• Коалиция Коржакова-Сосковца, охватывающая металлургический (особенно алюминиевый) сектор, экспорт оружия и аппарат безопасности президента;
• Непрочная коалиция Чубайса-Березовского на основе экономико-политического блока в правительстве и новых, возглавляемых банками финансово-промышленных групп, контролирующих большинство важнейших всероссийских СМИ, таких, как группы «Альфа», «Интеррос», «Мост», «Роспром».
Коалиции оказались непостоянными. В течение следующих пяти лет ожесточенная борьба за власть и собственность разрушила некоторые из них и привела к формированию новых. За это время произошло три крутых поворота. Первый стал результатом яростной схватки коалиции Коржакова-Сосковца с тремя другими за главную роль в переизбрании Ельцина и дивиденды от его ожидавшейся победы на выборах 1996 г. Она закончилась драматическим столкновением в промежутке между первым и вторым турами голосования, уничтожившим коалицию Коржакова-Сосковца (и-тот, и другой были сняты со своих постов в правительстве, а вскоре потеряли и контроль над ресурсами, некогда сделавший из них такую сильную группировку).
В победе над коалицией Коржакова-Сосковца таились семена разрушения и коалиции Чубайса-Березов - ского, ключевые фигуры которой повздорили из-за раздела собственности. Это был второй поворот. Его кульминацией стал аукцион по продаже контрольного пакета акций государственной телекоммуникационной компании «Связьинвест» летом 1997 г. Спор за этот пакет вылился в настоящую «информационную войну», которая закончилась тем, что многие ближайшие соратники Чубайса слетели с важных правительственных постов, а Березовский был удален из Совета безопасности.
Последний драматический перелом произошел в результате финансового кризиса в августе 1998 г. Этот кризис потряс до основания тогдашнюю коалиционную структуру, разбил ее на отдельные составляющие, из которых постепенно сложились две большие коалиции - одна вокруг Примакова и Лужкова, другая вокруг Ельцина и Путина, - вступившие в борьбу за кандидатуру преемника Ельцина26.
Яростная борьба среди элит пагубно сказалась на дисциплине и эффективности правительства, поскольку само правительство и стало главной ареной, на которой олигархические группировки состязались за политическое и коммерческое превосходство. Они старались пропихнуть на ключевые должности своих сторонников или купить поддержку должностных лиц. Из-за этой борьбы правительство оказалось расколото и неспособно ни выработать, ни провести в жизнь политику, которая позволила бы заняться лечением обостряющихся социально - экономических болезней России.
Партия и организация
Разлад в центральном правительстве усугублял общий социально-экономический кризис, продолжавшийся во все время президентства Ельцина, и сам усугублялся им. Разумеется, Ельцин и его помощники, придя к власти осенью 1991 г., планировали совсем другое. Они были твердо убеждены, что горбачевская политика половинчатых реформ привела к развалу Советского Союза. Команда Ельцина была готова сделать выбор, который отказался делать Горбачев, - между Советским Союзом и радикальной реформой - и выбрала реформу. Логика тут была простая: необходимые реформы никогда не будут осуществлены, если придется все время согласовывать свою программу с программами других, более консервативных национальных республик
Но у Ельцина и его советников не было детальной, продуманной стратегии реформирования России. Они уделяли больше всего внимания экономической составляющей, ставя целью уничтожить государственную монополию в экономике, приватизировать большинство экономических ресурсов страны, монетизировать экономику и интегрировать Россию в мировую экономическую систему - тем самым закладывая фундамент для сильной рыночной экономики. Однако даже в этой области не существовало сколько-нибудь подробного плана, как писал один из иностранных советников российского правительства того времени2. Несмотря на это, Ельцин, как и многие его помощники, был уверен, что реформы преобразят страну очень быстро - за каких - нибудь полгода-год28.
Вряд ли что-то могло быть дальше от истины, чем эта уверенность Ельцина. В действительности Россия при нем погрузилась в социально-экономический кризис, беспрецедентный по своим масштабам для крупной индустриальной державы, не потерпевшей поражения в какой-нибудь большой войне. О причинах такого упадка много спорят - называют неверную политику, незавершенность реформ, упорное сопротивление консерваторов, инерцию советского прошлого,’ якобы антироссий - скую политику Запада, - однако никто не сомневается, что издержки ельцинского периода получились ужасающие - как в материальном, так и в психологическом плане29.
Статистика не в силах полностью оценить последствия упадка, но она хотя бы дает представление о масштабах проблем. После распада СССР в 1991 г. Москва чуть ли не за одну ночь потеряла половину подвластного ей населения, две пятых валового внутреннего продукта и четверть подконтрольной территории. За 1992-1999 гг. в российской экономике, согласно официальной статистике, произошел спад почти на 40 % в материальном выражении. К концу эпохи Ельцина она занимала 1б-е (по курсу валюты) или 10-е (по паритету покупательной способности) место в мире и приблизительно в десять раз отставала от экономики США0.
