Соборное Уложение царя Алексея Михайловича 1649 года предусматривало сожжение за богохульство (неверие, отрицание Бога, честного креста и святых), однако сожжение в России не было так распространено, как в Западной Европе того времени. Смертная казнь назначалась за поступок, вызвавший перерыв в церковной службе, и за голый умысел на цареубийство. Фальшивомонетчикам "лили олово в рот да руки секли". Казни подлежали иноверцы, совратившие в свою веру православного, а также лица, "курившие или хранившие табак" (гл. XXI. О разбойном приказе) [16].
В Артикуле воинском 1715 года Петра I (он распространялся в значительной мере и на гражданских лиц) 74 артикула предусматривали смертную казнь как абсолютно определенное наказание и 27 артикулов допускали замену смертной казни другими видами наказания [17].
В дальнейшем российское законодательство постепенно гуманизировалось, сфера применения смертной казни сокращалась и, как уже отмечалось, предпринимались попытки полной отмены смертной казни при императрицах Елизавете и Екатерине II. Даже в условиях мировой войны, когда российская армия терпела одно поражение за другим и армию разлагали большевики. Временное правительство предприняло попытку отменить смертную казнь, но она окончилась неудачей.
Но в мирное время, в условиях стабильного правления справедливы слова древнекитайского философа Конфуция (551-479 в. до н.э.): "Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым" [18].
Спустя два с половиной тысячелетия после Конфуция человечество постепенно отказалось от смертной казни. На этом фоне чудовищным диссонансом звучат рассуждения полковника МВД С. Олькова о том, что всякое лицо, совершившее убийство, "должно уничтожаться", всех преступников надо помещать в лечебницы "до скончания века", нужно отказаться от перечня наказаний, заменить следствие и суд коллегией экспертов, а всех маньяков уничтожать "путем операции на мозге" [19].
Две причинные цепочки, перекрещиваясь и взаимодействуя, ведут к преступлению:
воздействие общества (семьи, школы, улицы) на формирование личности преступника и определенные черты характера, темперамента, которые могут привести эту личность к совершению преступлений некоторых видов в экстремальных ситуациях. Обе причинные связи возникают и развиваются не по вине человека. Родители, передав ребенку неблагоприятную наследственность, усугубляют дело дурным воспитанием, и, наоборот, ребенок с хорошей наследственностью может превратиться в преступника из-за воздействия неблагоприятных социальных факторов.
Какое же право имеет общество, сделавшее человека преступником, перекладывать на него свою вину и даже лишать его жизни? Смертная казнь не имеет нравственного обоснования. И если она до сих пор применяется, то это происходит потому, что к двум названным цепочкам подключают злую волю преступника. Но ведь эта злая воля возникает не из ничего. Ее истоки - опять-таки воздействие общества и некоторые черты характера, передаваемые по наследству.
Правом на суд присяжных пользуется каждое лицо, обвиняемое в совершении преступления, за которое, согласно закону, может быть назначена смертная казнь (ч. 2 ст. 20 Конституции РФ). Ни один человек не может быть приговорен к смерти каким-нибудь другим судом, если он требует суда присяжных. Но в соответствии с Законом РФ от 16 июля 1993 года суд присяжных учрежден пока в девяти субъектах Федерации.
Если преступление совершено на территории субъекта Федерации, где нет суда присяжных, а обвиняемый настаивает на рассмотрении его дела судом присяжных, то возможны два конкурирующих решения: 1) до учреждения суда присяжных в регионах, где его пока нет, наделить правом назначения смертной казни высший суд субъекта Федерации, состоящий из трех судей или судьи и двух народных заседателей; 2) допустить передачу дела в высший суд другого субъекта Федерации, где есть суд присяжных. Первое решение лишает человека права на суд присяжных, когда он может быть приговорен к смертной казни, а второе решение связано с нарушением правил о территориальной подсудности (ст. 41 УПК РСФСР).
Но в ч. 1 ст. 47 Конституции РФ подсудность сформулирована в виде субъективного права обвиняемого на рассмотрение дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом. Но надо иметь в виду, что подсудность - не только субъективное право обвиняемого, но и строго определенный законом порядок распределения дел между судами, не зависящий от усмотрения обвиняемого. Кроме того, передача дела в суд другого субъекта Федерации может быть истолкована как вторжение в юрисдикцию того субъекта Федерации, где было совершено преступление. Лучше всего радикально решить проблему путем учреждения суда присяжных во всех субъектах Российской Федерации.
Согласно Закону РФ от 16 июля 1993 года присяжные устанавливают факт виновности, а судья применяет уголовный закон и назначает наказание, в том числе и смертную казнь. Вряд ли правильно, что в решении вопроса о применении смертной казни присяжные не принимают никакого участия. Предпочтительнее правила, соблюдаемые в федеральных судах США: по делам об убийствах, изнасилованиях и других тяжких преступлениях, за совершение которых может быть назначена смертная казнь, присяжные вместе с судьей решают вопрос о мере наказания.
Смертная казнь порождает жестокость в обществе и подогревает иллюзии, будто с преступностью можно справиться лишь мерами устрашения. Жестокость нельзя победить жестокостью.
1. Ведомости Верховного Совета СССР. 1987. № 4. Ст. 59.
2. Михлин А.С. Понятие смертной казни // Государство и право. 1995. № 10. С. 108.
3. Шишов О.Ф. Смертная казнь в истории советского государства // Смертная казнь: за и против. М.,1989. С. 124.
4. Российская юстиция. 1996. № 4. С. 5-7.
5. Анатолий Приставкин: у милосердия не может быть законов // Коммерсантъ-Аг;'/^. 1997. 25 апреля.
6. Российская газета. 1999. 10 февраля.
7. Климов В. Высшая мера смертной казни? // Российская газета. 1997. 4 марта.
8. Российский вестник "Международной амнистии". 1996. № 2/3 - сентябрь. С. 8 (данные Минюста и МВД РФ).
9. Приставкин А. Жестокость //Литературная газета. 1996. 15 мая.
10. Калинин Ю., Михлин А. Казнить нельзя помиловать // Российская газета. 1994. 1 сентября.