, характерная для родовых вождеств» (См.:50, с. 69). Иначе говоря, медиальное воление, как посредническое (через вождей, оракулов, героев) носит уже, по-преимуществу, социо – культурный характер и представляет отчужденный от специфически природных и аффективных первичный вид социальной воли. Воздействие медиальной воли еще существенно во времена Гомера, на анализе произведений которого построены попытки исторической психологии реконструировать раннеантичные формы волеполагания. В частности, в работах Ж-П. Вернана установлено, что механизмы мотивации и самоконтроля в древнегреческом обществе совершенно иные, чем у современного человека (См.:150, с. 178–179). В рассуждениях американского психолога Дж. Дженнеса отмечается, например, что воины в период Троянской войны были похожи на
благородные автоматы, которые не знали, что делали. «Человек «Илиады» не имел субъективности, похожей на нашу. У него не было осознания своего сознания и внутреннего умственного пространства для интроспекции. Можно назвать ментальность микенцев двухкамерным умом. Воля,
планирование, инициатива организованы вовсе без участия сознания, а затем «рассказаны» индивиду на его обычном языке, иногда с визуальным ореолом знакомого друга, или авторитетной фигуры, или бога, или иногда как только голосом. Индивид подчинялся этим галлюцинаторным голосам, потому что он не мог видеть, что делать самому»[58]. К аналогичным выводам пришел Л. Мамфорд, исследовавший организационно – деятельностную практику фараонов Древнего Египта и назвавший производственные объединения людей того периода «мегамашинами», «отдельный индивид в такой «мегамашине» должен был выполнять лишь какую-то одну незначительную функцию. Он еще не был, как позднее при капитализме, «придатком машины; вместе с тысячами и тысячами себе подобных он составлял самое