Западные подходы к приднестровскому вопросу
Европейский союз в первой половине 2000-х гг. проходил этап становления своей внешнеполитической идентичности, которая получила толчок к развитию в связи с построением общеевропейской внешней и оборонной политики.
Так же как и в случае с Россией, эта идентичность базировалась на представлении ЕС о самом себе как крупном глобальном игроке, как «великой державе постмодерна» [Ferrero-Waldner]. Для реализации такой роли были определены ключевые внешнеполитические приоритеты, однако особую значимость среди них приобрела «восточная политика» ЕС. Связано это с расширением ЕС в 2004 г. и ожиданием «соседства» в лице стран постсоветского пространства.
Географическая близость этих стран была интерпретирована в рамках классического дискурса о Восточной Европе [см.: Нойманн]. Утвержденная в 2003 г. Европейская стратегия безопасности характеризовала «соседство» как зону нестабильности, зону конфликтов, источник «мягких» угроз безопасности [см.: Безопасная Европа…, 9 ]. Однако ЕС проявлял готовность на сближение со странами, придерживавшимися, как это отражено в документах органов ЕС, «проевропейской» ориентации. Общим выводом была идея о том, что страны «соседства» и ЕС несут «совместную ответственность» за их проблемы, основными из которых были названы «замороженные конфликты». Таким образом, в ЕС также постулировалась особая роль ЕС в регионе «соседства», что подкреплялось соображениями безопасности. И официальными лицами, и европейскими экспертами прямо признавалось, что на вопросе «замороженных конфликтов» будет проверяться роль ЕС как глобального игрока. Открыто заявлялось также, что в Приднестровье ЕС может апробировать свои гражданские и военные инструменты миротворчества. Европейская комиссия стала главным заинтересованным лицом в создании «восточных» угроз и предложении развивать общеевропейскую политику по их преодолению.
США на протяжении всего процесса урегулирования активно участвовали в делах Молдовы. Постсоветское пространство географически отдалено от Америки, поэтому, наряду с другими причинами, это делало американский дискурс отличным от европейского: в отношении постсоветского пространства он строится на идее геополитического плюралитета, который США призваны поддерживать во всем мире. Эта неореалистская концепция подразумевает сопротивление со стороны США, которые не являются и не могут стать мировым гегемоном, любой державе, стремящейся стать гегемоном в каком-либо регионе мира. В США, вне зависимости от политической ориентации, существует резко негативное отношение к политике России на пространстве бывшего СССР: она описывается в категориях «давление», «запугивание» [The National Security…, 31 ]. Поэтому США в политическом плане активно участвуют в делах постсоветского пространства, в частности Молдовы, причем с крайне низкой степенью веры в возможность конструктивного поведения России на этом направлении. В отношении конфликта в Приднестровье они действуют совместно с Европейским союзом.
Распространение секьюритизационных практик
Такая конфигурация идентичностей, которые в итоге пересекались в одной точке — постсоветском пространстве — не могла не создавать предпосылок для противоречий между Западом и Россией вокруг, в частности, Приднестровья. Вопреки желаниям России, ЕС в своих панъевропейских проектах, например «Wider Europe», не признавал никакой особой роли России на постсоветском пространстве.
Акт секьюритизации со стороны ЕС выглядел следующим образом.
— Приднестровье позиционировалось в официальном и общественном дискурсе как «черная дыра», источник контрабанды оружия, людей и наркотиков [см.: Moldova…]. Это был интенсивный речевой акт, который закончился формированием в конце 2005 г. европейской миссии для молдавско-украинской границы как мерой чрезвычайного характера, которая, однако, до сих пор не выявила серьезных признаков контрабанды [см.: Transdniestr…].
— Угроза «приднестровизации» Молдовы постулировалась в связи с Меморандумом Козака и в общем политики давления Москвы. В итоге ЕС и США готовы были даже сорвать комплексное урегулирование, когда уже все стороны его предварительно одобрили, лишь бы не дать легитимизировать, как они считали, «фактическую независимость» Приднестровья [см.: Lowenhardt, 109 ].
— Эффективность российского миротворчества в Молдове ставилась под сомнение, что в итоге привело к формулированию в 2003 г. голландским председательством ОБСЕ в координации с представителями ЕС предложения о выводе российских миротворцев и передаче миротворчества в «аутсорсинг» ЕС. Такая миссия тоже понималась как emergency measure , которая в случае своей реализации привела бы к лишению России реальных рычагов воздействия на миротворческую деятельность в Молдове [см.: «Информация к размышлению»…].
