Почему возникает проблема отличий? Считается, что оскорбление возможно двумя способами – оскорбление действием и оскорбление словом. Что касается оскорбления действием, оно включает в себя различного рода действия, носящие оскорбительный характер, такие, скажем, как таскание за волосы, плевок в лицо, циничные, непристойные жесты, пощечина, известный случай, когда начинают поливать из стаканов, забрасывание гнилыми помидорами, тухлыми яйцами и нечистотами. Был такой случай в петербургском суде, когда женщина, дело которой рассматривалось, будучи не довольна решением, вынесенным судьей, на следующий день пришла в суд и вылила ей на голову литровую банку с фекалиями. В данном случае это преступление не против личности, это оскорбление правосудия, и это уже другая глава, но суть остается та же – оскорбление действием.
В оскорблении действием возникает проблема отграничения его от побоев. Иногда бывает трудно разобраться: то ли это была такая щедрая пощечина, то ли это было избиение. Действительно, есть проблема отграничения оскорбления действием от побоев. Можно вспомнить детство, когда не понятно, отчего льются слезы: от физической боли, или от унижения, от обиды. Иногда это так переплетается, что трудно отграничить.
Но главная проблема состоит в отграничении оскорбления, словом от клеветы. В этом отношении и при клевете, и при оскорблении словом произносится некая информация, только в одном случае эта информация признается носящей клеветнический характер, а в другом – оскорбительный, но там и там человек произносит некие слова, не более того.
Оскорбление словом и клевета – разница в следующем:
Клевета есть всегда ложь, информация при клевете всегда носит ложный характер, оклеветать человека – это значит оболгать, приписать ему те факты, которых в действительности не было.
Оскорбительная же информация может быть и правдой, это не обязательно ложь. Резонно при таких обстоятельствах задаться вопросом: если человек говорит правду, что же в этом оскорбительного, почему это считается преступлением? Потому что говорит он, может быть, и правду, но для изложения своих правдивых мыслей избирает такую непристойную, неприличную форму, которая задевает честь и достоинство другого человека. Может быть, и все знают, что этот человек очень и очень недалекого ума, но это ведь еще не основание, чтобы сказать: ну ты, дебил! При оскорблении как бы нарушается форма оскорбления. Или, например, человека называют «недоносок», и все знают, и он знает, что он недоношенный, семимесячный, но это еще не основание, чтобы его так называть.
Клеветник – всегда не прав. Оскорбитель – он может быть прав по существу, но не прав по форме. Он должен для изложения этой мысли использовать приемлемую, приличную, пристойную форму, не задевающую честь и достоинство другого человека.
Отсюда вытекает и другое отличие: непристойность, неприличность формы оскорбления, в то время как клевета внешне может выглядеть очень пристойно. Человек поднимается на трибуну, в смокинге, и очень изысканным языком что-то рассказывает, но в его словах нет ни грана правды, все, что он говорит, это клевета, это ложь. Оскорбление же всегда по форме непристойно: циничные жесты, уничижительные слова, обижающие другого человека.
Клевета всегда предполагает указание на какие-то факты, которые якобы имели место. Оскорбление не содержит в себе фактов. Оскорбление – это общая отрицательная оценка человека. Этот – свинья, тот – подонок и т.п.
Еще классики говорили: если я скажу, что некто украл серебряные ложки, это клевета, ибо это факт. Если же я скажу, что этот человек вор, это у него на лице написано, не называя никаких фактов слово «вор» звучит оскорбительно. Дается общая отрицательная оценка человека.
Изнасилование.
Def: Изнасилование – это совершение полового сношения с женщиной вопреки ее воле, в результате преодоления сопротивления с ее стороны или со стороны других лиц, путем применения физического или психического насилия, либо в результате использования ее беспомощного состояния.
Объектом рассматриваемого преступления является половая свобода взрослой женщины, свобода по своему усмотрению, без чьего-либо насилия и принуждения со стороны, решать вопросы своей интимной жизни.
Сфера интимных взаимоотношений между полами такова, что здесь почти нет предмета для регламентации, поэтому право и не вторгается в эту глубоко интимную, частную сферу жизни человека, за исключением одних ситуаций: право должно сказать свое веское слово тогда, когда эти отношения строятся на началах насилия и принуждения.
Объектом является половая свобода именно женщины. Стало быть, насильственные действия сексуального характера в отношении мужчины по статье 131 не квалифицируются. Вот вам пример элементарного грамматического толкования: слово «потерпевшая» в 131 статье женского рода.
Речь идет просто о половой свободе женщины, а не о целомудрии и непорочности, как это считалось в старом праве.
