Последний из цитируемых пунктов ст. 29 Закона о гражданстве РСФСР может "работать" в нашем конкретном случае, хотя сам этот Закон, несомненно, устарел и нуждается в обновлении не только потому, что ещё используется старая государственно-территориальная аббревиатура, сколько по той причине, что не учитывает многих новых нюансов и изменений, вносимых в гражданский статус ребёнка-метиса самой жизнью. А пока ребёнок (а вместе с ним и приёмные родители) живёт, зачастую не подозревая о своём истинном происхождении и довольствуясь лишь наличием общих внешних расовых признаков биологического отца.
А ведь раньше или позже этот ребёнок, совершенно естественно, начинает задумываться над своим происхождением, и трудно упрекнуть его в желании иметь реальную информацию о своих национальных корнях. Отнюдь не праздным вопрос об этническом происхождении отца ребёнка-метиса является и для усыновителей-африканцев, для которых общая с ними этно-национальная принадлежность принимаемого в семью ребёнка составляет неотъемлемый элемент африканского менталитета, формируемый устойчивой историко-культурной традицией. Тем не менее, в его документах, согласно новой Конституции, национальность не будет указана. Стало быть, усыновителям придётся довольствоваться ограниченной и нечёткой информацией очевидцев.
Далее, если жизнь жёстче распоряжается с ребёнком-метисом, то он из Дома ребёнка попадает в детский дом — следующую российскую воспитательную структурную ступень, подчиняющуюся уже Министерству образования. Здесь его не только обеспечивают жильём, питанием и всем необходимым для более или менее нормального существования, но и дают основы школьного образования. Статус ребёнка здесь также определяется на основании полученных из родильного дома данных, то есть совершенно необязательно полностью соответствует его истинному происхождению по отцу.
Наконец, если ребёнок остаётся на попечении государства до своего совершеннолетия, он, согласно российскому законодательству, самостоятельно выбирает своё гражданство и национальность. А здесь ситуация может оказаться и вовсе непредсказуемой.
В России существует, кроме указанных выше, группа лиц, которые, родившись и прожив большую часть своих детских лет в Африке, тем не менее, имеют гражданство матери и также включаются в общую статистику детей-метисов России. Их нельзя игнорировать при сборе общей информации о соответствующей категории по стране. Вообще же гражданско-правовая ситуация с этой группой детей-метисов (как совершеннолетних, так и младшего возраста) является темой самостоятельного исследования, поскольку проблема их гражданского статуса во многом определяется местными африканскими законодательными системами.
Что же касается последних, то скажем только, что реальная правовая ситуация в большинстве государств Африканского континента продолжает испытывать на себе влияние такого юридического феномена, как "обычное право", основанного на издавна существующих собственных правовых традициях. А поскольку основные действующие законы в ряде стран остаются, по существу, теми же, что были накануне обретения суверенитета (то есть практически скопированными с правовых систем метрополий), то результатом стало возможным одновременное действие как некодифицированного обычного права, так и "современного права" (имеются в виду, прежде всего, англо-саксонская и романо-германская правовые системы), введённое европейцами в колониальную эпоху. И конечно же, подобная юридическая "полифония" отнюдь не упрощает ситуацию с правовым статусом постоянно проживающих в африканских странах иностранных граждан и их детей.
С введением российским законодательством права на двойное гражданство ситуация формально вроде бы упростилась, ибо "гражданину РСФСР может быть разрешено по его ходатайству иметь одновременное гражданство другого государства с которым имеется соответствующий договор Российской Федерации" (ст. 3, п. 2 Закона РСФСР "О гражданстве РСФСР"). Иначе говоря, ребёнок от афро-русского брака, зарегистрированный как гражданин Российской Федерации при рождении, имеет право (как правило, по достижении совершеннолетия) приобрести ещё одно гражданство (например, отца), не нарушая законодательства страны своей матери. Или наоборот, для детей от смешанных русско-африканских браков, родившихся на территории страны отца, открывается возможность при сохранении местного (африканской страны) гражданства, полученного при рождении, обрести с достижением совершеннолетия и гражданство страны матери.
Так формулирует российский закон. Однако, реальная ситуация много сложнее. Привилегиями двойного гражданства юноша или девушка от афро-русского смешанного брака могут воспользоваться в полном объёме лишь тогда, когда африканское государство (как правило, это историческая родина отца) также законодательно допускает двойное гражданство. Но и этого ещё недостаточно. Необходимо заключение соответствующего соглашения между РФ и конкретным государством. Только в этом случае двойное гражданство юридически полноценно и достигает своего социально-правового эффекта. Стран в Африке, разрешающих двойное гражданство, пока немного, и нет ни одного государства на этом континенте, с которым у нас заключено соответствующее соглашение.
