По общему правилу запрещается применять огнестрельное оружие в отношении следующих категорий лиц:
а) женщин;
б) лиц с явными признаками инвалидности (к таким признакам относятся, в частности, отсутствие конечности, невозможность самостоятельного передвижения или крайняя ее затрудненность, слепота и т.п.);
в) несовершеннолетних, когда возраст очевиден или известен сотруднику милиции.
В исключение из общего правила ч. 3 ст. 15 Закона возвращает сотруднику милиции право на применение огнестрельного оружия, если указанные лица совершают одно из следующих действий:
а) оказывают вооруженное сопротивление;
б) совершают вооруженное нападение, угрожающее жизни людей;
в) совершают групповое [21]нападение, угрожающее жизни людей.
Если в преступных действиях женщины, инвалида или несовершеннолетнего указанные признаки отсутствуют (например, они будучи застигнутыми при совершении тяжкого преступления против жизни, здоровья и собственности, пытаются скрыться, не оказывая вооруженного сопротивления), сотрудник государственной военизированной организации должен задержать названных лиц без применения против них оружия, используя в качестве мер принуждения лишь собственную физическую силу, а в случаях, предусмотренных законом, и имеющиеся специальные средства.
На наш взгляд, эти зафиксированные в законе запреты не безупречны. Дело в том, что они, вопреки требованиям ст. 38 УК РФ, ограничивают право сотрудника на задержание лица, совершившего преступление. Думается, что Уголовный кодекс не случайно не содержит каких-либо ограничений на причинение вреда задерживаемому в зависимости от его пола, возраста, состояния здоровья (психического и соматического) и прочих характеристик. Ведь главное не в этом, а в характеристике и степени общественной опасности совершенного деяния и личности задерживаемого. Те же женщина и несовершеннолетний (особенно 15–17-летнего возраста)[22] могут обладать большой физической силой, знать боевые приемы борьбы, иметь неоднократные судимости, состоять членами организованных преступных групп, в том числе террористического характера (т.н. «шахиды»). То же можно сказать и про инвалидов (кстати, среди лиц, отбывающих длительные сроки лишения свободы, их немало). Явная инвалидность в ряде случаев (отсутствие одного глаза, пальца на руке, хромота, глухота, немота и др.) нисколько не мешает совершать виновному новые тяжкие и особо тяжкие преступления. К тому же сотрудник милиции в ходе предшествовавшего задержанию противоборства может быть серьезно травмирован и не способен оказывать достаточное физическое (мускульное) противодействие нападающему.
Поэтому следует либо отказаться от названных запретов, либо, хотя бы допустить применение в отношении указанных категорий лиц огнестрельного оружия в случаях совершения ими посягательства, связанного с угрозой жизни
граждан или сотрудника милиции, независимо от группового или вооруженного характера посягательства.
Запрещается применять огнестрельное оружие также при значительном скоплении людей, когда от этого могут пострадать посторонние лица.
По смыслу Закона «О милиции» запрещается применять огнестрельное оружие при «значительном (выделено нами. — С.М.; Э.П.) скоплении» людей. На первый взгляд можно сделать вывод, что в законе речь идет не просто о наличии посторонних граждан вблизи места применения оружия, а об их «значительном» скоплении в момент производства выстрела.
Кроме того, применение оружия при значительном скоплении людей запрещается только тогда, «когда от этого могут пострадать посторонние лица», т. е. если лица, не участвующие в конфликте, находятся в направлении, в котором производятся выстрелы. Следовательно, лица, находящиеся вблизи места происшествия вне секторов стрельбы, не являются препятствием для применения оружия по нападающему.
Однако это только на первый взгляд. При более детальном анализе текста закона, в котором буквально сказано «запрещается применять огнестрельное оружие ... также при значительном скоплении людей, когда от этого (выделено нами.— СМ.; Э.П.) могут пострадать посторонние лица» можно сделать следующие выводы. Возникает вопрос, от чего «от этого» по смыслу закона могут пострадать посторонние лица: от значительного скопления людей или от применения огнестрельного оружия? Непонятно, о чем «об этом» идет речь в законе. Рассуждая далее, можно прийти к выводу, что от самого факта скопления люди пострадать не могут, они могут пострадать только от применения сотрудником милиции огнестрельного оружия. Таким образом, если раскрыть содержание фразы «от этого» (имея в виду – от применения огнестрельного оружия) смысл данной нормы будет состоять в следующем: запрещается применять огнестрельное оружие «при значительном скоплении людей, когда от применения оружия могут пострадать посторонние лица»[23]. При этом понятие «значительное скопление людей», границы которого точно определить довольно сложно, отходит на второй план. На практике определение данного условия будет зависеть не столько от фактической обстановки, сложившейся на месте происшествия в момент применения оружия, сколько от его результатов и усмотрения контролирующей или судебной инстанции.
