Политико-правовые взгляды И.А. Ильина и П.А. Сорокина.
Иван Александрович Ильин (1883 -- 1954), юрист по образованию, приложил значительные усилия к прояснению взаимоотношений религиозной и правовой философии, истолкованию их в либерально-консервативном духе. Среди работ этого направления выделяются “Понятие права и силы: опыт методологического анализа” (1910), “Учение о правосознании” (1919), “Основные задачи правоведения в России” (1921), “О сопротивлении злу силою” (1925), “Пути духовного обновления” (1937), “О монархии и республике” (незавершен.), “Наши задачи” (сборник в 2 т. 1956).
Исторический опыт человечества, писал Ильин, показывает, что авторитет положительного права и создающей его власти покоится не только на общественном договоре (“на общественном сговоре”), не только на признанных полномочиях законодателя, не только на “внушительном воздействии приказа и угрозы”, но “прежде всего” на духовной правоте, или, что то же самое, на “содержательной верности издаваемых повелений и норм”. В отличие от всякой физической силы государственная власть есть волевая сила. Это означает, что способ ее действия есть по самой своей внутренней природе генетический, и притом духовный. Физическая сила, понимаемая в данном случае как способность к вещественно телесному воздействию на человека, по сути дела, необходима государственной власти, однако она отнюдь не составляет основного способа действования, присущего государству.
Власть есть сила воли, которая измеряется не только интенсивностью и активностью внутреннего волевого напряжения властителя, но и авторитетной непреложностью его внешних проявлений. “Назначение власти в том, чтобы создавать в душах людей настроение определенности, завершенности, импульсивности и исполнительности. Властвующий должен не только хотеть и решать, но и других систематически приводить к согласному хотению и решению...” Властвование похоже на тонкий, художественно складывающийся процесс общения более могущественной воли с более слабой волей. Этот процесс создает незримую атмосферу тяготения периферии к центру, многих разрозненных воль к единой, организованной, ведущей воле. Создание такой атмосферы есть дело особого искусства, требующего не только интенсивного волевого бытия, но также -- и это следует считать важным основополагающим элементом всей конструкции Ильина -- “душевно-духовной прозорливости, подлинного восприятия бессознательной жизни других и умения ее воспитывать”. Вот почему государственная власть только тогда в состоянии “соблюдать свою истинную духовную природу... если только она остается верна своей цели, своим путям и средствам, она получает свое священное назначение только на этой последней, нравственной и религиозной глубине”.
Ильин поясняет, что сама справедливость в ее правовом воплощении не сводится лишь к равенству фактическому (с его “слепотой к человеческим различиям”); она состоит в “беспристрастном, предметном учете, признании и отражении каждого индивидуального субъекта во всех его существенных свойствах и основательных притязаниях”. Однако для претворения подобной “ распределяющей” справедливости необходимо, чтобы сам индивид (как, впрочем, и народ, нация) обладал чувством достоинства. “Чувство собственного достоинства есть необходимое и подлинное проявление духовной жизни; оно есть знак того духовного самоуважения, без которого немыслимы ни борьба за право, ни политическое самоопределение, ни национальная независимость. Гражданин, лишенный этого чувства,-- политически недееспособен; народ, не движимый им,-- обречен на тяжкие исторические унижения. Эти же свойства необходимы и государству, и отдельным его формированиям, например армии”.
Определенную роль в воспитании чувства достоинства выполняет частная собственность. “Человеку необходимо вкладывать свою жизнь в жизнь вещей -- это неизбежно от природы и драгоценно в духовном отношении”. Поэтому частная собственность есть естественное право человека, которое и должно защищаться законами, правопорядком и государственной властью. Важно не то, чтобы не было имущественного неравенства, а то, чтобы в стране не было хозяйственно беспочвенных, бесцельных, безработных, бесперспективных людей. “Существенно не владение человека, а его сердце и воля. Только сильный и духовно воспитанный сумеет верно разрешить проблему частной собственности и создаст на ее основании цветущее и социальное хозяйство”.
По мнению Ильина, правовое государство в отличие от тоталитарного -- этого исторического и политического факта XX в. -- основывается всецело на признании человеческой личности -- духовной, свободной, правомочной, управляющей собою в душе и в делах, т. е. оно покоится на лояльном правосознании. Тоталитарный режим, напротив, покоится на террористическом внушении. Сама сущность тоталитаризма состоит не столько в особой форме государственного устройства (демократической, республиканской или авторитарной), сколько в объеме управления: этот объем становится всеохватывающим. Режим держится не законами, а партийными указами, распоряжениями, инструкциями. При этом государственные органы, поскольку с виду они еще действуют, слагают из себя только показную оболочку партийной диктатуры. “Граждане” в таком сообществе только субъекты обязанностей и объекты распоряжений. Правосознание здесь заменено психическими механизмами -- голода, страха, мучений и унижений. Поэтому тоталитарный режим не есть ни правовой, ни государственный режим. Если все же говорить о форме этой организации, хотя и не правовой и противоречивой, то это, по оценке Ильина, есть рабовладельческая диктатура невиданного размера и всепрони- кающего захвата.