— Активно проблематизировался вопрос о выполнении Россией т. н. Стамбульских обязательств по выводу своих войск и вооружений из Молдовы. Ради реализации этого принципиального для ЕС требования Европа готова была пойти на риск подрыва Договора об обычных вооруженных силах в Европе — «краеугольного камня европейской безопасности».
Секьюритизация со стороны России приобрела следующие формы.
— В качестве угрозы формулировалась «прозападная» ориентация В. Воронина после его отказа подписать Меморандум Козака. Россия ответила травлей молдавского президента на выборах 2005 г. [см.: В Молдавии…]. В качестве чрезвычайной меры в то же время от лица Государственной думы РФ предлагалось введение экономических и иных санкций против Молдовы, формально из-за изменения таможенного режима экспорта приднестровских товаров [см.: Родин]. Такие санкции были введены в 2006 г., обоснованием послужила некачественность молдавской продукции.
— Угроза вытеснения России с постсоветского пространства постулировалась в связи с предложениями о замене российских миротворцев на европейских. Скрытой контрмерой России был Меморандум Козака, который в своей полной редакции подразумевал продолжение военного-политического миротворчества России еще на 15 лет. Чрезвычайной мерой, которая являлась уже речевым инструментом, послужила готовность России не выполнять свои политические обязательства по выводу всех (в том числе миротворческих) войск из Молдовы, принятые на саммите ОБСЕ в Стамбуле в 1999 г., вплоть до введения «моратория» на участие в ДОВСЕ (Договор по обычным вооруженным силам в Европе).
— «Удушение Приднестровья» как мотив контрдействий России зазвучал в 2006 г., когда Украина подключилась окончательно к политике реинтеграции таможенного пространства Молдовы. Emergency measures выражались в отправке гуманитарной помощи находящемуся в блокаде Приднестровью. По российскому государственному телевидению все жители России могли несколько дней наблюдать за судьбой задерживаемой на Украине российской колонны с гуманитарными грузами [см.: У российской колонны…]. К гуманитарной помощи затем прибавилась и финансовая. Как элемент чрезвычайных мер можно понимать и расширение политического и экономического сотрудничества с Приднестровьем — непризнанным государством, и психологическую поддержку приднестровского «референдума».
Обобщая вышесказанное, можно отметить, что приднестровский вопрос служил одним из полей, где Россия и Запад на протяжении 2003—2008 гг. активно инициировали секьюритизационные практики. Теория секьюритизации даёт нам представление о том, что этот процесс не является необратимым, ведь большинство угроз в данном случае носят призрачный характер, усиливающийся за счет риторических приёмов.
Десекьюритизация в случае отношений России и Запада возможна в случае реализации проекта перезагрузки, которая была провозглашена после прихода к власти в США Б. Обамы. Время покажет, насколько данный проект реализуется: только ли на риторическом уровне либо также на уровне конкретных политических проблем, среди которых приднестровская занимает далеко не первое, но важное и символическое место.
Список литературы
Безопасная Европа в мире, который должен стать лучше. Стратегия европейской безопасности [Электронный ресурс]. URL: http://www.consilium.europa.eu (дата обращения: 12.09.2007).
В Молдавии проходят парламентские выборы [Электронный ресурс]. URL: http:// www.1tv.ru/news/n75191 (дата обращения: 12.09.2007).
« Информация к размышлению» : миссия по укреплению мира в Молдове [Неофиц. пер.] // Молдавия: современные тенденции развития. М., 2005. С. 419—423.
Йоргенсен М ., Филлипс Л . Дискурс-анализ: теория и метод. Харьков, 2008.
Концепция внешней политики Российской Федерации // Междунар. жизнь. 1993. № 1/2. Ст. 3—23.
Курьянов В . Территориальная целостность как приоритет // Независ. газ. 2001. 21 марта.
Лавров С . Сдерживание России // Россия в глобальной политике. 2007. № 4.
Макарычев А . Безопасность и возвращение политического…: критические дебаты в Европе // Индекс безопасности. 2008. № 4. С. 25—40.
Морозов В . Россия и Другие: идентичность и границы политического сообщества. М., 2009.
Нойманн И . Использование «Другого» : образы Востока в формировании европейских идентичностей. М., 2004.