Как уже отмечалось, наряду с идеей о принадлежности международного частного права к системе внутреннего права, преобладающая в доктрине концепция включает в себя также положение о гражданско-правовом характере регулируемых международным частным правом отношений. При этом речь идет о гражданско-правовых отношениях в широком смысле слова.
Наличие цивилистических конструкций при регулировании и международных семейных, трудовых и т.п. отношений не дает основания для отнесения этих отношений к гражданско-правовым. В этих случаях можно говорить лишь об использовании гражданско-правовых средств при регулировании соответствующих отношений, принадлежащих к другим отраслям права.
Нельзя сводить отношения, регулируемые международным частным правом, только к гражданско-правовым отношениям. Предметом международного частного права являются как гражданско-правовые, так и иные отношения, возникающие в международном общении. При их регулировании по необходимости могут использоваться гражданско-правовые конструкции.
В результате вышеизложенного представляется возможным согласиться с точкой зрения, изложенной И.П. Блищенко и Ж. Дория в одной из последних отечественных работ, согласно которой современное международное частное право - это совокупность принципов и норм международного права, регулирующего международные отношения в определенных областях экономического и гуманитарного сотрудничества народов (гражданско-правовой, наследственной, научно-технической, семейно-брачной, кредитно-финансовой).
То есть предметом международного частного права выступают:
научно-технические;
кредитно-финансовые отношения;
купля-продажа товаров;
наследственные брачно-семейные отношения, возникающие в силу перемещения граждан разных государств и изменения их гражданского состояния.
Система международного частного права охватывает как отношения между государствами, так и отношения между гражданами и юридическими лицами различных стран; как собственно международные отношения, так и отношения любого государства, где действует тот или иной гражданин или иное юридическое лицо иностранного государства и где национальное государство или его граждане или юридические лица взаимодействуют с иностранными гражданами, юридическими лицами или иностранным государством. Мировое хозяйство становится единым организмом, вне которого не может развиваться ни одно государство.
Поэтому, заключают авторы, субъектами международного права следует считать народ, государства, межгосударственные организации, борющиеся нации в лице органов национального освобождения как первоначальные субъекты международного права, а также транснациональные корпорации, физические и юридические лица, участвующие в международном экономическом обороте, и международные неправительственные организации. Другими словами, множественность и различный уровень субъектов международного права - это существенное отличие международного права от внутригосударственного6.
4. Соотношение международного и внутригосударственного права
Вопрос о соотношении международного и внутригосударственного (национального) права - один из центральных в теории международного права. Особое значение вопрос о соотношении этих двух систем правового регулирования приобрел в наши дни ввиду бурного развития разнообразных форм международного сотрудничества, углубления процесса интернационализации жизни народов. Все эти факторы обусловливают необходимость широкого использования государствами международного права для согласования их действий не только в традиционных областях, но и в таких сферах, которые ранее были предметом их национально-правового регулирования.
Буржуазная наука в вопросе соотношения международного и внутригосударственного права выработала три основных направления:
одно дуалистическое;
два монистических.
Суть дуализма заключается в том, что международное и внутригосударственное право рассматриваются как два различных правопорядка. Основоположником этого направления считается немецкий ученый Г. Трипель. Представителем дуалистической концепции являлся также Д. Анцилотти.
Дуалисты не абсолютизируют независимость двух правопорядков, отмечая определенную связь международного права с внутригосударственным. Они даже подчеркивают, что, для того чтобы международное право могло выполнять свою задачу, оно постоянно должно обращаться за помощью к внутреннему праву.
Суть монистических концепций, как это видно из их названия, состоит в признании единства обеих правовых систем. Международное и внутригосударственное право рассматриваются как части единой системы права. При этом одни из сторонников этих концепций исходят из примата (верховенства) внутригосударственного права, другие - из примата международного права.
Теории примата внутригосударственного права получили распространение во второй половине XIX - начале XX в. главным образом в немецкой юридической литературе. Международное право рассматривалось как сумма внешнегосударственных прав различных государств, как "внешнее государственное право". Так, откровенно нигилистическую позицию по отношению к международному праву занимал А. Лассон, который утверждал, что "государство оставляет за собой свободу решать, соблюдать международное право или нет, в зависимости от того, диктуется ли это его интересами". В основу рассуждений сторонников примата внутригосударственного права были полжены взгляды Гегеля.
В настоящее время более распространена другая разновидность монистической концепции - примат международного права над внутригосударственным. Наиболее полно она развита в трудах Г. Кельзена. По его мнению, соотношение между международным правопорядком и национальными правопорядками "напоминает соотношение национального правопорядка и внутренних норм корпорации".
Как сторонники примата внутригосударственного права над международным, так и сторонники верховенства международного права над внутригосударственным противопоставляют международное право государственному суверенитету. Если у сторонников примата внутригосударственного права такое противопоставление ведет к отрицанию международного права, то у сторонников примата международного права оно ведет к отрицанию суверенитета. Сторонники обоих монистических направлений допускают существование государственного суверенитета лишь в его абсолютном смысле, как независимость государств не только друг от друга, но и от норм международного права. В действительности же суверенитет не отрицает взаимозависимости государств, а означает неподчинение одного государства другому.
В последние годы, однако, среди западных юристов-международников можно заметить тенденцию отхода от монистической концепции. Так, Я. Броунли утверждает, что эта "доктрина не соответствует правовым реальностям существования суверенных государств и низводит внутригосударственное право до положения пенсионера международного права".
Получила распространение и теория так называемого умеренного монизма, которая воздерживается от последовательного, то есть радикального, проведения примата международного права. Согласно этой концепции, во внутригосударственной сфере действует, прежде всего, внутригосударственное право независимо от его возможного противоречия международному праву. Индивид уступает своему государству только первое решение о том, в какой мере его внутригосударственное право согласуется с его международно-правовыми обязанностями.
Советская доктрина международного права исходила из того, что международное право и право внутригосударственное представляют собой две относительно самостоятельные правовые системы, не подчиненные одна другой (Э.М. Аметистов, И.П. Блищенко, В.Г. Буткевич, А.С. Гавердовский, В.H. Дурденевский, Г.В. Игнатенко, Ф.И. Кожевников, Е.А. Коровин, А.М. Ладыженский, Д.Б. Левин, Л.А. Лунц, H.М. Минасян, H.В. Миронов, Р.А. Мюллерсон, Г.И. Тункин, Е.Т. Усенко, H.А. Ушаков, С.В. Черниченко, В.М. Шуршалов). Советская концепция международного права, используя положения дуалистической теории, обосновывала возможность согласованности обеих систем права. Такая возможность обусловливалась тем, что государства создают международное право, а не наоборот. Вступая в международные обязательства, государство учитывает свои национальные правовые нормы, возможность в случае необходимости их изменения в целях приспособления к принимаемым государством международным обязательствам.
Если влияние норм внутригосударственного права на международное можно назвать первичным, так как каждое государство, участвующее в создании международного права, исходит из характера и возможностей своего внутреннего права, то в процессе взаимодействия уже существующих норм оно не может не признавать принцип преимущественного значения норм международного права. Этот принцип получил четкое выражение в ст.27 Венской конвенции о праве международных договоров, согласно которой участник договора "не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора".