Министр обороны полагал, что вопрос о группе Маленкова-Моло- това-Кагановича необходимо решать в рамках партии, и в ее интересах не судить эту тройку и не исключать из КПСС, а предоставить слово самим «антипартийцам», чтобы они рассказали про свои «раскольнические замыслы», и только после этого решить вопрос об их дальнейшей судьбе. Однако поскольку чистосердечных раскаяний так и не последовало, Г.К. Жуков стал призывать к применению уголовного наказания к членам «антипартийной» группы, очищению от них Президиума ЦК, ЦК КПСС и партии[23].
Кроме министра обороны, на июньском Пленуме ЦК выступил его первый заместитель И.С. Конев. В своей речи он отметил роль Г.К. Жукова, разоблачившего «кровавое дело» группы, и, подчеркнув, что говорит от имени всех армейских командиров, потребовал вывода В.М. Молотова, Л.М. Кагановича, Г.М. Маленкова, Д.Т. Шепилова, М.З. Сабурова, М.Г. Первухина из состава Президиума ЦК и Центрального Комитета партии [14, 1993 г., № 4, с. 52—55].
Постановлением июньского Пленума ЦК КПСС 1957 г. Г.М. Маленков, Л.М. Каганович, В.М. Молотов и другие члены «антипартийной» группы были выведены из руководящих органов партии, решением Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР — сняты с правительственных постов. Сессия Верховного Совета, проходившая в декабре 1957 г., утвердила принятые ранее решения [4, с. 230, 296; 8, 1994 г., № 2, с. 71-72; 9, с. 124; 10, с. 125; 11, с. 126].
На июньском Пленуме ЦК никто не говорил о роли Вооруженных Сил как таковой. Отмечали только приход членов ЦК, где был маршал И.С. Конев и другие военные [8, 1993 г., № 3, с. 28, 67, № 4, с. 52, 60-61, № 5, с. 6, 30-31, 33, 52], а также называли фамилию Г.К. Жукова среди
активных «хрущевцев» [8, 1993 г., № 3, с. 32, № 4, с. 56 — 58, 67, № 5, с.10, 1994 г., № 2, с. 43].
Любопытно, что М.А. Суслов, делая сообщение среди сторонников Первого секретаря ЦК, не назвал министра обороны. Фамилия Г.К. Жукова была дописана только в авторский экземпляр стенограммы[24]. Л.И. Брежнев тоже не выделил маршала в своем выступлении, но упомянул его в одной из своих реплик[25].
Возможно, партийная элита хотела скрыть ту роль, которую сыграла армия в разгроме «антипартийной» группы, но поскольку ее роль «проявилась», задним числом фамилия маршала была внесена. Так, тот же Л.И. Брежнев, исправляя стенограмму, пытался подчеркнуть, что именно он вызвал маршала на заседание. Л.И. Брежнев даже уточнил, что «сел на самом краю, рядом с Фурцевой у двери, чтобы выйти и связаться с тт. Жуковым... Аристовым», но потом зачеркнул эту фразу[26].
Все понимали, что армия сыграла первую скрипку в оркестре Н.С. Хрущева, поэтому в состав комиссии по подготовке резолюции Пленума ЦК вошли и Г.К. Жуков, и И.С. Конев [8, 1993 г., № 6, с. 36 — 37], а в Письме ЦК КПСС к партийным организациям «Об антипартийной группе Маленкова Г.М., Кагановича Л.М., Молотова В.М.» маршал назван среди активных участников, противостоящих «старой гвардии»[27]. Но самое главное — министр обороны был избран в состав Президиума ЦК [8, 1994 г., № 2, с. 64—65]. Теперь Г.К. Жуков достиг пика своей карьеры, став частью высшей партийно-политической элиты. Эта была своего рода «плата» за оказанную услугу.
В ходе разгрома «антипартийной» группы роль армии в политической жизни страны значительно возросла, а сам маршал чувствовал себя «героем дня». Позднее он вспоминал: «Первый и второй день Н.С. Хрущев был как-то деморализован и держался растерянно. Видя, что я решительно встал на его защиту и то, что многие члены Президиума ЦК и члены ЦК сразу же потянулись ко мне, сделав этим меня как бы центральной фигурой события, Хрущев растроганно сказал мне: «Георгий, спасай положение, ты это можешь сделать. Я тебя никогда не забуду... Делай все, что считаешь нужным в интересах партии, ЦК и Президиума» [22, с. 53].
Трансформация фразы маршала об обращении к народу и армии также говорит о возросшем влиянии армии. Сразу после того, как про
шел июньский Пленум ЦК, выступая на различного рода мероприятиях, министр обороны подробно рассказывал о своем участии в этом деле. Чувствуя себя с каждым выступлением все увереннее, Г.К. Жуков постоянно подчеркивал свою роль в происшедших событиях. Как он скажет в октябре 1957 г. — у него звучал «голос желания себя немного подвосхвалить»[28]. Это можно проследить и по официальным отчетам об июльских выступлениях министра обороны. Так, например, на торжественном заседании в Ленинграде, посвященном дню Военно-Морского флота, Г.К. Жуков упомянул о нежелании «антипартийной» группы проводить в жизнь решения ХХ съезда КПСС; потом подробно рассказал о достижениях современного ВМФ. А затем заявил, что советский народ «может быть вполне уверен в том, что Советские Вооруженные Силы всегда будут готовы с честью и достоинством защищать государственные интересы нашей социалистической Родины» [14, с. 1]. В данной ситуации последняя фраза выглядит вполне уместно. В речи министра обороны на параде военных кораблей также не прозвучало ничего «крамольного». Г.К. Жуков подверг критике «антипартийную» группу за противодействие расширению прав Союзных Республик, реорганизации управления промышленностью, строительством и сельским хозяйством, курсу на мирное сосуществование[29]. Но уже через два дня акценты смещаются. Выступая на заводе «Большевик», министр обороны в заключение сказал: «Позвольте мне от имени наших Вооруженных Сил заверить Вас... в том, что Советская Армия и Военно-Морской Флот уверенно и крепко стоят на страже нашей Родины и всегда готовы выполнить волю своего народа, которому они верно служат почти сорок лет» [13, с. 3]. В отличие от предыдущего выступления, это заявление Г.К. Жукова, сказанное после слов об «антипартийной» группе, приобрело совсем иное значение: гарантом стабильности в партии, а значит и в обществе, является Советская Армия.
