Народовластие конструировалось в правовом отношении. Между органами непосредственной и выборной демократии произошло перераспределение полномочий, причем общее собрание граждан стало рассматриваться как более важный политический институт. Собрание-экклезия закрепило за собой главным образом законодательные полномочия, булэ и магистраты – исполнительные. И собрание, и булэ, и должностные лица практически не имели теперь судебной власти, она осуществлялась специальными институтами. Незыблемость сложившегося строя стала предметом охраны закона: каждый впредь получал право возбудить иск о незаконной деятельности против того, кто желал как-то переменить конституцию Афин.
Органы прямого народовластия
Важнейшим и отличительным принципом афинской демократии в целом была организация органов власти на основе прямого народоправства, в котором участвовали безусловно все граждане. Главные полномочия были сосредоточены в органах непосредственной демократии – народном собрании и Совете-булэ.
Совет полиса – булэ играл основную роль в Афинском государстве. Его составляли 500 граждан, выделяемых на год по 50 от каждой филы. Поскольку деятельность булэ была постоянной, а плата за работу в нем небольшой, кандидатов не хватало. Для них были введены гражданские привилегии: освобождение от военной службы и судебный иммунитет. По окончании срока деятельности булэвты давали отчет народному собранию о своей персональной работе (но сам совет не был ответствен перед народным собранием).
В полномочия булэ прежде всего входила вся собственно правительственная деятельность: сношения с должностными лицами, послами, выдача приказов военачальникам, постановления об арестах, выдвижение обвинений против стратегов и магистратов; совет был как бы «стражем республики». Реально булэ был осью и законодательной, и исполнительной власти Афин. Он готовил декреты и другие законодательные акты, предлагаемые или поступившие для народного собрания (и без совета собрание не могло даже обсуждать новый закон), контролировал полномочия и деятельность магистратов, представлял Афинское государство в международных союзах. В исключительных случаях булэ мог брать всю полноту власти в государстве в свои руки.
Булэ осуществлял контроль за финансами государства, в том числе контролировал исчисление гражданского ценза. В булэ устанавливался список кандидатов для назначения в магистраты. Тем самым ему принадлежало решающее слово и в вопросе организации исполнительной власти. Наконец, булэ мог выносить и отдельные судебные постановления в случае нарушений установленного строя (до 501 года до н.э. с наказанием в виде смертной казни, а после – только штрафов).
Для лучшей организации своей работы булэ подразделялся на части – коллегии пританов по 50 членов совета (обязательно с пропорциональным представительством от фил). Пританы осуществляли полномочия совета в назначенную им десятую часть года, сменяя друг друга по жребию. Помимо этого, булэ образовал постоянные комиссии для контроля за деятельностью должностных лиц и реализации важнейших государственных дел: комиссию по контролю за доходами в собрании, комиссию арсеналов, по религиозным церемониям, по контролю за актами должностных лиц, комиссию по контролю государственных счетов.
Булэ был важнейшим устоем всеобщей афинской демократии: как только в тот или другой исторический момент стремления к олигархии или узурпации брали верх, полномочия и роль совета сразу же сокращались.
Народное собрание – экклезия было институтом важных государственно-политических решений. По традиции и по закону, в собрании могли принимать участие все полноправные граждане полиса, приписанные к дему (в V-IV вв. до н.э. таких насчитывалось 40-50 тыс.), старше 20 лет (после отбытия обязательной воинской службы). Реально, однако, для собрания установились две численные квоты: 1) большая – в 6 тыс. граждан, когда принимались наиболее ответственные решения; 2) малая – в 1/10 от цензового списка, когда принимались обычные решения собрания. В основном в экклезии участвовал афинский демос -–ремесленники и торговцы, в меньшей степени – земледельцы Аттики.
Собрание было если не постоянным, то регулярно действующим институтом власти: созывали его 10 раз в год (в начале V в. до н.э.), а с конца V в. до н.э. – не менее 40 раз. Не все собрания считались равнозначными, в том числе не любые решения можно было принимать на любом из собраний. Первые десять собраний года были главными, где решались вопросы организации власти и законодательства на будущий срок; например, только в 6-ом собрании можно ставить на решение вопрос об остракизме в отношении гражданина. Специальные собрания посвящались религиозным, административным, международным делам. Извещение о «повестке дня» должно было быть обнародовано не менее чем за 4 дня до созыва. По усмотрению булэ или магистратов могли быть и чрезвычайные собрания для решения военных дел. После реформ Перикла за участие в собраниях гражданам также полагалось вознаграждение (выгодное, естественно, только для малоимущей и бездельной части граждан). Созывались собрания на рыночной площади – агоре, позднее – на Фниксе (особом холме).
