П.1 ст.216 ГК РФ прямо называет в числе вещных прав сервитуты, при этом п.4 той же статьи предусмотрено, что порядок защиты вещных прав определяется ст.305 ГК, которая, в свою очередь, распространяет действие гл.20 ГК лишь на лиц, владеющих имуществом. Сервитуарий же владельцем земельного участка или другой недвижимости, обремененной сервитутом, не является, из чего Ю.В. Тимонина, например, делает вывод о невозможности защиты сервитута виндикационным иском [22]. Но отсюда же следует и недоступность для носителя такого вещного права иска по правилам ст.304 ГК, в котором, в отличие от виндикации, сервитуарий крайне заинтересован. А.В. Копылов предлагает решать проблему признанием возможности владения сервитутами, что позволило бы распространить действие ст.305 ГК и на эти отношения [23], однако нашему законодательству неизвестно владение правами – juris qausi possessio [24], использовавшееся в римском праве для объяснения посессорной защиты сервитутных прав [25]. Эта конструкция теснейшим образом связана, с одной стороны, с представлением о сервитуте как о res incorporalis – представлением, которому нет места в современной отечественной правовой системе. С другой стороны, в научной литературе имеют место попытки порвать с пониманием сервитута как права, не связанного с владением, но в этом случае уже владению пытаются придать совершенно новое значение. Так, В.М. Хвостов писал: «Если обыкновенное владение вещами по внешности представляется как бы осуществлением права собственности на вещь, то juris qusi possessio представляет видимость осуществления какого-либо сервитутного права, как бы пользование им» [26]. В данном случае предлагается не во владении, как специфическом вещно-правовом отношении, видеть осуществление права собственности, а, наоборот, в осуществлении всякого права видеть владение, что является совершенно неправильной с точки зрения логики операцией с понятием владения. Отсюда недалеко и до признания самого сервитутного права правом собственности на полосу земли, обремененной дорожным сервитутом – воззрения, свойственного, по словам М. де Ваала древнему римскому праву, но впоследствии отброшенного [27]. Другой вариант признания сервитуария владельцем предлагает в наше время А.В. Коновалов: «Субъект частного сервитута наделен corpus possessionis, хотя и в усеченном виде, имея возможность своей властью долгосрочно и стабильно осуществлять физическое прикосновение к вещи и хозяйственное господство над нею, пусть и строго определенным способом», - пишет этот автор [28]. Такое представление о владении также кажется чрезмерно далеким от того, что мы привыкли под ним понимать, и уже не отражает вовсе особенностей объектов вещных прав – материальных предметов, собственно, и вызвавших к жизни саму конструкцию владения. Позиция названного автора объясняется, возможно, необходимостью согласовать прямое указание ГК на вещно-правовой характер сервитутного права и заявляемое им воззрение, согласно которому «единственным существующим в природе вещным правом... является правомочие владения» [29], а также желанием распространить на сервитуариев и вещно-правовую защиту при том, что «владение как вещное правомочие особого рода, входящее в состав различных субъективных прав, легитимирует субъекта владения на использование средств вещно-правовой защиты» [30]. Другой вопрос: а есть ли необходимость в применении сервитуарием средств защиты, предусмотренных гл.20 ГК РФ? В защите виндикационным иском сервитутное право, как не дающее его обладателю права владения имуществом, очевидно, не нуждается. Сервитуарию нужна ст.304 ГК, но как уже было сказано, правила этой статьи представляют собой ни что иное, как воспроизведение положений абз.3 ст.12 ГК применительно к вещным правам, не добавляющее, в принципе, ничего нового к общим положениям о защите гражданских прав. Конкретное содержание охранительного отношения зависит от содержания защищаемого права, а коль скоро сервитут, как и всякое другое вещное право, существует в рамках абсолютного правоотношения, и защищаться он будет абсолютным образом, т.е. против нарушения со стороны любого лица. Исходя из этого неприменимость в нашем случае правил гл.20 ГК РФ ничуть не опровергает такое качество вещных прав, как их абсолютная защита.
Проведенное исследование защиты сервитутных прав, быть может, даже слишком подробное, позволяет сделать следующий принципиально важный для обсуждаемой проблемы вывод, заключающийся в том, что далеко не всякое вещное право защищается по правилам гл.20 ГК РФ. В то же время необходимо отметить, что содержание правил названной главы предопределено спецификой вещных прав, а потому можно сделать еще один вывод: правила гл.20 ГК применимы только и исключительно к защите вещных прав и не могут применяться для защиты других гражданских прав. В связи с этим изрядно озадачивают попытки обосновать применение негаторного иска арендатором для защиты от арендодателя, пытающегося лишить его владения арендованным имуществом путем отключения электричества и отопления [31], ведь в данном случае очевидно нарушение лишь обязательственных прав арендатора к энергоснабжающей организации, ответственность за которые должна нести эта последняя с возможностью впоследствии взыскать ущерб с арендодателя, препятствующего ей в исполнении своих обязанностей по договору энергоснабжения.