Нетрудно заметить, что при такой трактовке закона смысл нормы, в конечном счете, сводится к тому, что запрещается применять огнестрельное оружие при наличии людей, когда от его применения могут пострадать посторонние лица[24]. На практике такая трактовка позволяет любой контролирующей либо судебной инстанции вменить (т. е. исходя из фактического результата, объективно вменить) в вину сотруднику милиции вред, причиненный посторонним лицам, независимо от обстоятельств, при которых он был причинен.
Следует также заметить, что понятие «посторонние лица» не совсем четко определяет круг лиц, в отношении которых не допускается причинение вреда. К примеру, в ситуации, когда лицо, которому случайно было причинено ранение, и нападавший (в отношении которого применялось огнестрельное оружие) хорошо знают друг друга (они раньше вместе учились в одной школе и в одном классе) или являются родственниками и словесно поддерживали действия нападавшего.
По нашему мнению, рассматриваемая норма должна быть исключена из текста законодательных актов, регламентирующих полномочия сотрудников (работников) на применение огнестрельного оружия[25]. Она, во-первых, может быть по-разному истолкована, во-вторых, ограничивает право сотрудников (работников) на необходимую оборону, и в-третьих, позволяет объективно вменить в вину сотруднику любой вред, причиненный третьим лицам, в том числе и тогда, когда имел место казус (случай).
Думается, что вопрос об ответственности сотрудника (иного уполномоченного должностного лица, работника) за причинение вреда окружающим должен решаться только в зависимости от наличия и формы его вины (т. е. имел место казус (случай), либо допущена неосторожность или же причинение вреда охватывалось косвенным умыслом), а не на основании закрепленного в Законе «О милиции» запрета.
Для исключения фактов необоснованного привлечения к ответственности сотрудников милиции, оказавшихся в такого рода ситуациях, представляется целесообразным ст. 23 Закона «О милиции» дополнить частью четвертой следующего содержания:
«Ответственность сотрудников милиции за причинение вреда окружающим, при применении огнестрельного оружия в предусмотренных настоящим Законом случаях, наступает только тогда, когда совершенное ими деяние является виновным с учетом положений о крайней необходимости и обоснованном риске, установленных законодательством».
Серьезно ограничивает право на необходимую оборону, а также на насильственное задержание преступника и содержащееся в законодательных и подзаконных актах требование о необходимости предупредить правонарушителя о применении к нему оружия. Скажем, в п. 6.5.4 согласованной с Генеральной прокуратурой РФ Инструкции о порядке приобретения, перевозки, хранения, учета и использования огнестрельного оружия и боеприпасов к нему в государственных природных заповедниках и национальных природных парках Российской Федерации (приложение к приказу Минэкологии РФ от 5 июня 1992 г. № 113) записано: «Применению оружия должно предшествовать предупреждение о намерении его применить, окрик, сопровождаемый выстрелом вверх»[26]. В ч. 2 ст. 39 Федерального закона от 17 декабря 1998 г. № 191-ФЗ «Об исключительной экономической зоне Российской Федерации» (в редакции от 8 августа 2001 г.) это условие еще более ужесточено. Норма, регулирующая действия экипажей военных кораблей и летательных аппаратов «федерального органа исполнительной власти по пограничной службе», действующих в состоянии необходимой обороны и при задержании нарушителей режима вышеназванной зоны гласит: «Применению оружия должны предшествовать ясно выраженное предупреждение о намерении его применения и предупредительные выстрелы» (курсив наш. – С.М. Э.П.). То есть выстрелов должно быть обязательно несколько, что по различным причинам может быть весьма затруднительно и даже технически неисполнимо.
Ясно, что такие ограничения выгодны для посягателя, ибо дают ему время для принятия соответствующих мер либо повышает шансы скрыться от преследования. Кроме того, в случае гибели или серьезного ранения виновного несоблюдение рассматриваемого требования создает правовое основание для привлечения сотрудника (военнослужащего) к уголовной ответственности и возложения на него обязанности возместить материальны и моральный ущерб.