Еще в начале века считалось, что речь идет действительно о целомудрии. Поэтому считалось естественным, что не могло быть и речи об изнасиловании, когда насилие учинено в обстановке публичного разврата, в публичном доме. Не могла быть потерпевшей от изнасилования публичная женщина.
А если эта женщина подверглась насилию, когда она пришла к кому-то в гости, «не при исполнении служебных обязанностей», тогда, в принципе, могло быть вменено изнасилование. Это начало века. Но и сейчас такие факты достаточно актуальны.
И тут возникает вопрос. Если эта публичная женщина прибежит в милицию избитая и скажет: «я подверглась насилию», правильно ли ей сказать: «Какое насилие? Это твоя работа»? Нет, без всяких сомнений это может быть расценено как изнасилование. И публичная женщина обладает половой свободой, как и любая другая женщина. Эту свободу у нее никто не отнимает. Вот о чем идет речь. И даже если будут официальные публичные дома, владелец публичного дома не может ее принудить к этому. Он может ее выгнать, расторгнуть контракт, но не может заставить.
Если дальше продолжать эту мысль: а может ли быть потерпевшей от изнасилования собственная жена? Дореволюционные криминалисты однозначно говорили – нет. Половая жизнь – это конечная цель брака. Человек, вступающий в брак, не может ни предполагать, что в том числе в этом браке придется удовлетворять сексуальные потребности партнера. Стало быть, его свобода уже в чем-то ограничена, он не может претендовать на неприкосновенность.
Именно так решается этот вопрос в современном уголовном законодательстве США. Там сказано так: изнасилование, то есть насильственное половое сношение с женщиной, не являющейся женой. Так же решается этот вопрос в современном уголовном законодательстве ФРГ. Немцы не считают жену потерпевшей от изнасилования. Считается, что ее свобода ограничена. Муж вправе, в том числе прибегая к насилию, требовать удовлетворения сексуальных потребностей. И у нас уже сейчас есть ряд авторов, которые говорят: нам бы тоже неплохо точно так же решать этот вопрос.
А пока, и я убежден, что это решение абсолютно правильно, и жена – точно так же обладает половой свободой, ничем не отличаясь от других, незамужних женщин. Поэтому мужчины могут как угодно решать эту проблему – переходить на самообслуживание, обзаводиться любовницей, расторгать брак (достаточно веское основание для расторжения брака – сексуальные проблемы), но не брать силой. Для меня сама постановка вопроса о том, что жену можно изнасиловать и не нести за это ответственность, представляется достаточно дикой, и в этом отношении США и ФРГ нам не пример.
Надо понимать, что насилие насилию рознь. Дореволюционные криминалисты тоже считали, что провоцирующая роль женщины в изнасиловании достаточно велика. Строго говоря, ни у одного мужчины не хватит сил, чтобы помимо воли женщины совершить с ней совокупление. Это важный вопрос по поводу провоцирующего поведения. Есть такая наука виктимология – наука о жертве преступления, в том числе о жертве изнасилования, которая говорит о провоцирующей роли. Это важно и для квалификации. Бывает, что эта грань между насилием и ненасилием - очень зыбка. Часто бывает, что мужчина воспринимает слово женщины «Нет!», не как категорический отказ, а как предложение проявить некую настойчивость и действовать в том же направлении, как дань естественному чувству стыдливости, как нежелание выглядеть легко доступной. Вот такого рода ситуации, которые можно назвать не изнасилованием, а грубым домогательством. Ситуации грубого домогательства к изнасилованию все же не относятся, хотя грань достаточно зыбка.
Грань между этими вещами достаточно зыбка, но это на нижней планке изнасилования. А если подниматься на верхнюю планку и возвращаться к вопросу, можно ли вообще изнасиловать, то тут возможны такие случаи, когда просто взял полено, подошел, оглушил, в том числе и собственную жену, и дальше делай, что хочешь. Речь идет не о попытке преодолеть царапание, отталкивание. А если это где-то посередине, когда потерпевшая сопротивляется с помощью рук, ног, ногтей, зубов, то, как считают специалисты, почти невозможно мужчине достичь желаемого, ибо он обессилит и утратит потенцию ранее, чем все это преодолеет.
И только в отношении малолетних можно говорить о таком объекте изнасилования, как половая неприкосновенность. Они, действительно, неприкосновенны. Хотя эти вещи часто путают, говоря о половой неприкосновенности взрослой женщины. Законодатель четко говорит: оставьте в покое детей, которые и в физическом, и в психическом, и социальном смысле просто еще не готовы к этим отношениям, поэтому они неприкасаемы, в принципе.
Объективная сторона включает в себя 1) половое сношение, 2) насилие, физическое или психическое, либо использование беспомощного состояния. Должно быть и то, и другое: и половое сношение, и элемент насилия, либо использование беспомощного состояния.