Государственное здравоохранение представляло ту же картину упадка и разрухи. В 1990-е гг. средняя продолжительность жизни сократилась и у мужчин, и у женщин, причем у мужчин очень резко: в 1989 г. она составляла 64,2 года, а в 1994 г. - только 57,6 и лишь в 1998 г.
немного увеличилась до 61,3 года31. Стали возвращаться такие заразные болезни, как туберкулез и дифтерия. По словам одного из ведущих американских демографов, «по состоянию здравоохранения России уже не просто несколько напоминала какую-нибудь развивающуюся страну - фактически оно здесь во многих отношениях [было] хуже, чем в целом ряде стран “третьего мира”»32.
А главное - разруха в социально-экономической сфере и в правительстве имела плачевные последствия для двух ключевых символов силы и власти государства: армии и финансов.
Армия, которой когда-то гордилась страна, в конце 1990-х гг., по словам одного из главных думских специалистов в этом вопросе, была на грани полного развала вследствие урезанного бюджетного финансирования, пренебрежения ее нуждами, коррупции, чрезмерной политизированности и провала реформы33. Бюджетные ассигнования сократились примерно со 130 млрд руб. в 1992 г. до менее чем 40 млрд руб. в 1998 г.34 Львиная доля этих денег шла на оклады и довольствие, и все равно военнослужащие были вынуждены подрабатывать на стороне; командиры использовали вверенные им части для оказания услуг местным чиновникам и бизнесменам, рядовых солдат можно было увидеть попрошайничающими на улицах даже в центре Москвы. На военную подготовку и вооружение денег оставалось мало. Думские эксперты подсчитали, что новые системы составляли всего 20- 30 % всего армейского вооружения и боевой техники35. В высшем эшелоне командования махровым цветом расцвела коррупция. В начале 2001 г., например, ряд высокопоставленных чиновников министерства обороны оказались под следствием за должностные преступления.
Повсеместно резко ухудшились воинская дисциплина и боеспособность. Об этом свидетельствует то, как плохо действовала российская армия в ходе первой чеченской кампании 1994-1996 гг.; во время второй, начавшейся ранней осенью 1999 г., она показала себя несколько лучше, но все равно далеко не удовлетворительно16. Еще больше тревожили руководство чудовищные финансовые и технологические проблемы, с которыми столкнулась Россия, пытаясь поддерживать на должном уровне стратегические средства ядерного сдерживания - пожалуй, единственное, что позволяло ей претендовать на статус великой державы37.
Москве также ни разу за время президентства Ельцина не удалось создать надежную, действующую в рамках всей страны финансовую и денежную систему. Рубль номинально оставался государственной валютой, однако регионы и предприятия выпускали каждый свою квазивалюту в форме различных платежных обязательств. Бартер занимал в системе все более значительное место. Правительственный отчет 1998 г. показал, что львиная доля коммерческих трансакций (до 75 %) к тому времени совершалась вне монетизированного сектора, в форме бартера или валютных суррогатов38. Вдобавок значительная часть экономической деятельности велась в рамках «теневой» экономики. (Реальные масштабы последней являлись предметом неутихающих споров: российское правительство оценивало их в 25 % от экономики официальной, однако, по мнению некоторых наблюдателей, они могли достигать и 40 %.)
Операции теневой экономики совершались по большей части в форме бартера или в долларах. Разумеется, они не попадали в поле зрения государственных налоговых органов. Преимущественная роль бартера и теневой экономики пагубно сказывалась на способности центрального правительства собирать налоги: объем собранных федеральных налогов в процентах от ВВП неуклонно понижался и в 1998 г. достиг нижней точки - 9%, после чего несколько повысился (до 13,4 %) в последний год президентства Ельцина39. В августе 1998 г. финансовая система окончательно рухнула вследствие неспособности Москвы собрать налоги в полном объеме и попыток покрыть дефицит бюджета с помощью иностранных займов и выпуска различного рода внутренних долговых обязательств, создающих не более чем гигантскую финансовую «пирамиду»40.
Неудивительно, что разрушение государственности отразилось в народном сознании в эпоху Ельцина. Впервые в современной российской истории государства достаточно долгое время никто не боялся и никто не уважал. Об отсутствии страха свидетельствовали упорное уклонение от уплаты налогов, нежелание служить в армии и даже такие мелочи, как повсеместное несоблюдение правил дорожного движения. Об отсутствии уважения - пренебрежительное отношение к государственным праздникам и памятникам, глубокое недоверие общества к высокопоставленным правительственным чиновникам и центральным правительственным институтам, раз от разу фиксируемое опросами общественного мнения41. Кремлевские интриги укрепляли циничный взгляд на государство, а ухудшение как физического, так и психического состояния Ельцина добавляли обоснованности сомнениям в силе и воле этого государства.