Приведем в качестве иллюстрации следующий красноречивый пример. А., егерь Государственного департамента по охране и рациональному использованию животного мира по З-му району, на служебном автомобиле УАЗ-469 осуществлял в 2 часа ночи патрульный объезд вверенных ему угодий с целью пресечения браконьерства. Вблизи села Новокузнецовка он увидел свет фар двигавшегося по полю автомобиля «Москвич 2140», пассажиры которого охотились на зайцев в ночное время. Браконьеры, поняв, что их могут задержать, резко свернули в сторону и начали удаляться. В это время, спасаясь от погони, кто-то из них выстрелил из охотничьего ружья в сторону машины, в которой А. преследовал нарушителей правил охоты. Тогда егерь остановил автомобиль и, выйдя из него, трижды прицельно выстрелил из винтовки с расстояния 50–60 метров. В результате водитель «Москвича», гражданин Б., получив сквозное ранение головы, скончался на месте. У потерпевшего были обнаружены два других пулевых ранения в области правой лопатки и правового плечевого сустава. Как оказалось, в машине «Москвич» в момент инцидента кроме потерпевшего был также гражданин С., который после остановки преследуемой машины выскочил из нее и упал на землю, держа в руках ружье. Осмотром автомашины УАЗ на тенте на задней поверхности и в верхней его части обнаружены восемь небольших повреждений ткани, а на изгибе левой дуги, предназначенной для удержания тента, бесформенный кусочек металла серого цвета, застрявший в утеплителе. Проведенной баллистической экспертизой этот кусочек был идентифицирован с дробью, извлеченной из патронов, находившихся в ружье. В отношении С. было возбуждено уголовное дело по обвинению в покушении на убийство, но впоследствии оно было прекращено за недоказанностью его вины. При таких обстоятельствах А. было предъявлено обвинение в неосторожном убийстве по ст. 106 УК РСФСР и превышении служебных полномочий по ст. 171 ч. 2 УК РСФСР. После возвращения дела на доследование ст. 106 УК РСФСР из обвинения была исключена за истечением сроков давности уголовного преследования (событие произошло 17 октября 1993 г., дело было прекращено прокуратурой З-го района за отсутствием состава преступления 13 августа 1995 г., затем постановлением прокуратуры Алтайского края 12 октября 2000 г. постановление о прекращении дела было отменено и дело возобновлено производством) и А. предан суду по ч. 2 ст. 171 УК РСФСР. В судебном заседании было установлено, что А. стрелял, не сделав трех предупредительных выстрелов, на основании чего суд признал его виновным в превышении служебных полномочий. Суд признал, что действия по задержанию были правомерными. Когда А. включил проблесковый маячок, а затем свет фар и фароискатель своей машины, их машина резко развернулась и стала уходить на большой скорости. В этих условиях А. имел право принять меры к задержанию предполагаемых преступников и попытался их догнать. Убегавшие в это время произвели выстрел из ружья по машине А., и последний, остановив свою машину и выйдя из нее, произвел без предупреждения три прицельных выстрела из винтовки в водителя удалявшейся машины. На основании изложенного суд пришел к выводу, что применение оружия было превышением должностных полномочий, так как при задержании преступников он должен был действовать по обстановке. Это не было необходимой обороной, а обстоятельством, приравниваемым к ней. Поэтому он должен был сделать предупреждение сначала окриком, а затем предупредительными выстрелами, и только при их безрезультатности мог стрелять по машине или человеку. Не согласившись с приговором суда, А. обжаловал приговор в судебную коллегию Алтайского краевого суда, которая своим определением дело производством прекратила за отсутствием в его действиях состава преступления. Коллегия пришла к выводу, что А. не обязан был предупреждать правонарушителей о производстве выстрелов на поражение, так как сопротивление задержанию переросло в общественно опасное посягательство и А. находился в состоянии необходимой обороны по защите себя и находившихся в его машине лиц. То обстоятельство, что он стрелял по прошествии небольшого (несколько секунд) промежутка времени, после того как был произведен выстрел в его машину, не дает оснований считать, что состояние необходимой обороны в момент стрельбы А. прекратилось. У него не было уверенности, что выстрелов больше не будет и что опасность посягательства на него миновала[27].