Заслуживает упоминания позиция философа в вопросе о достоинствах и несовершенствах двух основных форм устройства власти в государстве -- монархии и республики. В основе его оценки -- мера их содействия росту духовности и свободного правосознания. Дело в том, что правопорядок складывается в обществе лишь тогда, когда “каждого из нас признают главным, самоуправляющимся духовным центром, личностью, которая имеет свободное правосознание и призвана беречь, воспитывать и укреплять в себе это правосознание и эту свободу”. Идеальная форма для России, по мнению Ильина, единовластие, монархия. “История как бы вслух произнесла некий закон: в России возможны или единовластие или хаос; к республиканскому строю Россия неспособна. И еще точнее: бытие России требует единовластия -- или религиозного и национально укрепленного, единовластия чести, верности и служения, т. е. монархии; или же единовластия безбожного, бессовестного, бесчестного и притом антинационального и интернационального, т. е. тирании” (О монархии и республике).
Питирим Александрович Сорокин (1889—1968) родился в д. Турья Коми-Пермяцкой области в крестьянской семье. Окончил Психо-неврологический институт и Петроградский университет; магистр уголовного права и доктор социологии, почетный доктор ряда американских и европейских университетов. Преподавал в Петроградском университете, затем университете Миннесоты и Гарварда. Был личным секретарем известного социолога и общественного деятеля М. М. Ковалевского, в Петроградском университете с 1919 г. читал первый в нашей стране систематический курс социологии. Принимал активное участие в политической жизни, состоял в партии эсеров. После Февральской революции работал в качестве доверенного лица и личного секретаря А. Ф. Керенского, состоял членом Совета Российской республики, редактировал газету «Воля народа». В 1922 г. был выслан за пределы Советской России. С 1930 г. — профессор Гарвардского университета, основатель и глава факультета социологии (1939—1959 гг.). Почетный член Американской академии искусств и наук. Болгарской и Румынской королевских академий искусств и наук и др. Президент международной социологической ассоциации. Американского социологического общества. Опубликовал около 40 книг и 1000 статей на главных языках Европы и Азии. О нем написано 10 книг и тысячи статей. Классическими работами Сорокина стали «Совре-менные социологические теории» (1928) и «Социальная и куль-турная динамика» (в 4 т. 1937—1941).
В области правоведения имя Сорокина связано с оформлением русской школы социологии уголовного права и криминологии. Еще в годы учебы в университете он сотрудничал и испытал значительное влияние Де Роберти, Ковалевского, Бехтерева, Петражицкого, Ростовцева, Павлова. Его интересы простирались в область философии, психологии, этики, истории и права, но в социологию он перешел после крупных изысканий в области криминологии и на этом поприще достиг многих результатов и почестей. В 1914 г. выходит его фундаментальная работа «Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали».
Все правила поведения автор подвел под рубрику из трех групп — дозволенные, запрещенные и рекомендованные. Социальная среда и социальное взаимодействие динамичны по своей природе. Сообразно с этим вызывается необходимость в изменении шаблонов группового поведения. В силу неодинаковой эластичности старых шаблонов у различных индивидов и благодаря тому, что не все индивиды стоят в одинаковом отношении к новым условиям, приспособление к этим условиям шло и идет не одновременно у различных членов, а разновременно (один опаздывает, другой опережает — это относится и к миру животных). В силу этой неодновременности возникает конфликт шаблонов и тем самым конфликт между различными частями группы. Группа либо распадается, либо ее единство устанавливается принудительно. Более сильная часть заставляет насильно «протестантов» соблюдать ее шаблоны посредством двоякого рода действий: положительных (наград) и отрицательных (кар). В животных обществах этот конфликт случается очень редко, в человеческих, где взаимодействие интенсивнее (а значит, и условия более изменчивы), этот конфликт случается гораздо чаще и принимает сознательно-мотивированную форму, проявляющуюся в выражениях «должен», «обязан», «имеет право». Нарушение шаблона превращается в «преступление», реакция на него— в «наказание», «сверхнормальный акт» превращается в подвиг, а реакция на него — в награду.