3. Конкуренция вещных и обязательственных исков
В отдельных случаях нарушение обязательственных прав представляется одновременно и нарушением права собственности. Так, арендатор, не возвращающий имущество по окончании срока аренды, ставит себя в положение, очень похожее на положение ответчика по виндикационному иску. Может ли арендодатель истребовать свое имущество с помощью виндикации или наличие между ним и владельцем обязательственных отношений исключает такую возможность? Для ответа на этот вопрос необходимо обсудить проблему конкуренции вещных и обязательственно-правовых средств защиты. По этому поводу в современной отечественной литературе высказываются противоположные мнения. Так, ряд авторов утверждает, что «виндикационный иск в том виде, в котором он дошел до нашего права, является вещным, а это значит, что условие его предъявления – отсутствие личной, обязательственной, т.е. прежде всего договорной связи между собственником и владельцем» [32]; «если же собственник и фактический владелец вещи связаны друг с другом договором или иным обязательственным правоотношением по поводу спорной вещи, последняя может отыскиваться лишь с помощью соответствующего договорного иска» [33], поскольку «наше законодательство в этом отношении не дает собственнику возможности выбора иска и не допускает так называемой «конкуренции исков», свойственной англо-американскому, а не континентальному европейскому правопорядку» [34]. Противоположной точки зрения придерживается В.В. Витрянский, допускающий применение собственником-арендодателем в отношении арендатора и виндикационного иска, и так называемого иска о выселении, объясняя при этом преимущество последнего не конструктивными особенностями требований, а тем, что такого рода иски «относятся к неимущественным и облагаются сравнительно небольшой госпошлиной» [35]. Более того, в одном из своих последних выступлений этот автор утверждает, что «конкуренция исков – это проблема, придуманная учеными, из ГК она не вытекает» [36]. Сходный подход демонстрирует М.И. Брагинский, признающий за заказчиком право на истребование результата работы от подрядчика в виндикационном порядке [37]. В пользу последней точки зрения свидетельствует отсутствие в отечественном законодательстве прямого запрета на применение абсолютных средств защиты при возможности применения относительных. А раз так, суд не может отказать в удовлетворении вещного иска по тому лишь формальному основанию, что истец и ответчик находятся по поводу спорного имущества еще и в обязательственных отношениях. Однако практика восприняла первую точку зрения: она получила закрепление также в п.23 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 года №8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» [38], а встречающиеся время от времени на практике отступления от нее считаются ошибками, исправляемыми в ходе апелляционного и кассационного пересмотра судебных решений [39]. На что же ссылаться суду, отказывая в нашем случае в удовлетворении виндикационного иска? Новый Арбитражный процессуальный кодекс РФ [40], допускающий непосредственную ссылку в решении суда на постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ (абз.4 п.4 ст.170 АПК), конечно, существенно облегчает задачу суда, однако эта норма сама по себе ставит много вопросов, касающихся проблемы источников права, заслуживающих отдельного рассмотрения. Как бы то ни было, хотелось бы опереться на почву более надежную, чем постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда, с учетом, в частности, того, что судам общей юрисдикции недоступна роскошь ссылки на такой акт. В отсутствие формальных препятствий нужно искать материальные, т.е. заключающиеся в самой конструкции виндикации, основания, для исключения конкуренции исков. Наиболее перспективным представляется поиск таких оснований среди качеств ответчика по иску. Так, в римском праве проблема конкуренции rei vindicatio [41] и actio locati [42], например, разрешалась непризнанием арендатора и т.п. субъекта владельцем; простой detentor [43] не мог быть ответчиком по виндикации [44]. Признание современным правом владельцами и арендатора, и ссудополучателя, и хранителя, и прочих лиц, получивших имущество по договору от собственника, закрыло этот путь к устранению конкуренции исков. Неудачна будет, как справедливо замечает Ю.А. Кочеткова [45], ссылка ответчика на выбытие имущества из владения истца по его воле, тем более что возражения против виндикационного иска, предусмотренные ст.302 ГК, могут быть заявлены лишь лицом, приобретшим имущество у лица, которое не имело права его отчуждать, а в нашем случае арендатор или иной владелец по договору получил вещь от собственника, т.е. управомоченного лица, да и саму такую передачу вряд ли можно признать отчуждением. По тем же причинам неуместна будет и ссылка на добросовестность владельца, которой, к тому же, если следовать даваемому ниже определению, здесь быть и вовсе не может. Остается лишь одно решение – отказ в виндикации в нашем случае может быть обоснован законностью владения ответчика. Между прочим, именно необходимостью в нашем случае изучения судом оснований владения ответчика, т.е. обсуждения законности владения, обосновывали А.В. Венедиктов [46] и Ю.К. Толстой [47] недопустимость конкуренции виндикационных и обязательственных требований в их полувековой давности споре с М.В. Зимелевой, придерживавшейся противоположной точки зрения.