Собрание обладало обширными политическими, но не неограниченными полномочиями. Только в экклезии принимались решения о войне и мире, союзах, назначении представителей и послов, объявлении мобилизации и о числе призываемых ежегодно на воинскую службу. Здесь принимались финансовые законы, таможенные правила, осуществлялся общий финансовый контроль. Экклезия утверждала должностных лиц полиса, а 10 раз в году заслушивала из отчеты о своей деятельности, выражая доверие или недоверие им.
Номинально экклезия обладала высшей законодательной властью, но реально эти полномочия были существенно ограничены. Во-первых, по процедуре: проекты законов представлялись в собрание только из булэ, и даже если гражданин вносил произвольное предположение о законе (формально такое право было), проект следовало вначале обсудить в совете. Во-вторых, по содержанию: законы считались постоянными, и, для того чтобы отменить или изменить прежний закон, требовалась целая совокупность религиозных и политических обрядов (adeia). Собрание не обладало судебными полномочиями, оно могло только подвергнуть моральному осуждению. Правда, с 403 года до н.э. вошла в практику особая процедура – ейсангелия, когда обвиненный в покушении на безопасность государства мог быть тут же и осужден при любом количестве присутствующих граждан.
Присутствие квалифицированного большинства в 6 тыс. граждан требовалось для решения трех вопросов: об остракизме, санкции на перемену законов и о передаче прав полиса новому магистрату. Собрание не связывало себя единым решением: могли быть и повторные голосования по тому же вопросу, отмена предыдущего голосования. Подача голосов осуществлялась поднятием рук, и только в особо важных случаях – баллотированием камешками (при остракизме – черепками-остраками).
Председательствовали на собрании пританы, они же и созывали его. В IV в. до н.э. председательствовать стали члены совета, не находящиеся в данный момент при исполнении обязанностей пританов. Несколько смягчились требования к принятию новых законов: обвинение в незаконности должно быть обосновано в судебном порядке, для предварительного решения вопроса о почине закона организовывалась коллегия номофетов (из членов гелиэи).
Должностные лица
Еще одним принципом афинской демократии была жесткая подчиненность должностных лиц полиса органам народовластия. Все должностные лица (магистраты) не обладали собственной, хотя бы на основе законов, властью: из полномочия всецело определялись решениями народного собрания и могли быть либо расширены, либо еще более ограничены против традиции. Магистраты обязывались исполнять решения совета или собрания, имея только собственную сферу деятельности. В образовании магистратур обеспечивалось чуть ли не математически выдержанное равенство демов и фил; органы территориального самоуправления сохраняли свой контроль за их деятельностью. Наконец, все магистратуры были срочными – не более чем на один год, и переизбрания запрещались. Еще одной чертой афинской исполнительной власти была жесткая коллегиальность магистратов: почти каждый из должностных лиц любого уровня имел до 10 равноправных ему коллег.
Кандидатов в должностные лица выдвигали на собраниях самоуправлений – в демах или филах. Утверждение в должности происходило на народном собрании, однако в большинстве случаев роль экклезии была своеобразной: магистратов либо определяли жребием, либо избирали путем открытого голосования; демократические круги Афин предпочитали жребий. Отбор подходящих кандидатов в большей степени поэтому зависел от предвыборной проверки – докимасии, которую проводил булэ или по его поручению специальные коллегии. Кандидат в магистраты должен был быть «годным» с точки зрения отсутствия телесных недостатков, полноправного гражданства, быть приписанным к определенному дему, участвовать к культе Аполлона, чтить могилы предков. Будучи избранным, магистрат получал некоторые привилегии: право на почетное место в театре, на церемониях, на время магистратуры освобождался от частных к нему исков. Вместе с тем ему запрещалось покидать страну, делать завещания, он обязан был отчитываться перед органами народовластия.
Магистратуры в основном разделялись на 3 категории. Первую составляли архонты (которые уже не имели персональных званий и прав); они исполняли поручения булэ по поддержанию государственного порядка, имели право помилования, наказания, задержания граждан и неграждан Афин. Вторую составляли многочисленные и различные эпимелеты с самыми разными обязанностями, главным образом в качестве помощников других должностных лиц, а также финансовые чиновники. Третью, низшую группу составляли подчиненные – ипереты (писцы, регистраторы, судебные исполнители); особенностью афинской демократии было то, что этот разряд должностей поручался не столкьо гражданам, сколько рабам или освобожденным. Рабы-тохотаи выполняли и основные полицейские функции в полисе.