А тем временем несовершеннолетние дети-метисы, путешествующие со своими матерями из Африки в Россию и обратно, становятся, соответственно, в каждом конкретном случае то гражданином африканской страны-родины отца, то — исторической родины матери, поскольку (приведём фрагмент интервью одной москвички, матери двух детей-метисов, благополучно проживавшей в Республике Конго свыше 20 лет и сохранившей российское гражданство) "мы все имеем двойное гражданство. Все до одного, и давно. Это в России не признают его... В Инюрколлегии советовалась с юристом, на что сегодня здесь имею право я и мои дети. Оказывается, ни на что. Потому что имею российское гражданство". И это далеко не единственное признание такого рода.
Наконец, есть довольно большая группа несовершеннолетних детей, занимающихся бродяжничеством, живущих за чертой бедности, вне дома и время от времени попадающих в орбиту государственного социального надзора. В совокупном статистическом знании об этой категории также царит неразбериха, поскольку одни и те же дети не один раз оказываются в поле внимания и заботы разных служб и структур, но регистрироваться у них они могут и "со слов", т.е. записывается то, что рассказал про себя ребёнок или его приятель, оказавшийся рядом. Такую статистику даже при большом желании не назовешь корректной.
* * *
Выше мы описали в самых общих чертах картину социальной ситуации с детьми-метисами от расово-смешанных браков в центре страны, в её столице, где какая-то работа всё же ведётся, пусть и с издержками. А как же обстоит дело в провинции, в российской глубинке?
Здесь, помимо неточной и не очень опрятной статистики ситуация осложняется фактором морально-этическим, продиктованным устойчивым историко-культурным стереотипом (называемым в науке "архаическим синдромом"): брак с негром — позор для русской девушки и её кровной семьи. Такая женщина воспринимается общественным мнением либо как безнадёжная кандидатура на местном рынке невест, либо как девица лёгкого поведения, либо как искательница приключений, авантюристка. Немудрено, что женщины, вступившие в интимные отношения с африканскими юношами и не продолжившие их на официальном уровне, также будут делать всё возможное, чтобы придать своему ребёнку как можно больше официальных национально стандартных параметров, в том числе, при его регистрации в ЗАГС. Именно поэтому, обращаясь туда за официальной статистикой, вы получите весьма неточные данные о числе метисов, происходящих от союзы русской женщины и африканца. При этом статистика весьма разнообразна в зависимости от региона. С чем это связано?
На территории СССР существовала широкая сеть городов, где проходили профессиональную подготовку и получали высшее и среднее специальное образование учащиеся из развивающихся стран, в том числе африканских. Таких городов насчитывалось свыше 60-ти, но учащихся были распределены в них крайне неравномерно: в семи городах (Москва, Киев, Харьков, Ленинград, Одесса, Минск, Донецк) обучалось свыше 60 % из общего числа студентов-африканцев. В то же время, свыше 10 % были представлены в других городах страны лишь одним-тремя студентами. Одновременно с этим, африканское студенчество в СССР/РФ всегда было довольно подвижно — это и студенческая практика, отдых и туризм, устройство жилья, стройотряды и пр. Число неконтролируемых брачных связей благодаря такой мобильности также стихийно расширялось и, соответственно, плохо контролировалось.
Что же касается современного состояния дел, а также перспектив, то, несмотря на общее сокращение числа студентов из африканских стран, получающих ныне высшее и среднее специальное образование в России, количество рассматриваемых нами браков и внебрачным союзов вряд ли сильно уменьшится и, по прогнозам, в ближайшее время не предвидится его резкого сокращения. Этому явлению есть свои объяснения. В 1993 году принят Закон "О порядке выезда из РФ и въезда в РФ граждан РФ". Вытекающие из его принятие расширение масштабов миграционных процессов, развитие деловых и коммерческих связей между нашими регионами, проблемы беженцев и многое другое, с чем соприкоснулось наше государство, неизбежно вызовет (строго говоря, уже имеет место и зафиксировано статистикой) новую волну национально- и расово-смешанных браков. Кроме того, процессы эти будут происходить на фоне интенсивно меняющихся направлений миграционных процессов на планете.