Партийной элите не понравилась возросшая роль и активность армии во внутриполитической жизни. По представлению партийного руководства, армия, являющаяся всего лишь «инструментом» и «оружием» в руках политиков, не имела права на инициативу. Июньские события 1957 г., в ходе которых Вооруженные Силы проявили недопустимую для «инструмента» самостоятельность, создавали угрозу тотальному контролю ЦК КПСС над всеми сферами жизни общества. По мнению А.И. Микояна, высказывание Г.К. Жукова о том, что танки могут двинуться только по приказу министра обороны, было недопустимо: «Оказывается, танки пойдут не тогда, когда ЦК скажет, а когда скажет министр обороны»[30].
Серьезную обеспокоенность вызвало также и то, что во время заседаний Президиума ЦК в июне Г.К. Жуков выступал за отмену должности Первого секретаря ЦК и введение Секретаря ЦК по общим во- просам[31].
Вызывали недовольство и высказывания министра обороны по поводу участия высшей партийной элиты в сталинских репрессиях: «Нужно сказать, что виноваты (в репрессиях — Ю.А.) и другие товарищи, бывшие члены Политбюро. Я полагаю, товарищи, что вы знаете о ком идет речь, но вы знаете, что эти товарищи своей честной работой, прямотой заслужили, чтобы им доверял Центральный Комитет партии, вся наша партия, и я уверен, что мы их будем впредь за их прямоту, чистосердечные признания, признавать руководителями...» [8, 1993 г., № 3, с. 19—20] И хотя «этих товарищей» министр обороны удачно отделил от «антипартийцев», они сами помнили и чувствовали свою вину, и это их очень беспокоило, тем более, что Г.К. Жуков в этом отношении был «чист»: «Ни одного человека не поставил под расстрел... Проверьте, пожалуйста» [8, 1993 г., № 3, с. 43].
Подобной непричастностью к репрессиям Первый секретарь ЦК, например, похвастаться не мог, но он оправдывал себя незнанием, доверчивостью и страхом.: «Я много раз голосовал и клеймил, как предателя, например, Якира, — говорил Хрущев. — Я верил, так как считал, что вы (Л.М. Каганович — Ю.А.) разобрались, что он враг, а вы обманули наше доверие. А вы членом Политбюро тогда были, вы должны были знать» [8, 1993 г., №3, с. 43].
Без сомнения, роль вооруженных сил, в первую очередь в лице министра обороны Г.К. Жукова, первого заместителя министра обороны СССР И.С. Конева и других военных, в июньских событиях 1957 г. была огромной. Сам Н.С. Хрущев вспоминал позднее: «Он (Г.К. Жуков. — Ю.А.) сыграл активную роль в подавлении инициативы молотовско- маленковской взбунтовавшейся группы» [17, 1995 г., № 3, с. 72]. Позиция, занятая руководством Советской Армии, привела к тому, что были четко определены сторонники ограничения процесса десталинизации и ратующие за его расширение.
Таким образом, вопрос о смещении Первого секретаря ЦК был вынесен за рамки обсуждения личности Н.С. Хрущева, его методов и стиля руководства, его политики. В результате совместных усилий соратников главы партии была разгромлена последняя «антипартийная» группа и укреплена позиция Первого секретаря ЦК партии.
Исследователь А. Авторханов утверждает, что лишь после октября 1964 г. «армия из объекта политики, каким она была при Ленине-Сталине, из инструмента внутрипартийных драк, каким ее сделал Хрущев, превратилась при Брежневе в субъект политики, во властную силу, в один из углов треугольника диктатуры (курсив А. Авторханова. — Ю.А.). Ввод маршала Гречко в Политбюро был юридическим оформлением фактического положения» [23, с. 619].
На наш взгляд, совершенно справедливо отмечая тенденцию превращения армии из объекта в субъект политики, А. Авторханов по неясным причинам игнорирует усиление роли армии в политической жизни страны с июня по октябрь 1957 г., проявившееся во вхождении тогдашнего министра обороны Г.К. Жукова в Президиум ЦК КПСС. Таким образом, на указанный краткий период армия превратилась в субъект политики еще в хрущевскую «оттепель».
Возросшая роль армии и министра обороны Г.К. Жукова после разгрома «антипартийной» группы послужит одной из главных причин снятия маршала с поста министра обороны и его вывода из состава Президиума ЦК и Центрального Комитета КПСС, что, по сути, также можно рассматривать как элемент борьбы за власть в партийно-государственной элите.
Сам октябрьский Пленум ЦК КПСС 1957 г. и реализация его решений в жизнь: отставка Г.К. Жукова и назначение на пост министра обороны более лояльного партийному руководству маршала Р.Я. Малиновского, усиление партийного контроля над Вооруженными силами, - приведут к ослаблению роли армии во внутриполитической жизни общества. Отныне большую, чем прежде, роль будут играть органы государственной безопасности, оправившиеся после устранения Л.П. Берия.